Но до тайного шкафа было другое, была картина в спальне матери - "Дуэль".
Снег, черные прутья деревец, двое черных людей проводят третьего, под мышки, к саням - а еще один, другой, спиной отходит. Уводимый - Пушкин, отходящий - Дантес. Дантес вызвал Пушкина на дуэль, то есть заманил его на снег и там, между черных безлистых деревец, убил.
Первое, что я узнала о Пушкине, это - что его убили. Потом я узнала, что Пушкин - поэт, а Дантес - француз. Дантес возненавидел Пушкина, потому что сам не мог писать стихи, и вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил его из пистолета в живот. Так я трех лет твердо узнала, что у поэта есть живот, и - вспоминаю всех поэтов, с которыми когда-либо встречалась, - об этом _животе_ поэта, который так часто не-сыт и в который Пушкин был убит, пеклась не меньше, чем о его душе. С пушкинской дуэли во мне началась _сестра_. Больше скажу - в слове _живот_ для меня что-то
священное,- даже простое "болит живот" меня заливает волной содрогающегося сочувствия, исключающего всякий юмор. Нас этим выстрелом всех в живот ранили.
О Гончаровой не упоминалось вовсе, и я о ней узнала только взрослой. Жизнь спустя горячо приветствую такое умолчание матери. Мещанская трагедия обретала величие мифа. Да, по существу, третьего в этой дуэли не было. Было двое: любой и один. То есть вечные действующие лица пушкинской лирики: поэт и чернь. Чернь, на этот раз в мундире кавалергарда, убила - поэта. А Гончарова, как и Николай I-ый - всегда найдется.

- Нет, нет, ты только представь себе! - говорила мать, совершенно не представляя себе этого ты, - смертельно раненный, в снегу, а не отказался от выстрела! Прицелился, попал и еще сам себе сказал: браво! - тоном такого восхищения, каким ей, христианке, естественно бы: - Смертельно раненный, в крови, а простил врагу! Отшвырнул пистолет, протянул руку, этим, со всеми нами, явно возвращая Пушкина в его родную Африку мести и страсти, и не подозревая, какой урок - если не мести - так страсти - на всю жизнь дает четырехлетней, еле грамотной мне.
Черная с белым, без единого цветного пятна, материнская спальня, черное с белым окно: снег и прутья тех деревец, черная и белая картина - "Дуэль", где на белизне снега совершается черное дело: вечное черное дело убийства поэта - чернь". Пушкин был мой первый поэт, и моего первого поэта - убили.
С тех пор, да, с тех пор, как Пушкина на моих глазах на картине Наумова - убили, ежедневно, ежечасно, непрерывно убивали все мое младенчество, детство, юность - я поделила мир на поэта - и всех, и выбрала - поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать поэта - от всех, как бы эти все ни одевались и ни назывались...
(Марина Цветаева. Мой Пушкин)

- Всегда нужно двигаться быстро, мистер Шпульки. Никогда ведь не знаешь, кто за тобой гонится!

Люди все равно частенько забредали сюда, в поиске ответов на вопросы, на которые предположительно могли ответить только библиотекари, например: "Это прачечная?", "Как пишется слово "конфиденциальный"?" и, чаще всего: "А нет ли у вас книжки, которую я как-то прочитал? Ну, такой, в красной обложке, и там еще оказалось, что они близнецы".

Никогда не забывай, что твоей коронации аплодирует та же самая толпа, которая будет аплодировать твоей казни. Люди любят шоу.
(Т. Пратчетт. Опочтарение)

Каждая организация нуждается в человеке, который знает, что происходит, почему оно происходит и кто за это отвечает.

Никогда не обещай совершить возможное. Возможное может совершить кто угодно. Нужно обещать невозможное, потому что иногда невозможное возможно, если найти правильный способ или, по крайней мере, расширить границы возможного. А если ты проиграешь, ну что же, ведь ты взялся за невыполнимую задачу.
(Т. Пратчетт. Опочтарение)

— О, Марина! Я тогда так испугалась! Так потом плакала... Когда я вас увидела, услышала, так сразу, так безумно полюбила, я поняла, что вас нельзя не полюбить безумно — я сама вас так полюбила сразу.
— А он не полюбил.
— Да, и теперь кончено. Я его больше не люблю. Я вас люблю. А его я презираю — за то, что не любит вас — на коленях.
— Сонечка! А вы заметили, как у меня тогда лицо пылало?
— Пылало? Нет. Я еще подумала: какой нежный румянец...
— Значит, внутри пылало, а я боялась — всю сцену — весь театр — всю Москву сожгу. Я тогда думала — из-за него, что ему — его — себя, себя к нему — читаю — перед всеми — в первый раз. Теперь я поняла: оно навстречу вам пылало, Сонечка... Ни меня, ни вас. А любовь все-таки вышла. Наша.

=========
— Сонечка, откуда — при вашей безумной жизни — не спите, не едите, плачете, любите — у вас этот румянец?
— О, Марина! Да ведь это же — из последних сил!
=========

Я в школе любила только географию — конечно, не все эти широты и долготы и градусы (меридианы — любила), — имена любила, названия... И самое ужасное, Марина, что городов и островов много, полный земной шар! — и что на каждой точке этого земного шара — потому что шар только на вид такой маленький и точка только на вид — точка — тысячи, тысячи тех, кого я могла бы любить... (И я это всегда говорю Юре, в ту самую минуту, когда говорю ему, что кроме него не люблю никого, говорю, Марина, как бы сказать, тем самым ртом, тем самым полным ртом, тем самым полным им ртом! потому что и это правда, потому что оба — правда, потому что это одно и то же, я это знаю, но когда я хочу это доказать — у меня чего-то не хватает, ну — как не можешь дотянуться до верхней ветки, потому что вершка не хватает! И мне тогда кажется, что я схожу с ума...) Марина, кто изобрел глобус? Не знаете? Я тоже ничего не знаю — ни кто глобус, ни кто карты, ни кто часы. — Чему нас в школе учат??! — Благословляю того, кто изобрел глобус (наверное какой-нибудь старик с длинной белой бородой...) — за то, что я могу сразу этими двумя руками обнять весь земной шар — со всеми моими любимыми!

(Марина Цветаева. Повесть о Сонечке)

Город, который мы навсегда покидаем,
В нашем сознаньи становится необитаем.
В городе том прекращают движенье трамваи,
Воздух чернеет, сгущается и застывает.
Вещи теряют свое ощущение места,
Улицы, площади не занимают пространства,
Город становится памятью, музыкой, жестом,
Чем-то, лишенным статичности и постоянства.
С речкой, мостами и парками, многоэтажный,
Город сжимается в точку на карте бумажной.
Точка на карте уже с двух шагов не видна,
Я раздвигаю ее до размеров окна
Провинциальной гостиницы, с видом во двор,
Где мы сидели, и где мы сидим до сих пор,
Локти твои упираются в плоскость стола,
На сигарету тень от планеты легла.
(Зоя Ященко. Необитаемый город)

видеться стали реже
но стало проще
[это я говорю со своих позиций]

прежде
на этом месте
[теперь тут прочерк]
я - обещала сниться,
а ты мне - снился.

всё
что болело
я записала слева;
всё
что взаправду -
слева направо;

жаль. я не помню
[к примеру] названия улиц
путаюсь в именах
забываю даты

город [любой]
бесконечный
гудящий
улей
полный
одновременно
мёдом и ядом

дайте мне то и другое
сдачи - не надо

вся эта мелочь:
год. имена. местность.
сухость и влажность -
это такая важность..

темп - нарастает:
скоро
сметёт с хрустом
все эти ваши
нежности несмешные:
девочка станет грузом
любовь - обузой
вымрут все подвозившие вас машины.

прямо. направо.
стойте. не переправишь.
в нынешнем мае
вылетишь - не - поймаешь.

глупая!
ты же простудишься в этом платье!
ты заболеешь!
снова - по тем же самым
не-заживавшим венам -
тебя
медицинские тетеньки - искусают;
тебя
медицинские дяденьки - искромсают;

глупая! ты же простыла уже наверное!
глупая. девочка.

страшно заметить конец посреди начала.
реже встречаться:
может быть полегчает.
(Ольга Хохлова)

«Скажи мне правду», - пытаем мы человека, прижав его к стене. «Ты не врешь?» - спрашиваем мы, преданно заглядывая в глаза. «Любовь строится на доверии», - повторяем мы давно заученную фразу и свято верим в то, что врать плохо.

«Мы должны быть честными», – говорим мы друг другу. Должны? Хорошо. Тогда давайте начистоту.
Ложь окружает нас с самого рождения. С того самого момента, как восторженные родственники соберутся над вами, всплеснут руками и завопят: «Какой красивый ребенок!», - а вы будете лежать перед ними, красный, сморщенный, с мутными глазами, ежеминутно что-то срыгивая и скакивая в марлевую пеленку. Куда уж красивей! Потом вам будут врать про Серого волка, который приходит к непослушным детям, Девочку на дне тарелки, которую надо спасти от каши, и Деда Мороза, подкладывающего подарки под елку в Новый Год. Разве родители не знают о том, что никакого Деда Мороза не существует? Знают. Зачем они врут? Потому что это красивая детская легенда. Это святое. В этом нет ничего плохого. Но разочарование ребенка, узнавшего в Дедушке Морозе соседа с бородой на веревочке будет не менее шокирующим, чем у его мамы, если она узнает, что папа задержался не на совещании, а у блондинки со второго этажа. Так что же, лишать ребенка сказки? Ни в коем случае. Просто, если уж вы такой сказочник, следите, чтобы реальность не испортила волшебства. И о том, что Деда Мороза не существует, а блондинки существуют, никто не должен знать.

Бороться с враньем бесполезно. Можно только научиться различать и правильно трактовать его. Очень часто под враньем скрывается сам факт вранья и ничего больше. Просто есть люди, которые не умеют говорить правду. Возможно, у них тяжелое психическое заболевание, или они шпионы ЦРУ, или и то и другое вместе взятое, но они врут где надо и где не надо, не особо заботясь о том, чтобы история укладывалась в логическую цепочку и не противоречила самой себе. Они скажут, что проснулись в 8, хотя проснулись в 12; скажут, что приехали на метро, хотя ехали на автобусе; скажут, что пошли в магазин, а пойдут в кафе. Уличили в чем-то подобном – расслабьтесь и наблюдайте как дурацкую комедию с Пьером Ришаром. «Чокнутые шпионы» очень смешно выкручиваются, если их подловить, и вообще доставляют массу удовольствия при правильном употреблении.

Есть лжецы-виртуозы. Виртуозы врут ради собственной выгоды. Они успевают работать сразу на нескольких работах, жить в нескольких семьях, спать с несколькими людьми, получать радости жизни за пятерых. Чтобы жить в таком ритме, надо быть поистине гениальным лжецом. Надо запоминать все детали, просчитывать каждый ход – не голова, а компьютер. Уличить их в обмане практически невозможно, да и не очень хочется. Главная задача такого виртуоза – угодить всем. Если не думать о том, что вы делите его с массой совершенно посторонних людей, можно тоже получать удовольствие.

Между лжецами-виртуозами и «чокнутыми шпионами» есть прослойка лжецов обыкновенных. Их доля – 90% от общего количества лжецов. Лжецы обыкновенные – это обыкновенные люди, которым тоже время от времени приходится врать. Они врут, что попали в пробку, если проспали. Врут, что заболели, если не хотят выходить на работу. Врут, что разрядилась батарейка, если забыли позвонить. Врут, что задержались в офисе, если пошли в ресторан с другой. Поговорим о них.

Что означает вранье обыкновенных людей? Чаще всего это некая самооборона. Защитная реакция. Причиной для вранья становится вполне обыденное и всем понятное желание подольше поспать, посидеть дома, не грузить себя проблемами или провести время в приятной компании. И если рассматривать вранье с этой точки зрения, то в нем нет ничего криминального.
Допустим, ваш муж провел вечер с другой, а вам сказал, что пришлось срочно выехать на деловую встречу. Почему он не сказал вам правду? Потому что он не хочет вас терять. Потому что вы ему дороги. Потому что он не хочет расстраивать вас из-за пустяка. Если бы у него было что-то серьезное на стороне, он бы нашел в себе силы сказать: «Знаешь, я сейчас поеду в ресторан с блондинкой со второго этажа, а ты пока собери вещи». Вместо этого он позвонил и умирающим голосом сказал: «Котик, я страшно виноват, но приеду только ночью. У нас тут такая запарка». Это не что иное, как проявление заботы. Если мужчина знает, что не может не изменять, и изменяет, ему приходится врать.

Вы можете быть вегетарианцем и при этом любить собаку, которая питается исключительно мясом. Собака не разделяет вашего пищевого рациона, но неужели, заводя ее, вы всерьез рассчитывали на то, что она будет питаться капустой брокколи?

Думаете, я сейчас покрываю лжецов? Ни в коем случае – вспомним про Деда Мороза. Пока сказка остается сказкой, готовьте ужин и ложитесь спать. Если борода отвязалась – проломите ему череп. (Я этого не говорила, вы этого не читали.)

Почему мы так боимся вранья? Почему мы относимся к нему как к проявлению агрессии в наш адрес, хотя на самом деле (если это не криминальный обман) вранье является сокрытием правды ради вашего же блага. Спасительная ложь.

Наша жизнь построена на вранье. По телевизору нам врут, что йогурт излечит от болезней, шампунь поможет выйти замуж, машина изменит статус, а леденцы, избавляющие от запаха изо рта, гарантируют безумный секс. Родители начинают врать, преувеличивая или преуменьшая свои болезни. Друзья врут из лени. Любимые – проявляя заботу. Нам врут начальники и коллеги, депутаты, кандидаты и супермодели. Родные дети врут, что в школе все хорошо, пряча дневник под подушкой. Родные рыбки врут, что у них все «оk», плавая кверху брюхом. И мы до сих пор твердим, что врать нехорошо. Надо быть честным. Это даже не накормить собаку брокколи. Это накормить брокколи племя каннибалов.

Значит, есть вранье, в которое хочется верить, и вранье, в которое верить нельзя. Женщины готовы поверить в крем, стирающий морщины, и если он не оправдает их ожиданий, пожмут плечами и пойдут покупать другой. Это вранье не вызовет никакой досады. «Наверное, у меня не тот тип кожи, - подумает женщина. – Или я купила недостаточно дорогой крем». Она купит втрое дороже, чтобы убедиться в отсутствии эффекта и в очередной раз проглотить обман, запивая его чудодейственным йогуртом (очередная порция лжи). Тем не менее, если женщина сталкивается с обманом мужчины, каким бы невинным он (обман) ни был, для нее это шок, катастрофа и причина для долгих депрессий. Женщина готова простить обман лживым брендам, но не готова простить любимому человеку. Почему? Потому что «любовь строится на доверии». Где-то мы это уже слышали. Проживая в мире, построенном на обмане, мы до сих пор боимся быть обманутыми. Чтобы обезопасить себя, мы расставляем капканы, беспрерывно спрашивая: «Где ты? Куда ты? С кем ты?» Мы пытаемся контролировать каждый шаг, но разве это не противоречит светлой идее доверия? Мы загоняем человека в ловушку, чтобы потом победно воскликнуть: «Ага, попался! Тебя не было у родителей! Где ты был?»

Но зачем тратить свои и чужие нервные клетки на доказательство очевидных вещей. Мы врем друг другу, мы знаем, что мы врем друг другу, и мы знаем, что мы это знаем. Пора заняться дипломатией.

Есть вопросы, на которые ответить честно практически невозможно.
Ты меня любишь? Ты вспоминал обо мне? Ты спишь с другими?
Задавая такой вопрос, женщина знает, что она хочет услышать. И мужчина знает это не хуже ее. Скорее всего, он ответит именно то, что она ожидает, если, конечно, в его планах не стоит разрыв отношений. Но вот в чем парадокс: отвечая женщине то, что она хочет услышать, мужчина еще больше подрывает ее доверие. «Я тебе не верю», - скажет она. И скажет вполне справедливо, потому что если бы верила, то не задавала бы таких дурацких вопросов. Так что же делать? Сказать: «Нет, не люблю, не вспоминаю, изменяю» и собрать вещи? Сказать: «Люблю, вспоминаю, не изменяю» и окончательно пасть в ее глазах? Либо сказать многозначительное: «Это сложный вопрос, я не могу тебе так просто ответить», тем самым обрекая ее на роль агента Скалли и отправляя на поиски истины – что, собственно, он этим хотел сказать??? Впрочем, в обратную сторону это тоже работает. В смысле, когда подобные вопросы задает он.

Люди врут друг другу, но очень не любят, когда их обвиняют во вранье, поэтому они заменили его на красивое и пафосное слово «дипломатия». Дипломатия – это умение соврать так, чтобы всем было приятно. Найти компромисс – это в равной степени обмануть себя и других, чтобы никому не было обидно.

Элементарная вежливость и корпоративный этикет заставляют улыбаться неприятным людям, интересоваться неинтересными вещами, говорить то, что надо, а не то, что хочется. И это тоже ложь.
Хорошо, конечно, выйти из дома, сказать соседке, что с ее ногами юбки не носят, работнику ГИБДД, что у него рожа не пролезает в окошко, спросить коллегу, видела ли она себя в зеркало, а начальнику вот так в лоб заявить, что он последний м**ак. Но долго ли вы продержитесь в режиме правды?

Однако чаще всего мы врем самим себе. Врем, что с понедельника начнем новую жизнь. Бросим курить. Начнем посещать спортивный зал. Ложиться не позже 12. Сходим к стоматологу. Перестанем любить недостойных, а сами станем достойными любви. Мы втягиваем живот перед зеркалом, чтобы казаться себе стройнее. Выпячиваем грудь. Встаем на каблуки. Красим волосы. Говорим, что салат из зеленых овощей вкусней жареной картошки. Что нам нравится наша фигура. Нравится наше одиночество. Нравится наш образ жизни. Нравится наша работа. Чтобы наше собственное вранье звучало более убедительно, мы проговариваем его другим, и значит, все время... врем?

Единственный человек, с кем может быть честным житель большого города, это психоаналитик, сжирающий большую часть зарплаты. Мы готовы отдать ему все, лишь бы только рассказать правду. «Я ненавижу свою работу, своих друзей, ненавижу свой живот, эти ужасные ноги, посмотрите на мой нос, я никогда не выйду замуж с такими ногтями, он предложил мне сделать аборт, поэтому я перешла на брокколи. Минеральная вода и брокколи. Сколько я вам должна?» И потом, в приватной беседе с очередной ненавистной подругой: «Ты знаешь, я не верю своему психоаналитику. Он получает столько денег за свою работу, что ему невыгодно меня терять. Значит, он будет врать и затягивать лечение, чтобы вытрясти из меня больше денег!» Здравствуй, паранойя!

Так что лучше быть честным с самим собой и научиться прощать обман близким. А прежде чем обвинить кого-то во лжи, подумайте - так ли вы хотите знать правду?
(Полина Волошина. Спасительная ложь)

И катись бутылкой по автостраде,
Оглушенной, пластиковой, простой.
Посидели час, разошлись не глядя,
Никаких "останься" или "постой";
У меня ночной, пятьдесят шестой.
Подвези меня до вокзала, дядя,
Ты же едешь совсем пустой.

То, к чему труднее всего привыкнуть -
Я одна, как смертник или рыбак.
Я однее тех, кто лежит, застигнут
Холодом на улице: я слабак.
Я одней всех пьяниц и всех собак.
Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть,
Что, похоже, дело мое табак.

Я бы не уходила. Я бы сидела, терла
Ободок стакана или кольцо
И глядела в шею, ключицу, горло,
Ворот майки - но не в лицо.
Вот бы разом выдохнуть эти сверла -
Сто одно проклятое сверлецо

С карандашный грифель, язык кинжала
(желобок на лезвии - как игла),
Чтобы я счастливая побежала,
Как он довезет меня до угла,
А не глухота, тошнота и мгла.
Страшно хочется, чтоб она тебя обожала,
Баловала и берегла.

И напомни мне, чтоб я больше не приезжала.
Чтобы я действительно не смогла.
(Вера Полозкова)

Мужчины не любят, когда женщины рассказывают о них своим друзьям и подругам. Женщины знают, что мужчины этого не любят, но все равно рассказывают о них своим друзьям и подругам.

Мужчины знают, что женщины знают, но все равно рассказывают, и оттого не любят эти разговоры еще больше. Хочется разобраться – почему женщинам так необходимо обо всем рассказывать и почему мужчины это так не любят?

Для начала следует оговориться, что не все женщины такие болтушки и не все болтушки такие – женщины. То есть среди мужчин их тоже вполне достаточно (болтушек в смысле). Но, чтобы не создавать путаницы, я буду рассказывать только про женщин. А чтобы никому не было обидно, буду рассказывать от своего лица. Хотя какая я болтушка? О моей личной жизни знают всего несколько тысяч человек! Шучу. Поехали.

Итак, зачем мы все это рассказываем? Причин может быть несколько.

Причина номер один. Рассказывая близким и не очень знакомым подробности из своей личной жизни, мы как бы (даже не как бы, а вполне открыто) хвастаемся. «А вчера он приехал ко мне среди ночи и привез гигантский букет цветов». Эту информацию невозможно держать в секрете – это то, о чем должны узнать все, и чем больше – тем лучше. Если он действительно приехал среди ночи и привез цветы, то это достойно освещения на центральном канале телевидения, первых полос газет и обложек глянцевых журналов.

Об этом надо рассказать в Интернете и повесить растяжки по всему городу «Вы видите? Он любит меня!». Чем больше людей узнают о вашем букете, тем больше будет казаться сам букет. Какая радость от самого распрекрасного подарка, если вы не можете им похвастаться? И если мужчина дарит вам этот букет, но запрещает рассказать о нем «всему свету», то и цена его букету небольшая. Значит, нам гораздо важнее доказать всем, что нас любят, чем доказать что-то самим себе? Психологи в таких случаях говорят, что дело в заниженной самооценке. Неуверенная в себе женщина не получает удовлетворения от тихого шепота «я люблю тебя». Для того чтобы она расслышала эти простые слова, их надо прокричать на весь мир. Они должны быть услышаны всеми и потом, отразившись, вернуться и попасть к ней в уши. Ей мало ваших слов. Ей надо, чтобы это повторяли и повторяли эхом: «он любит тебя», «посмотри, как он любит тебя!», «о господи, как же он любит тебя!»… И это прекрасно! А психологи с их заниженной самооценкой пусть идут куда подальше и не портят нам праздник.

Причина номер два. Рассказывая близким (и не очень) знакомым о своих проблемах, мы ждем утешения и поддержки. «Он позвонил среди ночи и сказал, что ненавидит меня!» И это тоже невозможно держать в секрете. Но рассказываем мы это вовсе не для того, чтобы услышать: «ну так уйди от него» или «наверное, он полюбил другую». Нам нужно услышать: «но ведь он любит тебя!», «он же так любит тебя», «господи, как же он любит тебя!» – и чтобы объяснили, что у мужчин бывают такие моменты, когда они сами не понимают, что творят, но, разумеется, любят тебя. Однако для того, чтобы получить необходимые слова утешения, надо заблаговременно рассказать всем про тот букет посреди ночи. Хорошее оправдание, не правда ли?

Причина номер три. Рассказывая близким (и не очень) знакомым о своем несчастье, мы ждем сочувствия. «Он не звонил мне уже три месяца. Может, он больше не любит меня?» И тут уже не годятся никакие утешения, потому что и дураку понятно, что не любит, а значит, надо сказать: «ну и козел же он!», «он еще пожалеет об этом», ну и коронное «он, конечно же, до сих пор любит тебя и будет любить всю жизнь, просто он такой козел, что ушел, но он еще об этом пожалеет!» Прекрасные слова! Они стоят того, чтобы потратить целый вечер на жалобы и потом, упиваясь слезами и собственным достоинством, свалиться спать в седьмом часу утра. Разве у вас повернется язык назвать это болтовней или усомниться в необходимости подобных разговоров? Если да, то вы бесчувственное чудовище! Но перейдем к дальнейшему анализу.

Вот три основные причины, почему женщины (да и не только они) рассказывают о своей личной жизни посторонним людям. Как видно, ничего криминального. Почему же большинство мужчин так боятся и не любят все эти «бабские разговоры»?

Ну во-первых, потому что любые разговоры о вас за вашей же спиной – это уже неприлично. Мало ли что там понарасскажут. Если человек знает, что о нем рассказывают, но не знает, в каких словах, – ему становится неуютно.

Во-вторых, это та самая «личная жизнь», которая предполагает соблюдение определенной приватности. Это дело, касающееся только двух человек. И если мужчина в какой-то момент жизни решил, что он готов ради вас ползать на коленях, то это было его личное решение относительно лично вас (то есть в этот момент он не предполагал, что о его поступке узнает весь город). Просто перед тем, как рассказать подругам (громким голосом на все кафе в центре города) о том, как он упал перед вами на колени, подумайте, не расскажет ли он своим друзьям (громким голосом на всю баню) о том, на какой смелый сексуальный эксперимент вы решились. (Но если так уж хочется рассказать, то хотя бы шепотом, договорились?)

В-третьих, ваш мужчина может скрывать отношения по соображениям собственной безопасности (чтобы не встречаться потом с вашим до зубов вооруженным мужем, отцом, старшим братом или со своей зареванной женой). И это серьезная причина держать рот на замке. Как, кстати, серьезна и причина, по которой женщины рассказывают об этих отношениях.

Ведь если мужчина их скрывает, сразу возникает подозрение: а от кого? Хорошо, если эта жена есть (хотя я ничего хорошего в этом не вижу), а если нет? Значит, скрывает от кого-то другого. От другой девушки? Или от других девушек? Значит, у него их много? Значит, вы не одна? Значит, рассказывая всем о ваших отношениях, вы пытаетесь обезопасить себя от измены (вот такая несложная женская логика). Заявляя во всеуслышанье о вашей любви и не встречая препятствий с его стороны, вы получаете гарантию, что являетесь для него единственной и неповторимой (мне ли вам рассказывать, как это важно?).

В-четвертых. Мужчины не любят эти рассказы, так как они предполагают обилие советов со стороны ваших подружек. А это нечестно. У вас проблема. У вас двоих. Он решает ее сам (хочется верить), а вы при помощи посторонних. А уж какие советы вам могут дать – и в страшном сне не приснится. Эмоционально неустойчивая девушка (а все мы в момент ссор эмоционально неустойчивые) легко поддается чужому влиянию и может послать возлюбленного далеко и надолго только потому, что так сказала Катя (Оля, Лена, Зина), а не потому, что она сама приняла такое решение. И в этом случае одному мужчине приходится сражаться с целым войском озлобленных баб (которые, возможно, только и мечтают вас поссорить).

В-пятых, за этим может стоять неуверенность в себе. Большинство женщин (несмотря на обилие слез) гораздо легче переживают разрывы, чем мужчины. Для женщины неудавшийся роман – это всего лишь стечение обстоятельств. В нем никогда нет ее вины. Просто они встретились не вовремя, или это был не ее человек, или вмешались посторонние, не судьба, злой рок и прочие уважительные причины. Для мужчины неудачный роман – это поражение. Это задевает его самолюбие. Он не любит вспоминать об этом и не хочет, чтобы кто-либо когда-либо об этом вспоминал. В случае если о вашем романе всем известно, то и о разрыве узнают все. Куда проще, если о романе никто не знал! Тогда можно спросить: «Какая Лена (Оля, Зина)? Впервые слышу! Кто она?» Короче, мужчины предпочитают, чтобы была только их правда. А всякая другая правда – это ложь.

Для большинства мужчин любовь – это слабость, и они совсем не заинтересованы в том, чтобы их видели в этом ослабленном состоянии. К тому же зная женскую способность все преувеличивать. Ведь если он поддался на ее многочасовые уговоры приехать в 8 часов вечера и привезти ей анальгин, то в пересказе это будет звучать как: «Он примчался в три часа ночи, хотя я умоляла его не ехать, привез целую аптечку и до утра не сводил с меня глаз». Кому это понравится?

Итак, мы разобрались, что мужчины – это несчастные жертвы, а все зло идет от нас. Пришло время оправдаться, зачем мы все это делаем. Да потому что мы любим вас! Если женщина рассказывает друзьям о своем мужчине – значит, она влюблена. И если вы хотите, чтобы она любила вас, смиритесь с этой болтовней и перестаньте обращать на нее внимание. Попробуйте честно оговорить, на какие темы ей лучше не распространяться (если вдруг она сама этого не понимает), а дальше это только вопрос доверия. По собственному опыту могу сказать, что чаще всего женские разговоры о мужчинах звучат ничуть не страшнее, чем мужские разговоры о машинах. «Он самый лучший, самый крутой и заводится с пол-оборота». Ну разве ж не прекрасно?
(Полина Волошина. По секрету всему свету)

"...Она умолкла, а я все сидел, покачиваясь на стуле. "Каждое утро, -
сказал я, - я пытаюсь вспомнить фразу, по которой должен найти тебя. Во сне
мне кажется, что я хорошо заучил ее, но проснувшись, я не могу вспомнить ни
слова". - "Но ты же сам придумал их!" - "Да. Они пришли мне в голову потому,
что у тебя пепельные глаза. Но днем я не могу вспомнить даже твоего лица".
Она стиснула в отчаянии пальцы: "Ах, если бы нам знать по крайней мере
название моего города!"
Горькие складки легли в уголках ее губ. "Я хочу до тебя дотронуться", -
сказал я. Она вскинула глаза, язычки пламени заплясали в ее зрачках. "Ты
никогда не говорил этого", - заметила она. "А теперь говорю". Она опустила
глаза и попросила сигарету. "Почему же, - повторила она, - мне никак не
вспомнить название своего города?" - "А мне - наши заветные слова", - сказал
я. Она грустно улыбнулась: "Эта комната снится мне так же, как и тебе". Я
поднялся и направился к лампе, а она в испуге отступила назад, опасаясь, что
я случайно заступлю за невидимую черту, пролегающую между нами. Взяв
протянутую сигарету, она склонилась к огоньку лампы. "А ведь в каком-то
городе мира все стены исписаны словами "глаза голубой собаки", - сказал я. -
Если я вспомню эти слова, я отправлюсь утром искать тебя по всему свету"

(с)
Габриэль Гарсиа Маркес "Глаза голубой собаки"

"...Я, чтобы разрядить обстановку, пригласила его потанцевать. Тот сначала долго не соглашался, заявляя, что в последний раз танцевал еще до изобретения компьютеров, но потом, все-таки, уломался. Во время танца он непрерывно говорил, но я понимала максимум одно слово из двадцати. Несколько раз прозвучало слово "карта", из чего я заключила, что парень не дурак поразвлечься. Один раз он употребил слово "порт", из которого можно было понять, что его профессия как-то связана с морем. Термин "кабель" указывал на то, что он имеет отношение к электричеству. Короче, такой загадочный парень оказался – это что-то.

Под конец танца он настолько раздухарился, что долго изображал на столе с помощью бутылок, банок и столовых приборов какую-то странную структуру, которую назвал "Схемой роутинга почты в нашей сетке". Из чего я поняла, что он также имеет какое-то отношение к почтовому отделению. Видимо, по утрам подрабатывал разноской почты.

Честно говоря, я давно хотела познакомиться с таким парнем. Сколько профессий, и это все в одном человеке. Да и не чурается такой тяжелой работы, как разноска почты по утрам. Да и как человек он был довольно симпатичен, особенно если его отмыть и более-менее прилично одеть. Но даже и в таком виде он мне нравился. Целеустремленный, погруженный в себя взгляд, отрешенность от быта, высокий лоб, почти скрытый за спутанными волосами. Он совсем не походил на этих лощеных придурков, моих поклонников.

В тот момент я и поняла, что это тот, кого я искала всю жизнь. Привести его в божеский вид я и сама смогу, ибо зачем еще нужны женщины, как не для того, чтобы управлять мужчиной? А там уж постараюсь, чтобы он стал совсем известным ученым, академиком, буду варить ему борщи и ездить с ним в дома отдыха для особенно ценных работников. Если уж парень в свои двадцать с чем-то лет ведет себя как настоящий академик, то что же будет в тридцать-сорок? Нобелевская премия, не меньше..."

(с)
Алекс Экслер "Записки невесты программиста"

"Люди всё реже говорят друг с другом; и вообще, когда кто-то решается наконец сказать тебе правду в лицо, это значит, что уже почти слишком поздно". (с) Frederic Beigbeder

На пути эволюции человек придумывал себе множество развлечений, весёлых, добрых, экстремальных, жестоких и безумных. Так уж вышло, что без эмоций наша жизнь скучна и не имеет объёма. Самым же непревзойдённым способом развлечения является народная забава под названием "хождение по граблям".
Грабли - вообще забавный инструмент. Изначально придуманные для невинной садово-парковой деятельности, они быстро стали объектом внимания индивидуумов, ищущих острых ощущений в жизни. Это ведь так забавно, - в первый раз, совершенно не ожидая, наступить на рабочую часть инструмента, лежащего (как всегда незаметно и в неожиданном месте) зубцами кверху и практически моментально получить возможность видеть звёзды среди бела дня, а также шоковое просветление сознания. Нет, конечно же, сия процедура не вызывает безусловного привыкания у каждого человека, иначе наше общество давно прекратило бы своё существование, погрязнув в удовлетворении пагубной зависимости. К тому же, как и у любого явления, у ходьбы по граблям есть и негативный эффект, такой, как например, сильная боль от ушиба, последующие мигрени и т.п., в зависимости от особенностей организма реципиента (бывали случаи, когда одиночное применение граблей приводило к серьёзным душевным расстройствам).
Существует ряд, так называемых, "благоразумных людей", которые используют свой, либо чужой опыт ходьбы по граблям с целью не допустить повторных ударов. Также есть любители облегчить встречу с "ударной частью" граблей. Эти персоны чаще всего пользуются двумя способами: либо оборачивают мягким материалом ручки "любимых" граблей, либо защищают непосредственно место вероятного удара - голову (или несколько ниже, если грабли детские). Однако настоящие ценители получения эмоций при помощи ударов граблями не признают всех этих предосторожностей и полумер.Такие люди считают, что попытка избежать полноценного болевого ощущения - всё рано, что прыгать с парашютом в бассейн с пятиметровой вышки.
Популярность сего народного увлечения не убывает, судя хотя бы по тому, что с течением времени флюктуации процента людей регулярно ходящих по граблям весьма невелики. Таким образом, в современном обществе можно выделить целую субкультуру с богатой историей и своеобразным налётом романтизма. Справедливым также будет и утверждение, что данный вид человеческой деятельности практически бессмертен.
(http://knirk.livejournal.com/40621.html)

* Кругом столько граблей, что просто невозможно запомнить, на какие еще не наступал.
* Наши грабли – самые многоразовые грабли в мире.
* Знать бы на какие грабли наступишь, обязательно бы ручку поролоном покрыл.
* Кто к нам со своими граблями придет, тот еще и на наши наступит.
* СНГ – Союз Неутомимых Граблеискателей.
* Грабли не роскошь, а средство для встряски мозгов.
* Всему свое время. Время раскидывать грабли, время наступать на них.
* Не подкладывай грабли другому, пусть он это сделает для себя сам.
* Наступил на грабли сам, позови товарища.
* Под чужими ногами соринку видим, а под своими граблей не замечаем.
(Станислав ЯНКОВСКИЙ. Популярное граблеведение)

Грабли и реакция на них:

ОВЕН: наступив на
грабли, он придет в такую ярость, что сломает их, но в процессе получит ими ещё раз 5 по голове.

ТЕЛЕЦ: будет наступать на грабли снова и снова, пока они не сломаются.

БЛИЗНЕЦЫ: смогут решить, куда им идти только после того, как понаступают на все грабли.

РАК: только это заставит его сделать шаг вперед.

ЛЕВ: будет рассказывать всем, как это прикольно, и советовать всем сделать то же самое.

ДЕВА: будет наступать медленно и методично. Уверена, что, если наступить правильно, все обойдется.

ВЕСЫ: будут очень долго сомневаться, и, приняв единственно верное решение, наступят на самые большие.

СКОРПИОН: если и заметит, что это было, то вряд ли об этом задумается.

СТРЕЛЕЦ: обязательно постарается взять реванш и наступит повторно.

КОЗЕРОГ: наступив на грабли, поймет, что он на них наступил, но вряд ли это что-то значит.

ВОДОЛЕЙ: наступит только на приглянувшиеся ему грабли.

РЫБЫ: будут всю жизнь себя за это винить. Единственное утешение - благодаря им, на грабли не наступил кто-то другой.

Немножко позже - мне было шесть лет, и это был мой первый музыкальный год - в музыкальной школе Зограф-Плаксиной, в Мерзляковском переулке, был, как это тогда называлось, публичный вечер - рождественский. Давали сцену из "Русалки", потом "Рогнеду" - и:
Теперь мы в сад перелетим,
Где встретилась Татьяна с ним.
Скамейка. На скамейке - Татьяна. Потом приходит Онегин, но не садится, а _она_ встает. Оба стоят. И говорит только он, все время, долго, а она не говорит ни слова. И тут я понимаю, что рыжий кот, Августа Ивановна, куклы_не_ любовь, что _это_ - любовь: когда скамейка, на скамейке - она, потом приходит он, и все время говорит, а она не говорит ни слова.
- Что же, Муся, тебе больше всего понравилось? - мать, по окончании.
- Татьяна и Онегин.
- Что? Не Русалка, где мельница, и князь, и леший? Не Рогнеда?
- Татьяна и Онегин.
- Но как же это может быть? Ты же там ничего не поняла? Ну, что ты там могла понять?
Молчу.
Мать, торжествующе: - Ага, ни слова не поняла, как я и думала. В шесть лет! Но что же тебе там могло понравиться?
- Татьяна и Онегин.
- Ты совершенная дура и упрямее десяти ослов! (Оборачиваясь к подошедшему директору школы, Александру Леонтьевичу Зографу).- Я ее знаю, теперь будет всю дорогу на извозчике на все мои вопросы повторять: - Татьяна и Онегин! Прямо не рада, что взяла. Ни одному ребенку мира из всего виденного бы не понравилось "Татьяна и Онегин", все бы предпочли Русалку, потому что - сказка, понятное. Прямо не знаю, что мне с ней делать!!!
- Но почему, Мусенька, Татьяна и Онегин? - с большой добротой директор.
(Я, молча, полными словами: - Потому что - любовь).
- Она, наверное, уже седьмой сон видит! - подходящая Надежда Яковлевна Брюсова {Сестра Валерия Брюсова. - М. Ц.}, наша лучшая и старшая ученица. - И тут я впервые узнаю, что есть седьмой сон, как мера глубины сна и ночи.
- А это, Муся, что? - говорит директор, вынимая из моей муфты вложенный туда мандарин, и вновь незаметно (заметно!) вкладывая, и вновь вынимая, и вновь, и вновь...
Но я уже совершенно онемела, окаменела, и никакие мандаринные улыбки, его и Брюсовой, и никакие страшные взгляды матери не могут вызвать с моих губ - улыбки благодарности. На обратном пути - тихом, позднем, санном, - мать ругается: - Опозорила!! Не поблагодарила за мандарин! Как дура - шести лет - влюбилась в Онегина!
Мать ошибалась. Я не в Онегина влюбилась, а в Онегина и Татьяну (и может быть, в Татьяну немножко больше), в них обоих вместе, в любовь. И ни одной своей вещи я потом не писала, не влюбившись одновременно в двух (в нее - немножко больше), не в них двух, а в их любовь. В любовь.
Скамейка, на которой они _не_ сидели, оказалась предопределяющей. Я ни тогда, ни потом, никогда не любила, когда целовались, всегда - когда расставались. Никогда не любила - когда садились, всегда - когда расходились. Моя первая любовная сцена была нелюбовная: он _не_ любил (это я поняла), потому и не сел, любила _она_, потому и встала, они ни минуты не были вместе, ничего вместе не делали, делали совершенно обратное: он говорил, она молчала, он не любил, она любила, он ушел, она осталась, так что если поднять занавес - она одна стоит, а может быть, опять сидит, потому что стояла она только потому, что _он_ стоял, а потом рухнула и так будет сидеть вечно. Татьяна на той скамейке сидит вечно.
Эта первая моя любовная сцена, предопределила все мои последующие, всю страсть во мне несчастной, невзаимной, невозможной любви. Я с той самой минуты не захотела быть счастливой и этим себя на _не-любовь_ - обрекла.
В том-то и все дело было, что он ее не любил, и только потому она его - так, и только для того _его_, а не другого в любовь выбрала, что втайне_знала_, что он ее не сможет любить. (Это я сейчас говорю, но _знала_ уже тогда, тогда знала, а сейчас научилась говорить.) У людей с этим роковым даром несчастной - единоличной - всей на себя взятой - любви - прямо _гений_на неподходящие предметы.
Но еще одно, не одно, а многое, предопределил во мне Евгений Онегин.
Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку - и руки, не страшась суда - то только потому, что на заре моих дней лежащая Татьяна в книге, при свечке, с растрепанной и переброшенной через грудь косой, это на моих глазах - сделала. И если я потом, когда уходили (всегда - уходили), не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей.
Урок смелости. Урок гордости. Урок верности. Урок судьбы. Урок одиночества.

У кого из народов - такая любовная героиня: смелая и достойная, влюбленная - и непреклонная, ясновидящая - и любящая!
Ведь в отповеди Татьяны - ни тени мстительности. Потому и получается полнота возмездия, поэтому-то Онегин и стоит "как громом пораженный".
Все козыри были у нее в руках, чтобы отметить и свести его с ума, все козыри - чтобы унизить, втоптать в землю той скамьи, сравнять с паркетом той залы, она все это уничтожила одной только обмолвкой: Я вас люблю (к чему лукавить?)
К чему лукавить? Да к тому, чтобы торжествовать! А торжествовать - к чему? А вот на это, действительно, нет ответа для Татьяны - внятного, и опять она стоит, в зачарованном кругу залы, как тогда - в зачарованном кругу сада, - в зачарованном кругу своего любовного одиночества, тогда - непонадобившаяся, сейчас - вожделенная, и тогда и ныне - любящая и любимой быть не могущая.
Все козыри были у нее в руках, но она - не играла.
Да, да, девушки, признавайтесь - первые, и потом слушайте отповеди, и потом выходите замуж за почетных раненых, и потом слушайте признания и не снисходите до них - и вы будете в тысячу раз счастливее нашей другой героини, той, у которой от исполнения всех желаний ничего другого не осталось, как лечь на рельсы.
Между полнотой желания и исполнением желаний, между полнотой страдания и пустотой счастья мой выбор был сделан отродясь - и дородясь.
Ибо Татьяна до меня повлияла еще на мою мать. Когда мой дед, А.Д. Мейн, поставил ее между любимым и собой, она выбрала, отца, а не любимого, и замуж потом вышла лучше, чем по-татьянински, ибо "для бедной Тани все были жребии равны" - а моя мать выбрала самый тяжелый жребий - вдвое старшего вдовца с двумя детьми, влюбленного в покойницу, - на детей и на чужую беду вышла замуж, любя и продолжая любить - _того_, с которым потом никогда не искала встречи и которому, впервые и нечаянно встретившись с ним на лекции мужа, на вопрос о жизни, счастье и т. д., ответила: "Моей дочери год, она очень крупная и умная, я совершенно счастлива..." (Боже, как в эту минуту она должна была меня, умную и крупную, ненавидеть за то, что я - не _его_дочь)!
Так, Татьяна не только на всю мою жизнь повлияла, но на самый факт моей жизни: не было бы пушкинской Татьяны - не было бы меня.
Ибо женщины _так_ читают поэтов, а не иначе.
Показательно, однако, что мать меня Татьяной не назвала - должно быть, все-таки, - пожалела девочку...
(Марина Цветаева. Мой Пушкин)

О мужском шовинизме.
- Вот ты говоришь, что я, типа, мужской шовинист... Ну, и что ты имеешь в виду? Как это? Я вот не понимаю, может!
- Да все ты понимаешь! Всё вы, мужики, понимаете!
Кухня - это то самое место, где можно говорить о чем угодно. Особенно, когда знакомы давно, и жизнь друг друга известна чуть не с детских лет.
- Нет, ты скажи, скажи, не отнекивайся. Или сказать нечего?
- Ну, хорошо... Вот так если... Вот у тебя же есть и сын и дочь, так?
- Какое отношение...
- Постой, не перебивай. Вот, скажем, твоя дочь замуж выходит...
- Ну, нормально. Взрослая уже.
- Угу. А муж старше ее.
- И это правильно! Мужик должен быть старше!
- Ты сказал - мужик должен?
- Ну, ладно, не так сказал. В общем, считается, что когда мужик старше - семья крепче.
- А он старше на двадцать лет...
- Ты о ком? Ты что-то знаешь?
- Да я просто гипотетически!
- Вот дура... А я поверил... Хотя, двадцать лет, говоришь? Это значит... Угу. Ну, не смертельно. Ей же с ним жить. Может, она его любит... И он крепче любить будет. Молодую-то.
- Так. Зафиксировали позицию. Понятно. А теперь к пацану твоему обратимся.
- А чего к нему обращаться? Он учится еще...
- Да не спорь раньше времени, дай сказать!
- Ну?
- Вот он приходит и говорит: бать, я решил жениться. У нас любовь-морковь и все такое...
- Ну, молод еще, конечно, но что делать.. Любовь, говоришь?
- Ага, любовь. А она старше его на двадцать лет!
- Ё-о-о-о!
- Вот это и есть мужской шовинизм. Понял?
http://dir-for-live.livejournal.com/

Наряду с отоплением в каждом доме
существует система отсутствия. Спрятанные в стене
ее беззвучные батареи
наводняют жилье неразбавленной пустотой
круглый год независимо от погоды,
работая, видимо, от сети
на сырье, поставляемое смертью, арестом или
просто ревностью. Эта температура
поднимается к вечеру. Один оборот ключа,
и вы оказываетесь там, где нету
никого, как тысячу лет назад
или несколько раньше: в эпоху оледененья,
до эволюции. Узурпированное пространство
никогда не отказывается от своей
необитаемости, напоминая
сильно зарвавшейся обезьяне
об исконном, доледниковом праве
пустоты на жилплощадь. Отсутствие есть всего лишь
домашний адрес небытия,
предпочитающего в итоге,
под занавес, будучи буржуа,
валунам или бурому мху обои.
Чем подробней их джунгли, тем несчастнее обезьяна.
(Иосиф Бродский)

Мир переполнен чувством вины. Коллективной и индивидуальной.
Каждый был виноват. Каждый испытывает вину сейчас. Каждый не раз ещё провинится. Чувство вины – прекрасное оружие, убивающее своего носителя. Не до конца, не насмерть. Но лишь до той степени, чтобы помнить: счастья нет.
А если есть, вы недостойны.
Чувство вины можно пытаться игнорировать, замалчивать или сублимировать. Тогда вы либо великий актёр, либо лжец, либо поэт.
И тем немногим, которые вольны выбирать степень свободы от любой вины, просто посчастливилось разобраться с этим ещё в детстве или отрочестве.
Иначе - это непрестанный труд.


Молодая мать качает в ночи орущего ребёнка и думает о том, что не испытывает ничего, кроме раздражения. Она должна его любить, но хочет только одного – чтобы он заткнулся, чтобы её избавили от всего этого.
Она стыдится своих мыслей. Она чувствует вину.
У малыша есть все шансы вырасти избалованным ребёнком. Вина требует компенсации.


Девочка-пятилетка в страданиях переживает период родительского развода.
Она безутешна, она всю вину взваливает на себя и мучается ею. Она понесёт её через всё детство и юность, а если посчастливится, то дальше.
И однажды она об этом напишет. Или нарисует. Или споёт.
Вызревшее чувство вины, как любое страдание, любая боль, рано или поздно начинает плодоносить.


Мужчина уходит из семьи за новой любовью, оставляя детей и весь пласт совместного прошлого.
Всё, что он задолжал и не осилил, рождает в нём чувство вины и даже какой-то озлобленности.
Он страдает. Но очень коротко и пассивно. Любовь способна сгладить любые угрызения и оправдать любые ошибки. Особенно, если это новая любовь.
Но вина догонит его однажды. Всякая любовь теряет новизну. И только чувство вины терпеливо ждёт своего часа.


Долгие месяцы изнурительной бабушкиной болезни я сидела у её постели. Бабушка умирала. Она то молилась, то бредила от боли, впадая в забытьё.
Я любила её. Мне было страшно. Мне хотелось, чтобы это уже поскорее закончилось. Всё равно как!
Я винила себя за это «всё равно». Я стыдилась того, что жду избавления, и гнала от себя такие мысли.
Я постигала связь любви, страдания и освобождения.
Смерть (или близость смерти) всегда рождает в ком-то чувство вины. И зачастую не отпускает уже никогда.


Навык неизбывно испытывать вину выедает в человеке какую-то брешь, через которую прошлое постоянно его преследует. И такой человек становится либо болен, либо продуктивен. И тогда творцом его делает не само наличие вины, но умение с ней уживаться и договариваться, способность увидеть расстояние между виной и невинностью.
Опыт характерной эмоции, которая не может замкнуться сама на себе. Она ищет выхода и трансформации, либо оседает на дне души и пускает метастазы.
И даже когда вина с человека снята, только он сам волен прощать себя или не прощать.
И это не всегда лёгкий выбор.
Священное Чувство Вины для некоторых гораздо дороже, чем праведная невинность.
(Елена Касьян. О чувстве вины)

Вообще-то я должна писать колонку раз в неделю. Я должна писать бодро и злобно, потому что я бодрая и злобная, и четко укладываться в график. Но вот я выпала из графика – заболела; наступила осень, за окном идет дождь, опадает листва, мимо проезжают машины, от них разлетаются брызги.

Я слушаю старый альбом Portishead, очень хочу курить, но не могу, потому что болит горло и температура, и не звонит телефон, и надо бы взять себя за волосы и вытащить из этого болота, встряхнуть и сказать «соберись, тряпка», выпить кофе и написать что-нибудь бодрое и злое, но почему-то не хочется. Поэтому я напишу что-нибудь вялое и доброе. Но только пока болею. И пока не зазвонил телефон.

Нам очень надо, чтобы нас любили. Не совсем понятно зачем. Это не то, без чего нельзя прожить. Это не еда, не вода, не воздух – и тем не менее это то, за что иногда хочется отдать все, лишь бы. Лишь бы любили.

Человек, которого никто не любит – будто бы не существует. Он не видит себя. Словно мы можем видеть себя только в ком-то другом, как в отражении. Вот кто-то подходит и говорит: «Я люблю тебя». И это сигнал: меня любят, меня любят за то, что я есть, – значит, я есть. Значит, есть смысл в моем существовании. В том, что я ем, пью и дышу. А иначе зачем?

Весь мир сосредоточивается в одном человеке, и кажется, что вселенная вращается вокруг нас, когда нас любят. А когда не любят, мы чувствуем себя единственными на всем белом свете. Мы абсолютно счастливы «вдвоем» и подыхаем от одиночества в окружении шести миллиардов человек. Мы говорим: без него, как без воздуха, - и умираем от удушья, потеряв любимого на один день. Ничего не изменилось, и содержание кислорода осталось прежним – но для отдельно взятого человека жизнь прекращается, как только прекращается контакт с тем, ради кого хочется жить. Я смотрю на свой молчащий телефон и пишу официальным языком: главным посредником между двумя людьми на сегодняшний день является телефон. А теперь неофициально.

С телефоном можно срастись. Можно сидеть, гипнотизируя его взглядом, проверяя баланс, заряжены ли батарейки и хороший ли прием. Таскать за собой в туалет, в ванную, на кухню и в комнату. Зажимать в руке, выходя из дома – не дай Бог не услышать за шумом машин, и тем не менее снова и снова проверяя – нет ли пропущенных звонков. Смущаясь ловить себя на мысли: да ты свихнулась, милая, - и тут же снова брать в руки трубку – ну позвони же уже!

К нему можно бежать, сшибая углы, разбивая коленки, падая, роняя и хватая в последний момент: «Але!» Можно громко смеяться, шагая по дороге, сверкая глазами, радуясь солнцу, снегу, тополиному пуху, лужам, заморозкам, засухе и концу света – лишь бы слышать любимый голос и улыбаться ему в ответ.

Можно отвечать при первом же звонке, пугая скоростью реакции, будто ты только и делала, что сидела и ждала. Можно выжидать – один, два, три, четыре, пять, – и только после этого как можно более холодно: «Алло?» Ты вовсе не ждала его, очень занята и вообще не расположена к разговору – а сердце стучит и рвется наружу, заставляя голос предательски срываться на смех – потому что счастье, потому что появился: любимый, негодяй такой, сволочь, ненавижу тебя, почему ты так долго не звонил?

Можно разговаривать часами, пока не сядет батарейка, подзаряжать ее и разговаривать снова, умирая от недосыпа, «забив» на совещание в 9 утра и прочее, и потом еще часа два прощаться: «Ну сколько можно уже, ну давай вешай трубку. - Нет, ты! - Нет, ты! - Ну давай на счет три. - Раз, два, три. - Ну? Почему ты не повесил? - А ты почему не повесила? - Уже птицы поют, дворники метут, солнце вылезло – спи уже! - Ну ладно, спокойной ночи. То есть уже утро. - Спокойного утра. - Доброе утро». И смеяться, и вроде как не до сна уже. А может, не ложиться?

А можно наоборот – собрать всю волю в кулак и сказать «пока» за пять минут до него. Вот так неожиданно, как пощечину, чтобы знал. Сложно, но можно, когда нужно. Когда он больше не говорит с тобой до утра и не считает до трех. «Ладно, пока, мне пора. - Куда пора? – Неважно». И повесить трубку. До того как он скажет «пока» или спросит еще что-то, что ты так хочешь услышать.

Можно говорить о любви, или по делу, или читать друг другу сказки, пересказывать новости, можно просто молчать друг с другом по телефону – главное, оставаться на связи и слышать дыхание: а вот он что-то напечатал – заклацала клавиатура, а вот отхлебнул кофе, уронил ручку, вышел на балкон – слышно, как шумят проезжающие внизу машины или дождь, щелкнула зажигалка. Какие нужны слова?

Можно просить ничего не подозревающего коллегу взять трубку, потому что ты ждешь важный звонок – а потом оправдываться: ну чего ты ревнуешь, это ведь Вася, помнишь Васю? Можно разговаривать с ним при всех, чтобы слышали. Можно забиваться в самый тихий угол и там шептать: я люблю тебя. Можно сидеть, положив ноги на стол, или ходить по квартире, как тигр по клетке. Можно забраться на кровать и прыгать, как на батуте, – от счастья. Вы прыгаете? Я прыгаю.

Можно отправлять SMS-ки. Каждую минуту или раз в неделю, потому что тогда она становится в сто раз ценнее. В SMS-ке можно сказать все то, о чем не поворачивается язык сказать по телефону. Можно признаться в любви или сказать, как сильно ты его ненавидишь. Набирать, думать, стирать, набирать снова. Отправлять и тут же нажимать на отмену, потому что погорячилась. Мучиться – ушло или не ушло. А если не ушло, может, отправить еще раз? А если ушло, тогда ему придет сразу два одинаковых сообщения? Тогда лучше не отправлять. Но если не ушло, значит, он не получит ни одного? Почему не приходит подтверждение? Отправлять и ждать, когда он ответит, и радоваться, если ответит тут же. А если не ответил вообще, то что? Плакать? Плакать, конечно, - уважительная причина! И пусть потом не оправдывается, что не получил – ты отправила два раза.

Но еще лучше их получать. Неожиданно. Среди ночи. Чтобы разбудило учащенным сердцебиением – искать телефон на свет, читать и визжать в подушку, потому что любит. И в этом смысле одна такая SMS-ка может быть лучше любого телефонного звонка. Такая неожиданная, набранная его пальцами на этой маленькой телефонной клавиатурке, по этим крохотным кнопочкам: «Я люблю тебя».

А если не любит. Если больше никаких SMS-ок и звонки все реже и реже?

По телефону можно ругаться. Кричать, перебивая, ломая в руке карандаш, сминая страницу в блокноте, упираясь лбом в холодное стекло.

«Что значит - у тебя нет времени? Почему раньше у тебя было время? Почему раньше ты находил время, а теперь его нет? Ты что, стал больше работать?»

Отключать телефон на полуслове и бросать в стену. Курить одну за другой, испепеляя взглядом трубку: ну давай же, давай, позвони, извинись, скажи, как ты меня любишь!

К телефону можно не подходить. Можно ждать этого звонка всю неделю, а потом не взять трубку. Держать его в руках, кричащий и вибрирующий, мигающий со смазанным сквозь слезы определителем номера и именем того единственного, – отложить в сторону и уйти, проявляя выдержку и силу воли. Доказать ему, что он больше ничего не значит для тебя. Потом реветь и жалеть, что не взяла трубку. Потом ждать, когда он позвонит снова, чтобы в очередной раз нажать отбой до того, как нажмешь прием. И снова плакать.

Телефон можно отключить и лежать, глядя в стенку, считая минуты и наслаждаясь своей победой – я смогла это. Я выключила тебя и больше не жду никаких звонков. Я свободна. Мне никто не нужен. Или… Я никому не нужна. Меня никто не любит. Я отключила телефон не потому, что не хочу, чтобы мне дозвонились, а потому что я не хочу знать, что мне никто не звонит. Отключая телефон, я даю себе надежду, что именно в это самое время он звонит и не может дозвониться, но я не слышу этого, потому что отключила этот проклятый мобильник. Я даю себе надежду и засыпаю, и утром мысль о его тщетных попытках дозвониться будет греть меня и отгонять мысль о том, что он так и не позвонил.

Можно сменить номер и пропасть навсегда. Можно бросить телефон об стену, раздавить каблуком или выкинуть в окно. А можно сидеть простуженной дома, смотреть на дождь за окном, сжимать трубку в кулаке и спрашивать: «Ну когда же ты позвонишь?» Потому что нам всем очень надо, чтобы нас любили. Особенно в такую погоду:-)
(Полина Волошина. Сентябрь, любовь и телефон)

ТО, ЧТО ЗАСТАВЛЯЕТ СЕРДЦЕ СИЛЬНЕЕ БИТЬСЯ


Как взволновано твое сердце, когда случается: Кормить воробьиных
птенчиков.
Ехать в экипаже мимо играющих детей. Лежать одной в покоях, где
курились чудесные благовония. Заметить, что драгоценное зеркало уже слегка
потускнело. Слышать, как некий вельможа, остановив свой экипаж у твоих
ворот, велит слугам что-то спросить у тебя.
Помыв волосы и набелившись, надеть платье, пропитанное ароматами. Даже
если никто тебя не видит, чувствуешь себя счастливой. Ночью, когда ждешь
своего возлюбленного, каждый легкий звук заставляет тебя вздрагивать: шелест
дождя или шорох ветра.

(с)
Сей Сенагон "Записки у изголовья"

ТО, ЧТО ДАЛЕКО, ХОТЯ И БЛИЗКО

Празднества в честь богов, совершаемые перед дворцом. Отношения между
братьями, сестрами и другими родственниками в недружной семье.
Извилистая дорога, ведущая к храму Курама. Последний день двенадцатой
луны и первый день Нового года.


ТО, ЧТО БЛИЗКО, ХОТЯ И ДАЛЕКО

Обитель райского блаженства.
След от корабля. Отношения между мужчиной и женщиной.

ТО, ЧТО НАПОМИНАЕТ ПРОШЛОЕ, НО УЖЕ НИ К ЧЕМУ НЕ ПРИГОДНО

Узорная циновка с потрепанными краями, из которых вылезают нитки. Ширмы
с картинами в китайском стиле, почерневшие и порванные. Художник, потерявший
зрение.
Накладные волосы длиной в семь-восемь сяку, когда они начали рыжеть.
Ткань цвета пурпурного винограда, когда она выцвела. Любитель легких
похождений, когда он стар и немощен. Сад ценителя утонченной красоты, где
все деревья были уничтожены огнем. Еще остается пруд, но ряска и водяные
травы уже начали глушить его...

(с)
Сэй Сёнагон "Записки у изголовья"

Многабукаф, ниасилил.

Тренируйся на Колобке.