сейчас уже на свободе

На беду мамы, которая все ещё надеялась вырастить из меня приличного человека, тем более папа-то «тю-тю», проворно скрылся в сочинских субтропиках, в старших классах школы я не увлекался ни юриспруденцией, ни стоматологией, ни ядерной физикой, ни чем таким полезным и перспективным. Зато грешным делом занялся неблагодарным музицированием; подраздел - игра на ударной установке, среда обитания - говно-рок.

На низком старте проблема казалась не такой большой. Ну нашёл бесноватый юннат старые кастрюли, обтянул их толстыми обложками от учебников, повыдёргивал палки-подпорки от цветов и давай копоти давать, Чик Уэбб хуев. Приходили в гости друзья с гитарами и ебенили несколько часов кряду что-то говнарьское и лихое над головой у бедной, непонятно чем нагрешившей пенсионерки Антонины Ивановны, человека с высшим музыкальным, надо заметить. Пенсионерка не бухтела; моя мама-врач, бесплатно, памятуя клятву Гиппократа, прокалывала различными омолаживающими составами вечером после работы все дряблые старческие жопы нашей панельной пятиэтажки.

- Алэксэй, вы точно увэренны в выбранном направлэнии дэятельности? - поинтересовалась как-то у меня бедная интеллигентная старушка.

- А что не так? - искренне удивился я.

Старушка махнула рукой и, мелко трясясь, последовала к себе домой - в Клуб любителей рок-музыки "Андеграунд", так мы прозвали её квартиру.

Лиха беда начало. Наш коллектив заметили и взяли на воспитание в местный Центр детского творчества. Там были электрогитары и барабанная установка. Настоящая. Это песдец, товарищи! Переворот сознания! Дзынь-дзынь, тыщь-тыщь. Едва освоив инструмент на начальном уровне и организовав пару легендарных концертов, за которые мы всем составом были пизжены гопниками нашего уездного городка, я твёрдо решил стать рок-звездой. Столица рок-н-ролла - Санкт-Петербург была под боком. Грядущий успех не вызывал сомнений! Питер, держись, Алексей Гагач идёт, звеня кастрюлями фокстрот!

Из уездного говнарьского рок-коллектива поступил учиться дальше только я. Остальным досталась судьба развлекать местную гопоту, радуя немногочисленную провинциальную публику плохим звуком и ссадинами на фотокарточках - следами от подошв армейских гадов. Свои причудливые синяки музыканты называли ласково - «карельские узоры».

Мне кровь из носу был нужен новый ансамбль...

Кажется, мне повезло. Познакомился в колхозе, куда меня направили перед колледжем, с питерским пареньком, Женькой. Оказалось, существует в некотором Доме Культуры оркестр подростков-баянистов. Вместо того чтобы травить остоебенившие всем байки, ребята и девчата ездят по Япониям всяким выступать, вернее сказать - ездили. Музыканты, сделавшие оркестру имя, выросли и устроились на работу грузить лопатами уголь, а на смену им пришли выпердыши эпохи перестройки, «гениальные» малыши, запиханные мамашками в престижный коллектив по блату. В результате, Дом получил сборище подросших мажористых уебанов, которых даже на отчетном концерте для бабушек показывать зело стыдно. Часть из этих криволапых недотёп и решила организовать рок-группу, оставаясь репетировать после оркестровых экзекуций. Коллективу нужен был барабанщик.

Опишу этот паноптикум поёбельно.

Басист Михуил. Это блять квинтэссенция басистов. Михуил мог две вещи. Если ему дать басуху, то он мог на ней играть «ми-до-ре» «ми-до-си, ой, блять, ре». Если басуху отобрать, то Михуил не играл и превращался в мебель системы «где оставил, там забрал». Я вообще припомнить не могу, чтобы он когда-нибудь произнёс что-то похожее на законченное предложение. Только «да», «нет» и «нинада».

- Михуил, будешь водки?

- Да.

- Михуил, деньги есть?

- Нет.

- Михуил, а по еблищу?

- Нинада.

У Михуила было опущено все, уголки глаз и губ, опущен нос, мелок подбородок, покаты плечи, мешком висела одежда, унылой паклей болтались на голове безжизненные волосья. С таким скорбным еблисчем он должен был декламировать на вечерах поэзии в районной библиотеке классиков серебряного века и безнадежно дрочить на профиль Ахматовой. Судьба избрала для него иной путь.

Полной противоположностью Михуилу был ритм-гитарист Андрей. Вот это да, помесь Бумбараша с Щелкунчиком. У Дюши пожизняк залипала верхняя губа в районе носа, как у последнего укурка, отчего его идеально белые, ровные, лошадиной величины зубы были постоянно доступны для лицезрения. Добавим румяные щёчки, вытаращенные карие глазки и буйную кудрявую шевелюру. Я Андрея побаивался, если честно. Создавалось впечатление, что гиперактивный камрад сейчас возьмёт и цапнет тебя нисхуя за палец, за нос, а то и загрызёт нахуй.

Его манера игры на гитаре называлась «фарш на терке». К концу репетиции с гитары потоками стекала вспененная кровь. Медиаторы парень не признавал, считал что они портят натуральный ламповый звук гитары «Урал». Порой казалось, что кекс бренчит уже не кистью, а окровавленной культёй, но по еблу Андрея страдания были незаметны. На каждой следующей репетиции, несмотря на понесённый ущерб, кисть у лабуха была как новенькая, отчего я его причислил к ящурам-рептилоидам и старался не оставаться наедине.

На бэквокале подпёздывали две барышни - Маша и Даша, обе весьма симпатичные. Двигаться красиво умели, но вот петь у девах не выходило. Эдакие противные, гнусавые, мертвые на эмоции голоски лишённых слуха сирен, безуспешно пытающихся завлечь аргонавтов в давно нетыканные хуем дебри. Абсолютно все издаваемые ими звуки ложились мимо нотного стана.

Сложно логически объяснить зачем вообще в группе нужен женский двойной бэк-вокал по подобию американских блюзовых и соул ВИА, если группа «Одноклассники», так она назвалась, переживала творческую ломку: от говнарьства коллектив уверенно двигался в сторону разнузданного панк-рока, ввиду оглушительных успехов вылезших из того же района города музыкантов «Король и Шут».

Говорят, что солист и непререкаемый авторитет нашего ансамбля Коля Крабов, по кличке Краб, был лично знаком с Горшком. Краб на все подробные расспросы отвечал туманно, важно, снисходительно. Типа мол чего вам лошарикам тут распространяться-то. Может да, а может и да...

Николай, это отдельное кино. Я никогда в жизни не видел людей с такой нулевой самокритикой. Краб, это выбритые налысо метр девяносто самодовольства, бахвальства, с квадратными очками, с оттопыренными и тоже квадратными ушами. Человек каждую секунду времени имел такой вид, будто ему одновременно вручают Нобелевскую, Пулитцеровскую премии и дают сертификат об увеличении члена. Краб с трудом признавал наличие на отечественной рок-сцене иных звёзд помимо себя и относился к ним снисходительно, с легкой иронией. Уж пизже Коли-то нехуй и стараться быть. При этом вокал у лабуха больше напоминал смесь звуков работающей кофемолки, нанайского горлового пения и визга рожающей Годзиллу японской школьницы.

Краб обладал потрясающей энергетикой и даром убеждения. Уже через две репетиции я был уверен, что играю в самом гениальном ансамбле на земле, но куда-то у меня чудесным образом пропало чувство темпа. К концу песни я мог разогнать скорость исполнения более чем в два раза, или наоборот, начать гораздо быстрее, чем нужно, а потом заснуть. Беспесды такой талант дополнял и украшал саунд нашего ВИА. К своему портрету добавлю следующее: играя на инструменте, я корчу ёбла. Вот будто мне песдец как сложно играть и я, превозмогая невзгоды, все же нахожу в себе силы стучать. Моя рожа часто пугала людей, которые в результате думали, что играть на ударных сложно, очень больно и навсегда отказывались от затеи пойти в барабанщики. Хоть какая-то польза.

Соло-гитарист Евгений, который меня пригласил, был лютым сатанисто-металлистом и начинал бешено вращать хаером, как только я давал счёт палочками. Кекс воображал себя в составе ВИА «Сепультура», скакал как очумелый, вертел на себе гитару, исполнял различные трюки. Говорят, до Михуила был другой басист, но Евгений во время эпичного циркового номера красиво тыцнул грифом прямо в варежку бедняги, покрошив в манную кашу его нихуя неказённые жернова. Басист от удара окривел и стал нормально так походить на Бабу-ягу. Он устроился на работу в избушку на курьих ножках - блинную забегаловку «Теремок», чтобы оплачивать работу стоматологов, навсегда уйдя из большого рока.

Как вы уже понимаете, более шикарной музыкальной кунсткамеры в Питере было не сыскать. Приближался дебютный концерт.

На выступление приехали музыканты моего уездного городка - хули, Лёха в люди выбился, надо позырить; стайка хорошеньких одногруппниц из бурсы, друзья и товарищи остальных музыкантов.

Фишкой концерта мы сделали исполнение песен без пауз. Начало концерта. Мандраж. Занавес поехал в стороны, я дал счёт палочками, Женя закрутил хаером, я сделал вступительный брейк и промахнулся мимо тарелки, отчего выронил палочку из ладони. Педаль с первого удара проткнула пластик на бас-бочке и застряла в нём до конца концерта.

Краб надменно повернулся жопой к публике, широко расставив ноги и сложив руки на груди. На спине он написал маркёром «Fusk you» именно так, с ошибками. Михуил уныло загудел расстроенным басом, перепутав песни. Брызнула первая кровь с гитары Андрея, сверкнул белоснежный оскал. Маша взяла ноту хуй-бемоль, Даша вытянула хрен-диез. Взвизгнула пилорама, это Коля проорал первые строки, тоже перепутав песни, выдавая что-то отличное от нас и Михуила. Из протёртых в паху джинс, между широко расставленных ног, у солиста вывалилось яйцо. Я скорчил страдающее ебло.

Зал отозвался восторженным хлопком. Зрителей мы не видели и плохо слышали. Чувствовали, что идём к успеху. От такого кайфа я увеличил скорость подачи. Весело и задорно мы сыграли всё наше говно-панк попурри. Краб показывал яйцо, жопу и бранную надпись зрителям до конца концерта. В последствии он очень этим гордился, типа песдец гениально, никто так не делал, только он блять догадался. И яйцо мол было запланированным номером. Михуил так ни разу не угадал с песней, гитаристы шатались, один от головокружения, другой от потери крови, а Даша с Машей вызвали дьявола, который сразу вужосе съебся обратно в подземелье.

Последнее наше произведение подошло к концу, занавес стал закрываться. Евгений выбросил в воображаемую толпу у сцены свой медиатор, а я кинул палочки, Даша решительно показала сиськи. Зал восторженно молчал.

По Крабу сразу стало ясно - вот она, блять, известность. Человек имел вид будто анально выебал Памелу Андерсон и она слёзно просит ещё. Мы вышли в фойе нашего актового зала раздавать автографы и принимать поздравления. Я приготовил маркер, чтобы ставить факсимиле на сиськах одногруппниц. Фойе было пустым. Ни бурсачек, ни музыкантов уездной группы «Пропиздоиды», никого. Мобильные телефоны в то время были роскошью. Позвонить и спросить куда это все делись мы не могли. Недоумевая, группа Одноклассники отправилась отмечать успех. Видимо, решил Краб, засовывая непослушное яйцо в штанину, все настолько охуели, что не знали каким способом выразить свой восторг знаменитой группе и, стесняясь своей темноты, скромно разбежались.

Девушек, посещавших концерт, я не видел где-то с неделю. Появились они в бурсе одновременно и, краснея, сдержанно хвалили выступление. Просили звать ещё. Кусали губы, кривили лицо, похрюкивали, как сучары ©

Только через несколько лет мне рассказали, что бедные люди во время выступления ползали по залу на коленях, помирая со смеху, подслеповато, как котята, тыкались заплаканными ёблами друг другу в сраки, кричали от боли, причиняемой сведёнными межреберными мышцами. Мы этот шум наивно принимали за восторг и поддержку. К концу фееричного шоу всем пришло осознание, что вот сейчас придётся с серьёзной миной хвалить ЭТО, дабы не ранить в самое сердце «гениальных» музыкантов. Зрители благоразумно выползли на четвереньках из зала и долгое время не выходили на связь, ввиду невыполнимости миссии воспеть нам хвалебные оды.

А что гениальные музыканты? Растеряв всех поклонников на первом концерте, мы стали готовиться ко второму, он был не за горизонтом.