-- Ну, и глупо!
-- Я не могу питаться вегетарианскими сосисками.
-- Сегодня будешь есть шарлотку.
-- Мне что-то не хочется.
-- Говори тише.
Все слышно. И молодые супруги перешли на драматический шепот.
Через две минуты Коля понял в первый раз за три месяца супружеской жизни, что любимая женщина любит морковные, картофельные и гороховые сосиски гораздо меньше, чем он.
-- Значит, ты предпочитаешь собачину диетическому питанию?-- закричал Коля. в горячности не учтя подслушивающих соседей.
-- Да говори тише! -- громко закричала Лиза.-- И потом ты ко мне плохо относишься. Да! Я люблю мясо! Иногда. Что же тут дурного?
Коля изумленно замолчал. Этот поворот был для него неожиданным. Мясо пробило бы в Колином бюджете огромную, незаполнимую брешь. Прогуливаясь вдоль матраца, на котором, свернувшись в узелок, сидела раскрасневшаяся Лиза, молодой супруг производил отчаянные вычисления.
Копирование на кальку в чертежном бюро "Техносила" давало Коле Калачову даже в самые удачные месяцы никак не больше сорока рублей. За квартиру Коля не платил. В диком поселке не было управдома, и квартирная плата была там понятием абстрактным. Десять рублей уходило на обучение Лизы кройке и шитью на курсах с правами строительного техникума. Обед на двоих (одно первое -- борщ монастырский и одно второе -- фальшивый заяц или настоящая лапша), съедаемый честно пополам в вегетарианской столовой "Не укради", вырывал из бюджета супругов тринадцать рублей в месяц. Остальные деньги расплывались неизвестно куда. Это больше всего смущало Колю. "Куда идут деньги?" -- задумывался он, вытягивая рейсфедером на небесного цвета кальке длинную и тонкую линию. При таких условиях перейти на мясоедение значило гибель. Поэтому Коля пылко заговорил:
-- Подумай только, пожирать трупы убитых животных! Людоедство под маской культуры! Все болезни происходят от мяса.
-- Конечно,-- с застенчивой иронией сказала Лиза.-- например, ангина.
-- Да, да, и ангина! А что ты думаешь? Организм, ослабленный вечным потреблением мяса, не в силах сопротивляться инфекции.
-- Как это глупо!
-- Не это глупо. Глуп тот, кто стремится набить свой желудок, не заботясь о количестве витаминов.
Коля вдруг замолчал. Все больше и больше заслоняя фон из пресных и вялых лапшевников, каши, картофельной чепухи, перед Колиным внутренним оком предстала обширная свиная котлета. Она, как видно, только что соскочила со сковороды. Она еще шипела, булькала и выпускала пряный дым. Кость из котлеты торчала, как дуэльный пистолет.
-- Ведь ты пойми, -- закричал Коля, -- какая-нибудь свиная котлета отнимает у человека неделю жизни!
-- Пусть отнимает! -- сказала Лиза. -- Фальшивый заяц отнимает полгода. Вчера, когда мы съели морковное жаркое, я почувствовала, что умираю. Только я не хотела тебе говорить.
-- Почему же ты не хотела говорить?
-- У меня не было сил. Я боялась заплакать.
-- А теперь ты не боишься?
-- Теперь мне уже все равно.
Лиза всплакнула.
-- Лев Толстой,-- сказал Коля дрожащим голосом, -- тоже не ел мяса.
-- Да-а, -- ответила Лиза, икая от слез, -- граф ел спаржу.
-- Спаржа не мясо.
-- А когда он писал "Войну и мир", он ел мясо! Ел, ел, ел! И когда "Анну Каренину" писал -- лопал, лопал, лопал!
-- Да замолчи!
-- Лопал! Лопал! Лопал!
-- А когда "Крейцерову сонату" писал, тогда тоже лопал? -- ядовито спросил Коля.
-- "Крейцерова соната" маленькая. Попробовал бы он написать "Войну и мир", сидя на вегетарианских сосисках!
-- Что ты, наконец, прицепилась ко мне со своим Толстым?
-- Я к тебе прицепилась с Толстым? Я? Я к вам прицепилась с Толстым?
Коля тоже перешел на "вы". В пеналах громко ликовали. Лиза поспешно с затылка на лоб натягивала голубую вязаную шапочку,
-- Куда ты идешь?
-- Оставь меня в покое. Иду по делу.
И Лиза убежала.
"Куда она могла пойти?" -- подумал Коля. Он прислушался.
-- Много воли дано вашей сестре при советской власти,-- сказали в крайнем слева пенале.
-- Утопится? -- решили в третьем пенале. Пятый пенал развел примус и занялся обыденными поцелуями. Лиза взволнованно бежала по улицам.