Было так.
афтар Олег Макоша
Король родился в одна тысяча девятьсот тридцать пятом году в городке Тьюпело, штат Миссисипи, а Серега в тридцать шестом в поселке Ухолта магаданского края.
Отец Короля сидел за мошенничество, и вся родня Сереги оттянула по разным статьям сроки разной длины, а некоторые не по одному.
Королю в одиннадцать лет подарили гитару, и у Сереги в поселке имелась семиструнка, на которой его старший брат между посадками проникновенно исполнял «Ванинский порт».
В сорок восьмом году Король переезжает с семьей в Мемфис, а Серега в сорок девятом перебирается с откинувшимися батяней и матерью в Воронеж.
Король в пятьдесят третьем, после школы, устраивается на работу водителем грузовика, и Серый в пятьдесят четвертом крутит баранку газона на воронежской автобазе номер два.
Король поет на досуге в церкви, и Серега, когда поддаст с мужиками с базы, напевает пару песен, одну – народную блатную, другую – блатную собственного сочинения.
Король сочиняет песни, в частности – «Ай лав ю, ай нид ю, ай вонт ю», и записывает их в студии Сан рекордс, а Серега перебирается в Москву, в поисках крупного фарта.
В пятьдесят шестом, Король выпускает первый долгоиграющий диск и становится Королем, а Серега садится первоходом на шесть лет, за какую-то смешную ерунду.
Импресарио Короля становится полковник Том Паркер, и с Серегой ведет продолжительные и задушевные беседы лейтенант Елбиков, зоновский кум.
В пятьдесят седьмом вышел фильм с участием Короля «Тюремный рок», и Серега в это же время занимался примерно тем же самым, но под другим названием. Поет в тюремной самодеятельности, аккомпанируя себе на гитаре.
В пятьдесят восьмом у Короля умирает мать, и у Сереги умирает мать. Король идет служить в армию, а Серега продолжает тянуть срок. Король в армии приобретает новых приятелей-прилипал, да и старые подтягиваются к месту службы, так что скоро эта компания получает название мемфисская мафия. А Серега входит в близкий круг вора в законе Севрика.
В шестидесятом Король дембельнулся вчистую, а Серега вышел по УДО. Король решил завязать с рок-н-роллом, и сочинять исключительно коммерческую музыку, и Серега решил завязать с криминалом и вести по возможности честный образ жизни.
В шестьдесят седьмом Король женился на Присцилле Булье, а Серега сошелся с Сонькой Афанасьевой, закройщицей из ателье верхней одежды «Лидия».
В шестьдесят девятом, Король записывает альбом «Назад в Мемфис», вернувший ему былую популярность, а Серега возвращается в Воронеж, оставив ветреную красавицу Соньку в Москве.
В семидесятом, Король впервые появляется на публике в ослепительно белом костюме, расшитом золотыми нитями, а Серегу, в тоже время, можно лицезреть на ялтинской набережной в светлой летней паре, с легкой улыбкой на губах и мечтательностью во взоре.
Развязавшись, он приехал на гастроль.
И как концерты Короля заканчивались фразой: «Король покинул здание», так и Серега был неуловим и покидал место преступления задолго до приезда милиции.
В семьдесят втором, Ричард Никсон садится в кадиллак, водитель крутит настройку радио, находит Короля, Ричард подпевает, кивая в такт головой. Никита Хрущев, сидя в лимузине ЗИЛ, слушает последние новости.
В семьдесят третьем Король ложится в больницу очистить организм от лекарственной зависимости, а Серега хапает второй срок – четыре года. И пока Серега сидит, Король, по сути, не выходит из лечебниц, поправляя расшатанное в бурной молодости здоровье.
В семьдесят четвертом, Король дает концерты и меняет подружек. Серега – сидит.
В семьдесят седьмом, без участия Короля, выходит его последний прижизненный альбом «Моди блю», а Серега откидывается, полный светлых планов на дальнейшую жизнь. Король гастролирует, Серега отмечает освобождение и возобновляет старые знакомства.
В этом же семьдесят седьмом, выходит книга телохранителей и по совместительству близких друзей Короля, описывающая его повседневную жизнь. Серега сочиняет несколько песен, ставших необычайно популярными и приобретших статус народных. Король погружается в жестокую депрессию вызванную разоблачением и предательством корешей, а Серега купается в любви, керосиня по блат-хатам и московским ресторанам.
Все в том же одна тысяча семьдесят седьмом, шестнадцатого августа, Король принимает снотворное, ложится спать и больше не просыпается. А через два дня Серегу винтят в ресторане «Садко», за драку с поножовщиной.
Короля хоронят, а Серега отправляется по этапу в соликамскую колонию строгого режима, более известную под неким поэтическим названием, где и пропадает при невыясненных обстоятельствах. Официальная версия гласит: погиб в результате несчастного случая; как будто там могут быть счастливые.
В смерть Короля не поверили миллионы, а смерть Сереги не видел вообще никто.
афтар Олег Макоша
Король родился в одна тысяча девятьсот тридцать пятом году в городке Тьюпело, штат Миссисипи, а Серега в тридцать шестом в поселке Ухолта магаданского края.
Отец Короля сидел за мошенничество, и вся родня Сереги оттянула по разным статьям сроки разной длины, а некоторые не по одному.
Королю в одиннадцать лет подарили гитару, и у Сереги в поселке имелась семиструнка, на которой его старший брат между посадками проникновенно исполнял «Ванинский порт».
В сорок восьмом году Король переезжает с семьей в Мемфис, а Серега в сорок девятом перебирается с откинувшимися батяней и матерью в Воронеж.
Король в пятьдесят третьем, после школы, устраивается на работу водителем грузовика, и Серый в пятьдесят четвертом крутит баранку газона на воронежской автобазе номер два.
Король поет на досуге в церкви, и Серега, когда поддаст с мужиками с базы, напевает пару песен, одну – народную блатную, другую – блатную собственного сочинения.
Король сочиняет песни, в частности – «Ай лав ю, ай нид ю, ай вонт ю», и записывает их в студии Сан рекордс, а Серега перебирается в Москву, в поисках крупного фарта.
В пятьдесят шестом, Король выпускает первый долгоиграющий диск и становится Королем, а Серега садится первоходом на шесть лет, за какую-то смешную ерунду.
Импресарио Короля становится полковник Том Паркер, и с Серегой ведет продолжительные и задушевные беседы лейтенант Елбиков, зоновский кум.
В пятьдесят седьмом вышел фильм с участием Короля «Тюремный рок», и Серега в это же время занимался примерно тем же самым, но под другим названием. Поет в тюремной самодеятельности, аккомпанируя себе на гитаре.
В пятьдесят восьмом у Короля умирает мать, и у Сереги умирает мать. Король идет служить в армию, а Серега продолжает тянуть срок. Король в армии приобретает новых приятелей-прилипал, да и старые подтягиваются к месту службы, так что скоро эта компания получает название мемфисская мафия. А Серега входит в близкий круг вора в законе Севрика.
В шестидесятом Король дембельнулся вчистую, а Серега вышел по УДО. Король решил завязать с рок-н-роллом, и сочинять исключительно коммерческую музыку, и Серега решил завязать с криминалом и вести по возможности честный образ жизни.
В шестьдесят седьмом Король женился на Присцилле Булье, а Серега сошелся с Сонькой Афанасьевой, закройщицей из ателье верхней одежды «Лидия».
В шестьдесят девятом, Король записывает альбом «Назад в Мемфис», вернувший ему былую популярность, а Серега возвращается в Воронеж, оставив ветреную красавицу Соньку в Москве.
В семидесятом, Король впервые появляется на публике в ослепительно белом костюме, расшитом золотыми нитями, а Серегу, в тоже время, можно лицезреть на ялтинской набережной в светлой летней паре, с легкой улыбкой на губах и мечтательностью во взоре.
Развязавшись, он приехал на гастроль.
И как концерты Короля заканчивались фразой: «Король покинул здание», так и Серега был неуловим и покидал место преступления задолго до приезда милиции.
В семьдесят втором, Ричард Никсон садится в кадиллак, водитель крутит настройку радио, находит Короля, Ричард подпевает, кивая в такт головой. Никита Хрущев, сидя в лимузине ЗИЛ, слушает последние новости.
В семьдесят третьем Король ложится в больницу очистить организм от лекарственной зависимости, а Серега хапает второй срок – четыре года. И пока Серега сидит, Король, по сути, не выходит из лечебниц, поправляя расшатанное в бурной молодости здоровье.
В семьдесят четвертом, Король дает концерты и меняет подружек. Серега – сидит.
В семьдесят седьмом, без участия Короля, выходит его последний прижизненный альбом «Моди блю», а Серега откидывается, полный светлых планов на дальнейшую жизнь. Король гастролирует, Серега отмечает освобождение и возобновляет старые знакомства.
В этом же семьдесят седьмом, выходит книга телохранителей и по совместительству близких друзей Короля, описывающая его повседневную жизнь. Серега сочиняет несколько песен, ставших необычайно популярными и приобретших статус народных. Король погружается в жестокую депрессию вызванную разоблачением и предательством корешей, а Серега купается в любви, керосиня по блат-хатам и московским ресторанам.
Все в том же одна тысяча семьдесят седьмом, шестнадцатого августа, Король принимает снотворное, ложится спать и больше не просыпается. А через два дня Серегу винтят в ресторане «Садко», за драку с поножовщиной.
Короля хоронят, а Серега отправляется по этапу в соликамскую колонию строгого режима, более известную под неким поэтическим названием, где и пропадает при невыясненных обстоятельствах. Официальная версия гласит: погиб в результате несчастного случая; как будто там могут быть счастливые.
В смерть Короля не поверили миллионы, а смерть Сереги не видел вообще никто.
Ты меня переписываешь опять,
По пять раз на дню, исчеркал всего.
Ты хотел, чтоб я вышел тебе под стать,
По по-до-би-ю… но теперь чего?
Каждый раз мне навешиваешь долги,
То любовь, то ненависть, то петлю.
А когда не могу, говоришь «моги!»
А когда не хочу, говоришь «убью!»
Люди думают, что это я такой -
Как дурак кидаюсь то в пух, то в прах.
Я б давно перестал говорить с тобой,
Но ты ставишь галочки на полях -
Сочиняешь мне то врага, то дочь,
То больничную койку, а то плацкарт.
Всё пытаешься как-нибудь мне помочь,
И, похоже, что даже вошёл в азарт…
Посмотри, ну какой из меня герой?
Я тебе всю статистику завалю!
Но ты так мне веришь, что чёрт с тобой,
Переписывай - потерплю.
© Елена Касьян. Поёт - здесь.
По пять раз на дню, исчеркал всего.
Ты хотел, чтоб я вышел тебе под стать,
По по-до-би-ю… но теперь чего?
Каждый раз мне навешиваешь долги,
То любовь, то ненависть, то петлю.
А когда не могу, говоришь «моги!»
А когда не хочу, говоришь «убью!»
Люди думают, что это я такой -
Как дурак кидаюсь то в пух, то в прах.
Я б давно перестал говорить с тобой,
Но ты ставишь галочки на полях -
Сочиняешь мне то врага, то дочь,
То больничную койку, а то плацкарт.
Всё пытаешься как-нибудь мне помочь,
И, похоже, что даже вошёл в азарт…
Посмотри, ну какой из меня герой?
Я тебе всю статистику завалю!
Но ты так мне веришь, что чёрт с тобой,
Переписывай - потерплю.
© Елена Касьян. Поёт - здесь.
Умирать на рассвете не хочется. Глупо умирать на рассвете. Ночь позади, мрак рассеялся, за спиной осталось тяжкое сражение, и мы вышли из него победителями, и горизонт светится розовым золотом. Нет, положительно надо быть дурнем, чтобы, выиграв битву, умирать на пороге нового дня.
Днем умирать не то чтобы глупо, но некогда. Нужно сделать то, и это, и это, и это, и еще много чего. Днем тоже нельзя умирать, Вечером и можно, и хочется. Пора на отдых. Но небо темнеет. Подступает ночь. Закрыть глаза навек, и последнее, что они увидят, — мрак и тьму беспросветную… нет! Вечером умирать противно.
А ночью вообще не хочется ничего другого, потому что ночью невозможно поверить в утро. Но ведь должен же кто-то биться с тьмой. Очень хочется отложить меч, так и падающий из усталых рук. Но умирать здесь и сейчас, в разгар битвы — значит струсить. Так что ничего не поделаешь. Ночью умирать стыдно.
И вот, хотя казалось, что тьма пришла навек, она отступает, и клинок смущенно сияет розовым золотом. Можно перевести дух. Рассветает.
А умирать на рассвете глупо.
© Элеонора Раткевич. Код бессмертия.
Днем умирать не то чтобы глупо, но некогда. Нужно сделать то, и это, и это, и это, и еще много чего. Днем тоже нельзя умирать, Вечером и можно, и хочется. Пора на отдых. Но небо темнеет. Подступает ночь. Закрыть глаза навек, и последнее, что они увидят, — мрак и тьму беспросветную… нет! Вечером умирать противно.
А ночью вообще не хочется ничего другого, потому что ночью невозможно поверить в утро. Но ведь должен же кто-то биться с тьмой. Очень хочется отложить меч, так и падающий из усталых рук. Но умирать здесь и сейчас, в разгар битвы — значит струсить. Так что ничего не поделаешь. Ночью умирать стыдно.
И вот, хотя казалось, что тьма пришла навек, она отступает, и клинок смущенно сияет розовым золотом. Можно перевести дух. Рассветает.
А умирать на рассвете глупо.
© Элеонора Раткевич. Код бессмертия.
Если женщина хочет в Париж, не отчаивайтесь. Медицина на вашей стороне. Хороший психиатр быстро развеет этот опасный морок. Вы не представляете, как эффективно современная наука борется со всем прекрасным.
Например.
Одну старушку донимали пришельцы. Они жили рядом, притворяясь соседями. По ночам пищали и светили сквозь розетку вредными лучами. Не дожидаясь, пока по всему телу вырастут ложноножки, женщина позвонила в космическую полицию.
К ней приехали санитары. Старушка уже сидела на постели в пальто и с сумочкой, собралась. Казалась смирной. Спустилась вниз спокойно. Но лишь пригласили сесть в машину, обернулась злым Чаком Норрисом. Чтоб вы знали, Чак Норрис звонит санитарам только когда хочет съесть их.
- Это обострение! – обрадовались медики.
Пациентку замотали в одеяло. Она возмущалась, выдавала себя за другую бабку. Спрашивала, куда её везут.
Санитары поняли, у больной дезориентация, делирий и сумеречное сознание.
Скорую остановила милиция. Посмотреть, не едут ли в фургоне футболисты с заточками. Попутно поставили интересный диагноз – это другая бабка. Здоровая. Приехала проведать сестру, никого не застала.
Тут входит наша медицина и всё, поехали.
Или вот.
Пациент верил, что где-то в Аргентине о нём скучает тётка перспективного возраста. Больной ужасно страдал. Сорил деньгами, хамил начальству. С женщинами вёл себя как Луис Альберто времён расцвета.
За его разум психологи бились несколько лет. Наконец, бред рассосался. Человек зажил нормально. Выучился глотать овсянку, ушел из большого секса к водительнице троллейбуса.
И тут приходит это проклятое завещание.
Третья история.
Даша спрашивает, в каком ухе звенит. Я трижды не угадал. Из-за моей чёрствости Даша осталась без сапог, колечка и этого дурацкого Парижа. Это был почти развод.
Ночью просыпаюсь, звенит уже у меня. Я загадал всё утерянное днём и омлет на завтрак. Потом денег, всем здоровья и миру мир. Под утро желания закончились. Я встал и пошёл на звук. А это звенел сосед. Он увлёкся гравировкой на стаканах и до рассвета не мог уняться.
В рамках теории Зигмунда Фрейда, я выложил соседу всё о его детстве. Объяснил, чем его делал папа, и из каких материалов.
Потом, по Юнгу, рассказал про архетип соседской его матери. На прощание пообещал вставить томик Фрица Пёрлза так, чтоб он вечно помнил эту интересную фамилию, - Пёрлз.
Исцелённый сосед сменил увлечение. Уже неделю он учит французский по песням Джо Дассена. Вот так, спасибо Психологии, мы возненавидели всё французское, по Париж включительно. Новый год встречаем в бане.
© Слава Сэ. Три истории о психиатрии.
Например.
Одну старушку донимали пришельцы. Они жили рядом, притворяясь соседями. По ночам пищали и светили сквозь розетку вредными лучами. Не дожидаясь, пока по всему телу вырастут ложноножки, женщина позвонила в космическую полицию.
К ней приехали санитары. Старушка уже сидела на постели в пальто и с сумочкой, собралась. Казалась смирной. Спустилась вниз спокойно. Но лишь пригласили сесть в машину, обернулась злым Чаком Норрисом. Чтоб вы знали, Чак Норрис звонит санитарам только когда хочет съесть их.
- Это обострение! – обрадовались медики.
Пациентку замотали в одеяло. Она возмущалась, выдавала себя за другую бабку. Спрашивала, куда её везут.
Санитары поняли, у больной дезориентация, делирий и сумеречное сознание.
Скорую остановила милиция. Посмотреть, не едут ли в фургоне футболисты с заточками. Попутно поставили интересный диагноз – это другая бабка. Здоровая. Приехала проведать сестру, никого не застала.
Тут входит наша медицина и всё, поехали.
Или вот.
Пациент верил, что где-то в Аргентине о нём скучает тётка перспективного возраста. Больной ужасно страдал. Сорил деньгами, хамил начальству. С женщинами вёл себя как Луис Альберто времён расцвета.
За его разум психологи бились несколько лет. Наконец, бред рассосался. Человек зажил нормально. Выучился глотать овсянку, ушел из большого секса к водительнице троллейбуса.
И тут приходит это проклятое завещание.
Третья история.
Даша спрашивает, в каком ухе звенит. Я трижды не угадал. Из-за моей чёрствости Даша осталась без сапог, колечка и этого дурацкого Парижа. Это был почти развод.
Ночью просыпаюсь, звенит уже у меня. Я загадал всё утерянное днём и омлет на завтрак. Потом денег, всем здоровья и миру мир. Под утро желания закончились. Я встал и пошёл на звук. А это звенел сосед. Он увлёкся гравировкой на стаканах и до рассвета не мог уняться.
В рамках теории Зигмунда Фрейда, я выложил соседу всё о его детстве. Объяснил, чем его делал папа, и из каких материалов.
Потом, по Юнгу, рассказал про архетип соседской его матери. На прощание пообещал вставить томик Фрица Пёрлза так, чтоб он вечно помнил эту интересную фамилию, - Пёрлз.
Исцелённый сосед сменил увлечение. Уже неделю он учит французский по песням Джо Дассена. Вот так, спасибо Психологии, мы возненавидели всё французское, по Париж включительно. Новый год встречаем в бане.
© Слава Сэ. Три истории о психиатрии.
...так вот оно все и идет: пока совсем мал, думаешь, что есть добро и есть зло, и тогда ты, топорща заемные черные крылья, выбираешь сторону зла, потому что уже очень хочется подальше от огромных кулаков добра, уж очень оно сучковатое и с занозами, это всепроникающее добро, а тебе говорят - к сорока поймешь, что надо было слушать маму, но тебе не сорок, ты вообще не знаешь таких цифр.
...а потом выясняется, что "быть не как все" - это и есть танцевать под чужую дудку, быть тем же самым, только выворотнем, потому что хочется, чтобы поняли и оценили те самые "все", от которых ты так гордо воротил нос, но далеко на всякий случай не отбегал, а то мало ли, плохо расслышат твои нездешние песни. И снова ты слышишь - к сорока поймешь, надо было слушать маму, и сорок гораздо ближе, чем двадцать, а ты уже не помнишь, что же такое говорила мама, что тебе надо было бы слушать.
...а еще через какое-то время ты просто понимаешь, что ты - жив, и никакой другой правоты нет и быть не может, что добро, настоящее добро, никаких кулаков не имеет, но бьет наотмашь раскрытой ладонью так, что только успевай подбирать в горсть искры из глаз, не то спалишь полмира. что злых людей на свете нет, зато есть озлобленные, а кто не озлоблен, тот смертельно устал, а кто не смертельно устал, тот очень занят - только успевай подбирать в горсть искры из глаз. И когда снова слышишь - надо было слушать маму, наконец-то знаешь ответ - оставьте маму в покое, половину жизни она была озлоблена, а сейчас просто смертельно устала, слушать надо не маму, а любимую музыку.
И тогда ты вытаскиваешь из шкафа заемные черные крылья, чтобы отдать их тому, кто тебе их ссудил (а ты полагал, что именно ему рыцарь Роллон когда-то ссудил одну перчатку, но ты никогда не видел его лица), и видишь, что никакие это не крылья, а просто ночь, из старой, довольно ветхой материи, она вся в дырах, и в дыры падает снег и звездный свет, и ты стоишь посреди белого клюатра в черном соборе, ловишь языком снежинки и думаешь о Рождестве и повороте на свет.
С Рождеством всех, кто празднует сегодня вечером. Или вообще когда-нибудь.
© Александр Шуйский (Стрейнджер). Сочельник
...а потом выясняется, что "быть не как все" - это и есть танцевать под чужую дудку, быть тем же самым, только выворотнем, потому что хочется, чтобы поняли и оценили те самые "все", от которых ты так гордо воротил нос, но далеко на всякий случай не отбегал, а то мало ли, плохо расслышат твои нездешние песни. И снова ты слышишь - к сорока поймешь, надо было слушать маму, и сорок гораздо ближе, чем двадцать, а ты уже не помнишь, что же такое говорила мама, что тебе надо было бы слушать.
...а еще через какое-то время ты просто понимаешь, что ты - жив, и никакой другой правоты нет и быть не может, что добро, настоящее добро, никаких кулаков не имеет, но бьет наотмашь раскрытой ладонью так, что только успевай подбирать в горсть искры из глаз, не то спалишь полмира. что злых людей на свете нет, зато есть озлобленные, а кто не озлоблен, тот смертельно устал, а кто не смертельно устал, тот очень занят - только успевай подбирать в горсть искры из глаз. И когда снова слышишь - надо было слушать маму, наконец-то знаешь ответ - оставьте маму в покое, половину жизни она была озлоблена, а сейчас просто смертельно устала, слушать надо не маму, а любимую музыку.
И тогда ты вытаскиваешь из шкафа заемные черные крылья, чтобы отдать их тому, кто тебе их ссудил (а ты полагал, что именно ему рыцарь Роллон когда-то ссудил одну перчатку, но ты никогда не видел его лица), и видишь, что никакие это не крылья, а просто ночь, из старой, довольно ветхой материи, она вся в дырах, и в дыры падает снег и звездный свет, и ты стоишь посреди белого клюатра в черном соборе, ловишь языком снежинки и думаешь о Рождестве и повороте на свет.
С Рождеством всех, кто празднует сегодня вечером. Или вообще когда-нибудь.
© Александр Шуйский (Стрейнджер). Сочельник
А ещё я недавно поняла, что совсем не люблю сюрпризов. Либо они должны быть запланированы, либо я должна быть предупреждена. Моё чувство внутренней безопасности и спокойствия не предполагает внезапных сюрпризов, даже с добрыми намереньями. Я ужасно тревожная, ужасно… Иногда хочется, чтобы кто-то просто взял и спрятал меня в карман на время.
Моя нынешняя жизнь чем-то похожа на такой карман. Тут относительно тепло, сухо и никто меня не тревожит. У камина спит кот, за окном идёт снег… Наверное, это самый безопасный способ состариться.
© Елена Касьян
Моя нынешняя жизнь чем-то похожа на такой карман. Тут относительно тепло, сухо и никто меня не тревожит. У камина спит кот, за окном идёт снег… Наверное, это самый безопасный способ состариться.
© Елена Касьян
Дорогой мальчик Фрум,
Пишет тебе твой Дедушка Мороз.
Во-первых, Фрум, даже не пытайся подводить итоги этого и любого другого года. Потому что человек ты неорганизованный и сделанное не запоминаешь совсем. А и фигли запоминать? Сделал и сделал. А если начнешь писать то, что помнишь – список будет коротким и невыразительным. Короткий список достижений, для мальчика с возрастом выше среднего, это огорчительно и может способствовать росту комплексов. И понесется по наклонной «Боже как я мало успел – я ничтожество и неудачник – эти людишки не дают мне расти – жизнь не удалась – санитары, отстаньте со своими уколами – слышь, оставь пену допить».
Посему, отложи ручку и иди...
А нет. Возьми ручку и записывай – ты и все рядом здоровы и по возможности счастливы, работа у тебя есть, ты сыт, весел и не так чтоб бедствуешь. Тебя любят твои родные и перспективы твои на сегодняшний день не омрачены ничем, кроме завтрашнего похмелья. Записал?.. А теперь дуй зарабатывать похмелье.
А хотя, нет. Постой.
Пистолет и прочую херь не проси. Во-первых, он нафиг тебе не нужен, в силу того, что сволочей в твоем окружении все-таки значительно меньше, чем хороших людей. Во-вторых, с кобурой ты смотришься глупо. Нет, ты часто смотришься глупо, но с кобурой это будет в степени. Мрачно бурчать, что пистолет и возможность безнаказанно творить Зло – это, конечно, трендовая и стильная штучка, но на фига себе врать-то? Никого ты погубить не хочешь. Даже из политиков и попсы, как бы они ни раздражали.
Можешь попросить денег. Никогда не стесняйся просить денег. Никто ведь не стесняется показывать тебе фигу в ответ на такое стяжательство.
Можешь еще попросить освободить тебя от какого-то количества работы. Я даже обязательно это исполню с ехидным смехом, потому как я понимаю, что ты, оказавшись более-менее свободным, в первые же пятнадцать минут обретешь для себя столько геморроя, что твоя занятость в этом году покажется тебе отдыхом в санатории.
Не надо просить так же никаких устройств и шняжечек. Ты ведь уже третий или четвертый месяц ничего не хочешь себе купить. Кроме квартиры. Но квартира – это долгосрочная мечта. Ее на Новый Год не дарят. Разве что на свадьбу и то, далеко не всем. Хочешь еще одну свадьбу? Вот так-то, бугага.
Хороших друзей себе не желай – у тебя есть уже и постоянно растет количество. Тебе уже, для того, чтобы успеть поздравить с Новым Годом всех персонально, надо начинать рассылать смс-ки в сентябре чтоб закончить хотя бы к марту.
Ты не знаешь чего пожелать себе в Новом Году. Или знаешь, но справишься и сам. Так что, дорогой Фрум, не трать времени на письма мне, а празднуй и веселись. По возможности бездумно, шумно и пьяно. В общем, празднуй как обычно.
С уважением,
Дед Мороз.
ЗЫ: Можешь купить себе свитер.
© Сергей Узун. С Нас Тупа Ющим!
Пишет тебе твой Дедушка Мороз.
Во-первых, Фрум, даже не пытайся подводить итоги этого и любого другого года. Потому что человек ты неорганизованный и сделанное не запоминаешь совсем. А и фигли запоминать? Сделал и сделал. А если начнешь писать то, что помнишь – список будет коротким и невыразительным. Короткий список достижений, для мальчика с возрастом выше среднего, это огорчительно и может способствовать росту комплексов. И понесется по наклонной «Боже как я мало успел – я ничтожество и неудачник – эти людишки не дают мне расти – жизнь не удалась – санитары, отстаньте со своими уколами – слышь, оставь пену допить».
Посему, отложи ручку и иди...
А нет. Возьми ручку и записывай – ты и все рядом здоровы и по возможности счастливы, работа у тебя есть, ты сыт, весел и не так чтоб бедствуешь. Тебя любят твои родные и перспективы твои на сегодняшний день не омрачены ничем, кроме завтрашнего похмелья. Записал?.. А теперь дуй зарабатывать похмелье.
А хотя, нет. Постой.
Пистолет и прочую херь не проси. Во-первых, он нафиг тебе не нужен, в силу того, что сволочей в твоем окружении все-таки значительно меньше, чем хороших людей. Во-вторых, с кобурой ты смотришься глупо. Нет, ты часто смотришься глупо, но с кобурой это будет в степени. Мрачно бурчать, что пистолет и возможность безнаказанно творить Зло – это, конечно, трендовая и стильная штучка, но на фига себе врать-то? Никого ты погубить не хочешь. Даже из политиков и попсы, как бы они ни раздражали.
Можешь попросить денег. Никогда не стесняйся просить денег. Никто ведь не стесняется показывать тебе фигу в ответ на такое стяжательство.
Можешь еще попросить освободить тебя от какого-то количества работы. Я даже обязательно это исполню с ехидным смехом, потому как я понимаю, что ты, оказавшись более-менее свободным, в первые же пятнадцать минут обретешь для себя столько геморроя, что твоя занятость в этом году покажется тебе отдыхом в санатории.
Не надо просить так же никаких устройств и шняжечек. Ты ведь уже третий или четвертый месяц ничего не хочешь себе купить. Кроме квартиры. Но квартира – это долгосрочная мечта. Ее на Новый Год не дарят. Разве что на свадьбу и то, далеко не всем. Хочешь еще одну свадьбу? Вот так-то, бугага.
Хороших друзей себе не желай – у тебя есть уже и постоянно растет количество. Тебе уже, для того, чтобы успеть поздравить с Новым Годом всех персонально, надо начинать рассылать смс-ки в сентябре чтоб закончить хотя бы к марту.
Ты не знаешь чего пожелать себе в Новом Году. Или знаешь, но справишься и сам. Так что, дорогой Фрум, не трать времени на письма мне, а празднуй и веселись. По возможности бездумно, шумно и пьяно. В общем, празднуй как обычно.
С уважением,
Дед Мороз.
ЗЫ: Можешь купить себе свитер.
© Сергей Узун. С Нас Тупа Ющим!
Сейчас читают
Дозор позднеосенний начально-зимний!
106936
1000
обсуждение слайдов (часть 4)
249639
1000
красота и материнство (часть 128)
237990
1000
Я такое обычно здесь не цитирую, но в этот раз не смогла пройти мимо. Это не шутка, честно-честно. Это действительно напечатано, по ссылке есть постраничные фотографии книги.
"Путинята"
Нашей Родиной Россией
Дядя Путин управлял.
"Быть стране великой, сильной", -
Он однажды помечтал.
Только, как без ребятишек?
Маловато их у нас!
Прочитал он много книжек
И издал стране приказ:
"Каждой маме по ребенку?!
Это мало!.. Надо двух!"
И теперь в родной сторонке
Появились детки вдруг.
Много их: Они красивы.
Как цветочки, там и тут.
Малышей теперь в России
ПУТИНЯТАМИ зовут!
Отсюда
"Путинята"
Нашей Родиной Россией
Дядя Путин управлял.
"Быть стране великой, сильной", -
Он однажды помечтал.
Только, как без ребятишек?
Маловато их у нас!
Прочитал он много книжек
И издал стране приказ:
"Каждой маме по ребенку?!
Это мало!.. Надо двух!"
И теперь в родной сторонке
Появились детки вдруг.
Много их: Они красивы.
Как цветочки, там и тут.
Малышей теперь в России
ПУТИНЯТАМИ зовут!
Отсюда
Все мы храбримся друг перед другом и забываем, что все мы, если мы только не любим, - жалки, прежалки. Но мы так храбримся и прикидываемся злыми и самоуверенными, что сами попадаемся на это и принимаем больных цыплят за страшных львов...
© Лев Толстой. Из письма В.Г.Черткову.
© Лев Толстой. Из письма В.Г.Черткову.
Чтобы вернуться в Рим, Париж или Марсель
(это, в целом, неважно),
тело укладывается в постель
и говорит душе: «Иди, свободна!»
И можно вернуться, Тэйми, куда угодно,
и можно уйти практически ото всюду.
Но душа говорит: «Не хочу, не буду,
я ещё немного с тобой побуду», –
и остаётся.
Погоди, моё сердце, не рвись, не надо –
будем красить крестики за оградой,
будем думать:
мы с этими или с теми?..
Ведь с живыми опять никакого сладу,
вот такая засада, Тэйми.
А когда из тряпичных кукол повынут иглы,
всё, конечно, закончится – быстро, скучно и пошло.
Нас оставят на новый срок,
нас по горло накормят прошлым,
нас опять не полюбят, не выберут, не отметят,
мы опять к кому-то прибьёмся
(не важно – к тем или к этим),
будем самыми жалкими и непонятыми на свете…
Но спасёмся.
Знаешь, как это, Тэйми,
выходить каждый раз из подъезда, как будто из комы,
прислоняться спиной к шершавой обложке дома,
а с небес – ни манны тебе, ни грома,
ни стихов, ни нот, ни простых незатейливых игр,
ни кивка, ни намёка, ни даже взгляда.
Просто кто-то молча шьёт тебя в десять холодных игл,
и стоишь, как дурак,
как живой,
как надо.
© Елена Касьян. Письма к Тэйми. Письмо девятое.
(это, в целом, неважно),
тело укладывается в постель
и говорит душе: «Иди, свободна!»
И можно вернуться, Тэйми, куда угодно,
и можно уйти практически ото всюду.
Но душа говорит: «Не хочу, не буду,
я ещё немного с тобой побуду», –
и остаётся.
Погоди, моё сердце, не рвись, не надо –
будем красить крестики за оградой,
будем думать:
мы с этими или с теми?..
Ведь с живыми опять никакого сладу,
вот такая засада, Тэйми.
А когда из тряпичных кукол повынут иглы,
всё, конечно, закончится – быстро, скучно и пошло.
Нас оставят на новый срок,
нас по горло накормят прошлым,
нас опять не полюбят, не выберут, не отметят,
мы опять к кому-то прибьёмся
(не важно – к тем или к этим),
будем самыми жалкими и непонятыми на свете…
Но спасёмся.
Знаешь, как это, Тэйми,
выходить каждый раз из подъезда, как будто из комы,
прислоняться спиной к шершавой обложке дома,
а с небес – ни манны тебе, ни грома,
ни стихов, ни нот, ни простых незатейливых игр,
ни кивка, ни намёка, ни даже взгляда.
Просто кто-то молча шьёт тебя в десять холодных игл,
и стоишь, как дурак,
как живой,
как надо.
© Елена Касьян. Письма к Тэйми. Письмо девятое.
Там, где я бывала
от меня оставались волосы, лоскутки кожи, ресницы, капельки влаги,
какой-нибудь запах
Там, где я бывала
от меня оставались впечатанные в асфальт следы, поколебленный словом воздух,
выпавший из кармана чек - за хлеб и за воду,
за все упущенные возможности,
за каждый напрасный звук
за всё -
такой бумажный прямоугольник
подхваченный попутным ветром
из местного супермаркета
* * *
ужасно. утро. человек. вода из крана. бесконечность.
простуда. чайник. телек. снег. ребенок. пушкин. каша. вечность.
все хорошо. я так давно. я вас любил. не ваше дело.
смотри в окно. черным-черно. описывая неумело
действительность, в которой мир - не то, что заключает слово
все потому что глаз - вампир
а рот обманывает снова
а мозг обманываться рад
я, как никто отлично знаю,
чем завершится маскарад:
когда мне грустно - я зеваю,
когда мне скучно - я грущу
и выход как дурак ищу
но пуля пробивает щит -
на черной речке лед трещит.
* * *
Бог Вдоха и бог Выдоха
Два входа – ни одного выхода
Жизнь выдохлась, как бутылка белого
Два бога ничего не сделали
Ничего не сделали, никого не создали
выходили голые и брели меж соснами
напились пьяные – ты, поди, их выходи
Жить на вдохе – умирать на выдохе
Мы родились тетками еще не старыми
И числом нас можно равнять с татарами
Мы скитались с сумками и кошелками,
А мечтали о бусах и платьях шелковых
Нас осталось мало. Если мы не умерли,
то житье настало – сплошные сумерки
За окном дорога, на дороге – звери
Вытирайте ноги, закрывайте двери.
Служим мы вахтерами и консьержками
Нас считают вздорными, злыми, мерзкими
Но никто не знает, что мы на выдохе
Охраняем Вход в бесконечность Выхода.
* * *
Ты как горящая рана, горящая рана
ровная черная тонкая горькая рама
жизнь переполнена - плещется море экрана
скоро отмоется память, затянутся шрамы
детские травмы, радости, страсти, обманы
душ подтекает - по траектории странной
движутся струи - я забываю, что ванной
нужно выключить краны
выключить краны
* * *
С ужасом ждешь приближения осени
считаешь горячие пальцы августа
пытаешься их удержать, но скользкие -
они выскальзывают выскальзывают
не надышаться - в проклятом воздухе
разлита поздняя моя молодость
во всем неизбежность, и мир, как колокол
звонит из своей поднебесной звонницы
пришел сентябрь, теперь - расслабишься
все равно ты с ним ничего не сделаешь
этот спазм ничем уже не снимается
дыши - потому что вдохи и выдохи
твое последнее преимущество
* * *
Я выдыхаю облако взамен
железных реек и бетонных стен,
которые до этого вдохнула
и воздух, вдруг принявший форму стула
и мир принявший форму кабинета
и ты, принявший форму огнемета
и вот теперь нам подтвердил анализ
что это то, чего мы так боялись
© Анна Яблонская (Машутина)
Во вчерашнем теракте в Домодедово погибла Анна Яблонская.
Это последняя запись в её ЖЖ от 21 января.
Дождь и другие явления химии и природы
Смотришь на эти вещи и думаешь что все изменится
Надеешься, что дождь воздействует как перекись водорода -
Дождем заливаешь рану и ждешь когда рана вспенится
Каких-нибудь знаков требуешь от дерева и небосвода
Считаешь количество кошек, исчезнувших в подворотне
Крики кукушек и чаек, ждешь у моря погоды
Решаешь что наверное - завтра, если уж не сегодня
Бухгалтерия погрязла в хаосе, грусти, противоречиях
Одни и те же приметы всегда означают разное
Закономерности иллюзорны. Дождь идет бесконечно.
Скоро какой-нибудь праздник. Праздники надо праздновать.
от меня оставались волосы, лоскутки кожи, ресницы, капельки влаги,
какой-нибудь запах
Там, где я бывала
от меня оставались впечатанные в асфальт следы, поколебленный словом воздух,
выпавший из кармана чек - за хлеб и за воду,
за все упущенные возможности,
за каждый напрасный звук
за всё -
такой бумажный прямоугольник
подхваченный попутным ветром
из местного супермаркета
* * *
ужасно. утро. человек. вода из крана. бесконечность.
простуда. чайник. телек. снег. ребенок. пушкин. каша. вечность.
все хорошо. я так давно. я вас любил. не ваше дело.
смотри в окно. черным-черно. описывая неумело
действительность, в которой мир - не то, что заключает слово
все потому что глаз - вампир
а рот обманывает снова
а мозг обманываться рад
я, как никто отлично знаю,
чем завершится маскарад:
когда мне грустно - я зеваю,
когда мне скучно - я грущу
и выход как дурак ищу
но пуля пробивает щит -
на черной речке лед трещит.
* * *
Бог Вдоха и бог Выдоха
Два входа – ни одного выхода
Жизнь выдохлась, как бутылка белого
Два бога ничего не сделали
Ничего не сделали, никого не создали
выходили голые и брели меж соснами
напились пьяные – ты, поди, их выходи
Жить на вдохе – умирать на выдохе
Мы родились тетками еще не старыми
И числом нас можно равнять с татарами
Мы скитались с сумками и кошелками,
А мечтали о бусах и платьях шелковых
Нас осталось мало. Если мы не умерли,
то житье настало – сплошные сумерки
За окном дорога, на дороге – звери
Вытирайте ноги, закрывайте двери.
Служим мы вахтерами и консьержками
Нас считают вздорными, злыми, мерзкими
Но никто не знает, что мы на выдохе
Охраняем Вход в бесконечность Выхода.
* * *
Ты как горящая рана, горящая рана
ровная черная тонкая горькая рама
жизнь переполнена - плещется море экрана
скоро отмоется память, затянутся шрамы
детские травмы, радости, страсти, обманы
душ подтекает - по траектории странной
движутся струи - я забываю, что ванной
нужно выключить краны
выключить краны
* * *
С ужасом ждешь приближения осени
считаешь горячие пальцы августа
пытаешься их удержать, но скользкие -
они выскальзывают выскальзывают
не надышаться - в проклятом воздухе
разлита поздняя моя молодость
во всем неизбежность, и мир, как колокол
звонит из своей поднебесной звонницы
пришел сентябрь, теперь - расслабишься
все равно ты с ним ничего не сделаешь
этот спазм ничем уже не снимается
дыши - потому что вдохи и выдохи
твое последнее преимущество
* * *
Я выдыхаю облако взамен
железных реек и бетонных стен,
которые до этого вдохнула
и воздух, вдруг принявший форму стула
и мир принявший форму кабинета
и ты, принявший форму огнемета
и вот теперь нам подтвердил анализ
что это то, чего мы так боялись
© Анна Яблонская (Машутина)
Во вчерашнем теракте в Домодедово погибла Анна Яблонская.
Это последняя запись в её ЖЖ от 21 января.
Дождь и другие явления химии и природы
Смотришь на эти вещи и думаешь что все изменится
Надеешься, что дождь воздействует как перекись водорода -
Дождем заливаешь рану и ждешь когда рана вспенится
Каких-нибудь знаков требуешь от дерева и небосвода
Считаешь количество кошек, исчезнувших в подворотне
Крики кукушек и чаек, ждешь у моря погоды
Решаешь что наверное - завтра, если уж не сегодня
Бухгалтерия погрязла в хаосе, грусти, противоречиях
Одни и те же приметы всегда означают разное
Закономерности иллюзорны. Дождь идет бесконечно.
Скоро какой-нибудь праздник. Праздники надо праздновать.
Совершенно очевидно, что Толстой принадлежал к породе людей, для которых важна не столько свобода, сколько личная воля.
Эти люди готовы брать на себя любые, самые тяжёлые обязательства, но только не под давлением извне. Как только давление извне превышает силы и возможности их личной воли, они обращаются в бегство.
Среди самых первых дневниковых записей Толстого 1847 года есть одна очень важная: "Дойду ли я когда-нибудь до того, чтобы не зависеть ни от каких посторонних обстоятельств? По моему мнению, это есть огромное совершенство; ибо в человеке, который не зависит ни от какого постороннего влияния, дух необходимо по своей потребности превзойдёт материю, и тогда человек достигнет своего назначения".
© Павел Басинский. Лев Толстой: Бегство из рая.
Эти люди готовы брать на себя любые, самые тяжёлые обязательства, но только не под давлением извне. Как только давление извне превышает силы и возможности их личной воли, они обращаются в бегство.
Среди самых первых дневниковых записей Толстого 1847 года есть одна очень важная: "Дойду ли я когда-нибудь до того, чтобы не зависеть ни от каких посторонних обстоятельств? По моему мнению, это есть огромное совершенство; ибо в человеке, который не зависит ни от какого постороннего влияния, дух необходимо по своей потребности превзойдёт материю, и тогда человек достигнет своего назначения".
© Павел Басинский. Лев Толстой: Бегство из рая.
Тигра сказала настолько важное, что я это записываю на видное место, прежде всего себе.
Когда человек говорит, что хочет чем-то заниматься, но год за годом не может начать уже заниматься этим как следует,
это как правило означает, что в зоне между "я хочу" и "я занимаюсь" лежит некий страх такой силы, что человек готов не заниматься желанным, лишь бы не иметь дела с этим страхом.
Это правда, правда, судя по всему - это правдивейшая правда.
Я практически готов принести извинения решительно всем, кому когда-либо говорил "значит, не хочешь".
Это у меня означает - "значит, не хочешь". Я представить себе не мог (никогда, да и сейчас не представляю), что означает "бояться". Как барьер, как паника, как невозможность иметь дело с. Это, оказывается, не имеет никакого отношения к трусости или храбрости. Вообще никакого. Можно быть отчаянно храбрым человеком - и впадать в панику по какому-то сложному и тонкому механизму - напластований отказов в одной и той же области. Длительные и часто очень мелкие воздействия, которые складываются в полное "не могу больше иметь с этим дела", - потому что в одну и ту же точку, китайская пытка капающей водой сама по себе физической боли не причиняет.
Если это одна точка - что ж, такого человека можно считать счастливым, но, кажется мне, фокус именно в том, что такие точки по одной не ходят.
И, что важно, судя по всему, человек не в состоянии вот так вот взять и сформулировать, а чего он, собственно, боится.
И на помощь приходят формулировки, перечисленные у Кэмерон - я боюсь, что если я начну заниматься любимым делом, то я останусь один; я останусь без денег; я сойду с ума; я разочарую маму или папу.
Мне это показалось просто бредом - как можно думать такую чушь, сказал я с большим пафосом и возмущением, неужели действительно взрослый человек может всерьез бояться таких вещей?
Ты не понимаешь, сказала Тигра, боятся не конкретно этого. Это просто способ начать взаимодействовать с тем, чего даже не представляешь.
Настоящий страх лежит гораздо дальше таких формулировок, он гораздо глубже, беспричиннее и непонятнее, он сформирован не одним каким-то случаем, а годами воздействия, причем не только снаружи, но и изнутри тоже - любого ребенка очень быстро можно научить есть себя поедом самостоятельно, в дополнение к тому, что его атакуют извне, причем любящие люди. После чего он любое подобное воздействие извне будет воспринимать как атаку, разрешение\приказание атаковать себя изнутри плюс проявление эмоций в его сторону, то есть разрешение\приказание проявлять эмоции самому (и эмоции эти как правило - огромной силы, потому что болевая точка всегда служит генератором эмоций, смешное сравнение, но они в данном случае - масло на поверхности моря, сдерживающий механизм. чем их больше, тем дальше человек от болевой точки, он ее таким образом оборачивает в кокон и тогда с нею можно жить, не соприкасаясь напрямую). Заколдованный круг.
И если человек окружает такое место веревкой с красными флажками и ставит огромный щит "ни в коем случае туда не ходи!" - кто его упрекнет в подобном действии?
А ведь как правило это место связано с "будь счастлив, удачлив, успешен, интересен и нужен". И как туда подойти, если там флажки. Никак, понятное дело. А хочется, ужасно ведь хочется. Подошел, обжегся (накрыло паникой), больше никогда не, нет, снова подошел, снова обжегся. Почему ты говоришь, что хочешь, а ничего не делаешь? Потому что между - круг с красными флажками.
Такую большую надежду в такое маленькое отверстие. (с)
© Александр Шуйский (Стрейнджер)
Когда человек говорит, что хочет чем-то заниматься, но год за годом не может начать уже заниматься этим как следует,
это как правило означает, что в зоне между "я хочу" и "я занимаюсь" лежит некий страх такой силы, что человек готов не заниматься желанным, лишь бы не иметь дела с этим страхом.
Это правда, правда, судя по всему - это правдивейшая правда.
Я практически готов принести извинения решительно всем, кому когда-либо говорил "значит, не хочешь".
Это у меня означает - "значит, не хочешь". Я представить себе не мог (никогда, да и сейчас не представляю), что означает "бояться". Как барьер, как паника, как невозможность иметь дело с. Это, оказывается, не имеет никакого отношения к трусости или храбрости. Вообще никакого. Можно быть отчаянно храбрым человеком - и впадать в панику по какому-то сложному и тонкому механизму - напластований отказов в одной и той же области. Длительные и часто очень мелкие воздействия, которые складываются в полное "не могу больше иметь с этим дела", - потому что в одну и ту же точку, китайская пытка капающей водой сама по себе физической боли не причиняет.
Если это одна точка - что ж, такого человека можно считать счастливым, но, кажется мне, фокус именно в том, что такие точки по одной не ходят.
И, что важно, судя по всему, человек не в состоянии вот так вот взять и сформулировать, а чего он, собственно, боится.
И на помощь приходят формулировки, перечисленные у Кэмерон - я боюсь, что если я начну заниматься любимым делом, то я останусь один; я останусь без денег; я сойду с ума; я разочарую маму или папу.
Мне это показалось просто бредом - как можно думать такую чушь, сказал я с большим пафосом и возмущением, неужели действительно взрослый человек может всерьез бояться таких вещей?
Ты не понимаешь, сказала Тигра, боятся не конкретно этого. Это просто способ начать взаимодействовать с тем, чего даже не представляешь.
Настоящий страх лежит гораздо дальше таких формулировок, он гораздо глубже, беспричиннее и непонятнее, он сформирован не одним каким-то случаем, а годами воздействия, причем не только снаружи, но и изнутри тоже - любого ребенка очень быстро можно научить есть себя поедом самостоятельно, в дополнение к тому, что его атакуют извне, причем любящие люди. После чего он любое подобное воздействие извне будет воспринимать как атаку, разрешение\приказание атаковать себя изнутри плюс проявление эмоций в его сторону, то есть разрешение\приказание проявлять эмоции самому (и эмоции эти как правило - огромной силы, потому что болевая точка всегда служит генератором эмоций, смешное сравнение, но они в данном случае - масло на поверхности моря, сдерживающий механизм. чем их больше, тем дальше человек от болевой точки, он ее таким образом оборачивает в кокон и тогда с нею можно жить, не соприкасаясь напрямую). Заколдованный круг.
И если человек окружает такое место веревкой с красными флажками и ставит огромный щит "ни в коем случае туда не ходи!" - кто его упрекнет в подобном действии?
А ведь как правило это место связано с "будь счастлив, удачлив, успешен, интересен и нужен". И как туда подойти, если там флажки. Никак, понятное дело. А хочется, ужасно ведь хочется. Подошел, обжегся (накрыло паникой), больше никогда не, нет, снова подошел, снова обжегся. Почему ты говоришь, что хочешь, а ничего не делаешь? Потому что между - круг с красными флажками.
Такую большую надежду в такое маленькое отверстие. (с)
© Александр Шуйский (Стрейнджер)
Когда женщине восемь лет, математика понимается душой. За числом «сорок» уже бесконечность. Мировая история кажется беспорядочной горой принцесс, пиратов, человекообезьян и дохлых динозавров.
Маше рассказали про Джордано, гелиоцентризм и что ведьмы были красивыми женщинами с дурным характером. И вот она спрашивает:
- Бабушка, а как тебе удалось избежать казни во времена инквизиции?
Все стали шумно поздравлять бабушку, в свои пятьсот она прекрасно выглядит.
Потом Маша залезла с ногами в её шкаф и шепчет
– У неё должны быть старинные платья, неужели выбросила...
И только весы Маша понимает точно. 30,7. Если предварительно пописать, то 30,4.
Я купил весы, с ними время летит незаметно. Одна знакомая девочка пришла в гости, мальчики сели играть в компьютер, а ей дали весы и шоколадку. Через три часа она была так измождена внутренней борьбой, даже разговаривать не хотела.
Так вот, я купил весы. В первый же день они оскорбили всю семью. Всех по очереди назвали толстой коровой. Собирают же китайцы такую гадость. И чем меньше я ем, тем они наглее врут. Например, вчера бросили в лицо цифру 88. И это после того, как я весь вечер не ел пиццу. А все ели, и теперь у меня невроз.
Но я тоже научусь считать душой. После цифры 90 будут неопределённые значения – я большой, я большой и удобный, я красивый как дворец.
© Слава Сэ. О нелинейных функциях.
Маше рассказали про Джордано, гелиоцентризм и что ведьмы были красивыми женщинами с дурным характером. И вот она спрашивает:
- Бабушка, а как тебе удалось избежать казни во времена инквизиции?
Все стали шумно поздравлять бабушку, в свои пятьсот она прекрасно выглядит.
Потом Маша залезла с ногами в её шкаф и шепчет
– У неё должны быть старинные платья, неужели выбросила...
И только весы Маша понимает точно. 30,7. Если предварительно пописать, то 30,4.
Я купил весы, с ними время летит незаметно. Одна знакомая девочка пришла в гости, мальчики сели играть в компьютер, а ей дали весы и шоколадку. Через три часа она была так измождена внутренней борьбой, даже разговаривать не хотела.
Так вот, я купил весы. В первый же день они оскорбили всю семью. Всех по очереди назвали толстой коровой. Собирают же китайцы такую гадость. И чем меньше я ем, тем они наглее врут. Например, вчера бросили в лицо цифру 88. И это после того, как я весь вечер не ел пиццу. А все ели, и теперь у меня невроз.
Но я тоже научусь считать душой. После цифры 90 будут неопределённые значения – я большой, я большой и удобный, я красивый как дворец.
© Слава Сэ. О нелинейных функциях.
После того, как плотно и хорошо отработал месяц, можно плотно и хорошо отработать сутки. (Я долго разгоняюсь. Чтобы привести в движение все части меня, нужно не утратить намеренье сделать это и через неделю, и через месяц, а иногда дольше, когда Господь создавал время, он создал его достаточно, потому что иначе мне могло не хватить.)
После того, как плотно и хорошо отработаешь сутки, спится особенно с толком.
(Кстати, который раз замечаю в фильмах - если текста осталось четыре страницы, а фильма - еще 12 минут, в течение восьми у полиции будут крупные неприятности, вербализации, а значит, и переводу, не поддающиеся.)
Посреди ночи проснулся от пустоты.
Вокруг ничего не было. Ни одного звука, ни одного огня. Как будто сняли оболочку со всего, и это все, утратив границы, получило бесконечность по четырем осям. И притихло, обдумывая, как ему быть дальше.
А я лежал, иногда открывая глаза, и смотрел на все это, и ночь продолжалась очень долго, как очень долго продолжается поездка, если поезд замедляет ход, а потом и вовсе встает на промежуточной станции - он в пути, поездка продолжается, но все остановлено.
Потом были сны. Чистый лист. Нулевой уровень. "Ты ничего не знаешь о..."
Я соглашался, с большим любопытством - конечно, не знаю. При мне мир запустился заново, глупо было спорить с очевидным.
Проснулся от солнца в окна - никакой зелени еще нет, и оно беспрепятственно отражается от всех поверхностей, поэтому его много.
Ощущение чистого листа никуда не ушло, и это хорошее ощущение.
Снаружи совсем весна.
Пойду в город, посчитаю башни.
© Александр Шуйский (Стрейнджер). Картина мира.
После того, как плотно и хорошо отработаешь сутки, спится особенно с толком.
(Кстати, который раз замечаю в фильмах - если текста осталось четыре страницы, а фильма - еще 12 минут, в течение восьми у полиции будут крупные неприятности, вербализации, а значит, и переводу, не поддающиеся.)
Посреди ночи проснулся от пустоты.
Вокруг ничего не было. Ни одного звука, ни одного огня. Как будто сняли оболочку со всего, и это все, утратив границы, получило бесконечность по четырем осям. И притихло, обдумывая, как ему быть дальше.
А я лежал, иногда открывая глаза, и смотрел на все это, и ночь продолжалась очень долго, как очень долго продолжается поездка, если поезд замедляет ход, а потом и вовсе встает на промежуточной станции - он в пути, поездка продолжается, но все остановлено.
Потом были сны. Чистый лист. Нулевой уровень. "Ты ничего не знаешь о..."
Я соглашался, с большим любопытством - конечно, не знаю. При мне мир запустился заново, глупо было спорить с очевидным.
Проснулся от солнца в окна - никакой зелени еще нет, и оно беспрепятственно отражается от всех поверхностей, поэтому его много.
Ощущение чистого листа никуда не ушло, и это хорошее ощущение.
Снаружи совсем весна.
Пойду в город, посчитаю башни.
© Александр Шуйский (Стрейнджер). Картина мира.
У нас четырнадцать судов вмёрзли в лёд на траверзе. Самый толстый латышский ледокол называется «Ворона». Конечно, он ничего не успевает, с таким названием.
Матросы гуляют по льду на берег, покупают водку. Пограничников в Латвии вдвое больше, чем ледоколов. Оба они хотели бы поймать немножко моряков с водкой, но пока не получается.
Друзья, если у вас скопились парниковые газы, не держите в себе. Отдайте в пользу замерзающих прибалтов. Также, у кого есть знакомые коровы, угостите их горохом. Пусть скорей наступит лето.
В детском саду весну приманивают языческими методами. Мне прислали записку:
«Уважаемый папа Ляли!
В понедельник состоится детское развлечение Масленица.
Просьба надеть белые чешки, блузку и гольфы. Возьмите ещё пять блинов и варенье».
Я представил, как приду одетым в белые чешки, гольфы, блины и варенье. То-то детям будет радость. Воспитательницу зовут Ева, очень симпатичная латышка. Тексты сочиняла как могла, потом прилежно перевела на русский. Написала 14 записок, по числу детей.
В соседней группе релиз составляла украинка. Указ пригвоздила к двери, один на всех. Текст получился раздольный как степь:
«В понедельник утренник.
Всем прийти нарядными.
Дети будут есть, что сами принесут».
Вот видите, в 14 раз меньше писанины, а еды припрут в три раза больше, наверняка. С такой мотивацией.
В прошлом году жгли чучело Зимы. Дворник Серёжа сплёл его из старых мётел, трёх лопат и тракторной покрышки. Дети после праздника получились чёрные – пречёрные. Брендовым нарядам был нанесён тяжёлый урон. Зато масленица.
В этом году аутодафе не состоится, холод жуткий. Корабли вмёрзли, матросы пьют, коровы не обеспечивают нужных темпов глобального потепления. Если к среде не наладится, уеду в какие-нибудь тёплые колонии. Буду по вечерам играть джаз в ресторане для белых женщин. А днём мы с друзьями музыкантами станем свергать ненавистные режимы. У них там такой климат, что заняться больше и нечем.
© Слава Сэ. И о погоде.
Матросы гуляют по льду на берег, покупают водку. Пограничников в Латвии вдвое больше, чем ледоколов. Оба они хотели бы поймать немножко моряков с водкой, но пока не получается.
Друзья, если у вас скопились парниковые газы, не держите в себе. Отдайте в пользу замерзающих прибалтов. Также, у кого есть знакомые коровы, угостите их горохом. Пусть скорей наступит лето.
В детском саду весну приманивают языческими методами. Мне прислали записку:
«Уважаемый папа Ляли!
В понедельник состоится детское развлечение Масленица.
Просьба надеть белые чешки, блузку и гольфы. Возьмите ещё пять блинов и варенье».
Я представил, как приду одетым в белые чешки, гольфы, блины и варенье. То-то детям будет радость. Воспитательницу зовут Ева, очень симпатичная латышка. Тексты сочиняла как могла, потом прилежно перевела на русский. Написала 14 записок, по числу детей.
В соседней группе релиз составляла украинка. Указ пригвоздила к двери, один на всех. Текст получился раздольный как степь:
«В понедельник утренник.
Всем прийти нарядными.
Дети будут есть, что сами принесут».
Вот видите, в 14 раз меньше писанины, а еды припрут в три раза больше, наверняка. С такой мотивацией.
В прошлом году жгли чучело Зимы. Дворник Серёжа сплёл его из старых мётел, трёх лопат и тракторной покрышки. Дети после праздника получились чёрные – пречёрные. Брендовым нарядам был нанесён тяжёлый урон. Зато масленица.
В этом году аутодафе не состоится, холод жуткий. Корабли вмёрзли, матросы пьют, коровы не обеспечивают нужных темпов глобального потепления. Если к среде не наладится, уеду в какие-нибудь тёплые колонии. Буду по вечерам играть джаз в ресторане для белых женщин. А днём мы с друзьями музыкантами станем свергать ненавистные режимы. У них там такой климат, что заняться больше и нечем.
© Слава Сэ. И о погоде.
(по случаю неумолимо приближающегося праздника)
Сердце женщины
Расскажу я вам, деревенщины, тайну главную всех времен:
Чем наполнено сердце женщины, что за клады сокрыты в нем?
Как-то ночью проник в эту область я потихоньку, не разбудив…
Может, в том и немного доблести, но зато - какой креатив!
Вот, к примеру, палата огромная: свод хрустален, пол грановит,
а над дверью вывеска скромная "Ежедневный товарный вид".
Все здесь занято главной проблемою: как себя подороже продать?
Долго я там бродил меж кремами, извозился в помаде, бл&&ь…
Еле выбрался... Мишка плюшевый, надпись "Детки, что я родила".
Ну, подумал я, тут игрушечки, кашка манная, все дела…
Или, может, там полные груди молоком материнским манят?
Но за дверью - стальные орудия, и нацелены все - в меня!
Гравировки сверкают безжалостно, словно демоны во плоти:
"Отведи в детский сад, пожалуйста!" "Алименты, козел, заплати!"
"Ты отец - давай, обеспечивай!" "Хоть ребенка-то пожалей!"
И бежал я из зала в трепете, расхотевши иметь детей…
Вот дверей череда безмерная с именами друзей-мужиков.
Заперто (от меня, наверное) цифровым семизначным замком.
Вот же, думаю, сучка двуличная! Как не стыдно, в конце-то концов?!
(и во злобе насрал под табличкою "Николай Петрович Скворцов")
А напротив "Подружки милые" - дверь распахнута, кто б заглянул?
Я нашел там булавки да пилы, кураре, электрический стул…
"Дискотека", "Солярий", "В офисе", "Распродажи" и вся &&йня,
Дебет с кредитом, суммы прописью, одного только нет - меня!
Коридоры меж тем сужаются, и фонарик почти погас,
Сигареты и спички кончаются - наступил отчаянья час.
В полусумраке чудища мерзкие корчат рожи, меняя черты:
Это, видимо, комплексы детские - не иначе, боязнь темноты.
Сундуки, железом обитые, все в заклепках – рискни, открой!
Это страхи пред целлюлитами и морщинами с сединой…
Уж смирился я: вечно, наверное, мне скитаться меж проклятых душ?
Глядь-поглядь - что за дверка фанерная с полустершейся надписью… "Муж"?!
Тут я бога восславил неистово: поиск мой завершен непростой!
Я дошел! Я нашел! Я выстоял!
Я - бегом, а за дверью той белоснежная, безупречная чистота - прямо режет глаз!
Я шагнул в нее так доверчиво!…ну, и плюхнулся в унитаз…
(Sliff_ne_zoSSchitan)
Сердце женщины
Расскажу я вам, деревенщины, тайну главную всех времен:
Чем наполнено сердце женщины, что за клады сокрыты в нем?
Как-то ночью проник в эту область я потихоньку, не разбудив…
Может, в том и немного доблести, но зато - какой креатив!
Вот, к примеру, палата огромная: свод хрустален, пол грановит,
а над дверью вывеска скромная "Ежедневный товарный вид".
Все здесь занято главной проблемою: как себя подороже продать?
Долго я там бродил меж кремами, извозился в помаде, бл&&ь…
Еле выбрался... Мишка плюшевый, надпись "Детки, что я родила".
Ну, подумал я, тут игрушечки, кашка манная, все дела…
Или, может, там полные груди молоком материнским манят?
Но за дверью - стальные орудия, и нацелены все - в меня!
Гравировки сверкают безжалостно, словно демоны во плоти:
"Отведи в детский сад, пожалуйста!" "Алименты, козел, заплати!"
"Ты отец - давай, обеспечивай!" "Хоть ребенка-то пожалей!"
И бежал я из зала в трепете, расхотевши иметь детей…
Вот дверей череда безмерная с именами друзей-мужиков.
Заперто (от меня, наверное) цифровым семизначным замком.
Вот же, думаю, сучка двуличная! Как не стыдно, в конце-то концов?!
(и во злобе насрал под табличкою "Николай Петрович Скворцов")
А напротив "Подружки милые" - дверь распахнута, кто б заглянул?
Я нашел там булавки да пилы, кураре, электрический стул…
"Дискотека", "Солярий", "В офисе", "Распродажи" и вся &&йня,
Дебет с кредитом, суммы прописью, одного только нет - меня!
Коридоры меж тем сужаются, и фонарик почти погас,
Сигареты и спички кончаются - наступил отчаянья час.
В полусумраке чудища мерзкие корчат рожи, меняя черты:
Это, видимо, комплексы детские - не иначе, боязнь темноты.
Сундуки, железом обитые, все в заклепках – рискни, открой!
Это страхи пред целлюлитами и морщинами с сединой…
Уж смирился я: вечно, наверное, мне скитаться меж проклятых душ?
Глядь-поглядь - что за дверка фанерная с полустершейся надписью… "Муж"?!
Тут я бога восславил неистово: поиск мой завершен непростой!
Я дошел! Я нашел! Я выстоял!
Я - бегом, а за дверью той белоснежная, безупречная чистота - прямо режет глаз!
Я шагнул в нее так доверчиво!…ну, и плюхнулся в унитаз…
(Sliff_ne_zoSSchitan)
Какая трогательная история... бедный, бедный невинный автор...
Он из тех людей, кто разламывает печенье надвое и оставляет половинку на потом.
© Джоанн Харрис. Шоколад.
© Джоанн Харрис. Шоколад.
Медуза
По воле волн, прозрачная как мёд,
Покачивая зонтиком желейно,
Медуза одинокая плывёт
О прошлом несложившемся жалея:
Возлюбленный ей снится Анемон,
Стремящийся к ней щупальцем струисто.
..Играл его полиповый гормон,
И жалили взасос нематоцисты.
В ответ медузий ласковый качок
Пузырил воду, словно винт моторки.
И гребешки, и старенький рачок
Ракушками им хлопали в восторге.
Но вот явился рыжий маргинал,
Какой-то Клоун - мелкорыбий лузер...
И на скелет изменник променял
Весь целлюлит трепещущей Медузы.
Закончилась восторженная страсть,
Теперь одной икру метать над бездной.
Худейте, девки, чтобы не пропасть
Медузой сексуально бесполезной!
(Яна Барса)
По воле волн, прозрачная как мёд,
Покачивая зонтиком желейно,
Медуза одинокая плывёт
О прошлом несложившемся жалея:
Возлюбленный ей снится Анемон,
Стремящийся к ней щупальцем струисто.
..Играл его полиповый гормон,
И жалили взасос нематоцисты.
В ответ медузий ласковый качок
Пузырил воду, словно винт моторки.
И гребешки, и старенький рачок
Ракушками им хлопали в восторге.
Но вот явился рыжий маргинал,
Какой-то Клоун - мелкорыбий лузер...
И на скелет изменник променял
Весь целлюлит трепещущей Медузы.
Закончилась восторженная страсть,
Теперь одной икру метать над бездной.
Худейте, девки, чтобы не пропасть
Медузой сексуально бесполезной!
(Яна Барса)
Мы играли потому, что Океан был огромен и наводил ужас, играли, чтобы люди не чувствовали, как проходит время, и забыли, где находятся и кто они такие. Играли, чтобы заставить их танцевать, потому что, если ты танцуешь, ты не можешь умереть и чувствуешь себя Богом. А играли мы регтаймы, потому что это музыка, под какую танцует Бог, когда никто Его не видит.
Под которую Бог танцевал бы, если б Он был негром.
© Алессандро Барикко. 1900. Монолог.
Под которую Бог танцевал бы, если б Он был негром.
© Алессандро Барикко. 1900. Монолог.
Мы обманываем себя, думая и говоря, что не показываем детям своего отношения к нашим Бывшим, причинившим нам БОЛЬ.
Здесь всегда есть три стороны Призмы, преломляющей (вплоть до полного отражения, ведущего к замыканию судьбы ВНУТРИ этой призмы, - страшная штука!) не только свет, но и судьбы.
Первая Сторона - БЫВШИЙ (Бывшая).
Этот человек может:
- НЕ ПОНИМАТЬ не только вас, но и любого человека в ФОРМАЛЬНО близких отношениях.
Не заложили в детстве механизм анализа отношений, не развита из-за физиологического сбоя система анализа связей действие-последствия и т.д. ;
- НЕ ЧУВСТВОВАТЬ, что делает больно.
Любые формы аутизма, Аспергер, социопатия от пограничной до абсолютной, когда отсутствует аппарат ЭМПАТИИ;
- Понимать и чувствовать, пытаться исправить и при этом делать только хуже, потому что НЕ УМЕЕТ, НЕ ДАНО, НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕН.
Если нет слуха и голоса, не надо пытаться поступать в Консерваторию. Если не можешь дотянуться на прямых ногах до пола, не стоит идти на конкурс современного балета. Но многие пытаются. И обвиняют конкурсную комиссию, блат и несчастливую пару туфель или испорченный накануне мамой заветный галстук.
Если кто-то пытается прыгнуть "тулуп" на коньках, можно убойными тренировками научить взрослого человека с хорошими физическими данными делать двойной. Несколько дюжин посвятивших всю жизнь тренировкам - тройной. Никого кроме абсолютно ОСОБЕННЫХ единиц - четверной.
Для человека с нарушенным или недоразвитым механизмом эмпатии требование ПОНЯТЬ ПРИЧИНЯЕМУЮ ИМ ЭМОЦИОНАЛЬНУЮ БОЛЬ равно требованию сделать четверной тулуп, обращенному к человеку, с трудом держащемуся на коньках.
Вторая Сторона - ТЫ.
Мы вкладываем в и взгромождаем на других СВОИ МЕЧТЫ О СЧАСТЬЕ.
СВОИ.
МЕЧТЫ.
О СЧАСТЬЕ.
И в этом - внутренняя гарантия разбитых мечт ("сломанных мачт") и разрушенных союзов, которые не выдерживают НАГРУЗКИ.
Ты намечтала НЕЧТО, не соответствующее возможностям ДРУГОГО.
Ты требуешь делать тебя счастливой по-твоему, ты ждешь эмоционального соответствия, ты хочешь понимания без слов и абсолютно адекватного восприятия каждого слова, вздоха, взгляда, ты хочешь слияния душ и тел.
А человек, на которого ты всё это ВОЗЛОЖИЛА, даже не понимает, что от него ждут, хотя может кивать в ответ на твои обвинения и объяснения, чтобы не вызвать раздражение или скандал.
Слепой не понимает красочное описание заката солнца над южным морем, глухой не понимает восторгов любителей глухого Бетховена. Треснут, лопнут, но не поймут. Если к ним очень долго приставать с описаниями, думая, что произнесение их особенно громко и четко позволит слепому увидеть, а глухому – услышать, лишенные конкретного механизма восприятия либо раздраженно пошлют пристающего, либо согласятся, что всё-всё поняли, - лишь бы от них отстали.
Ты много лет долбила слепому про закат. Как только поймешь это, исчезнет раздражение, злость, обида.
Он ХОТЕЛ понять и УВИДЕТЬ. Он ХОТЕЛ быть КАК ВСЕ.
Не получилось.
Но он искренне хотел и делал то и так, как ему казалось правильным и на сколько моглось.
Третья Сторона - Ребенок.
Только что вышла статья, научно подтвердившая мои выводы и рекомендации.
Показано, что даже у совсем маленьких детей (до 3-х лет), не говоря уже о более старших детях, нередко (у почти 10 %) бывает вполне полновесная ДЕПРЕССИЯ.
Есть механизм РЕЗОНАНСНОЙ ПОДСТРОЙКИ ребенка к матери. Подстройка идет под внутренние вибрации, а не под внешние проявления (это - совсем другой механизм).
Если ты СКРЫВАЕШЬ свою ненависть, злость, раздражение, это вызывает в твоем ребенке соответствующие вибрации, которые либо выражаются в неадекватном с первого взгляда поведении (отражении отраженных ребенком твоих скрытых эмоций) типа агресии, истерик и т.д. , либо в депрессии, вызванной когнитивным диссонансом внутренне ощущаемого и наружно наблюдаемого.
В маленьких детях (а так же – в ослабленных, болезненных, детях-инвалидах) наиболее развит механизм подстройки – древняя защитная система. Именно по ним наиболее сильно ударяет наш «героический стоицизм спартанского мальчика, которому лисенок выедает внутренности». На самом деле внутренности выедаются нашим детям.
© Призма отношений с бывшими
Здесь всегда есть три стороны Призмы, преломляющей (вплоть до полного отражения, ведущего к замыканию судьбы ВНУТРИ этой призмы, - страшная штука!) не только свет, но и судьбы.
Первая Сторона - БЫВШИЙ (Бывшая).
Этот человек может:
- НЕ ПОНИМАТЬ не только вас, но и любого человека в ФОРМАЛЬНО близких отношениях.
Не заложили в детстве механизм анализа отношений, не развита из-за физиологического сбоя система анализа связей действие-последствия и т.д. ;
- НЕ ЧУВСТВОВАТЬ, что делает больно.
Любые формы аутизма, Аспергер, социопатия от пограничной до абсолютной, когда отсутствует аппарат ЭМПАТИИ;
- Понимать и чувствовать, пытаться исправить и при этом делать только хуже, потому что НЕ УМЕЕТ, НЕ ДАНО, НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕН.
Если нет слуха и голоса, не надо пытаться поступать в Консерваторию. Если не можешь дотянуться на прямых ногах до пола, не стоит идти на конкурс современного балета. Но многие пытаются. И обвиняют конкурсную комиссию, блат и несчастливую пару туфель или испорченный накануне мамой заветный галстук.
Если кто-то пытается прыгнуть "тулуп" на коньках, можно убойными тренировками научить взрослого человека с хорошими физическими данными делать двойной. Несколько дюжин посвятивших всю жизнь тренировкам - тройной. Никого кроме абсолютно ОСОБЕННЫХ единиц - четверной.
Для человека с нарушенным или недоразвитым механизмом эмпатии требование ПОНЯТЬ ПРИЧИНЯЕМУЮ ИМ ЭМОЦИОНАЛЬНУЮ БОЛЬ равно требованию сделать четверной тулуп, обращенному к человеку, с трудом держащемуся на коньках.
Вторая Сторона - ТЫ.
Мы вкладываем в и взгромождаем на других СВОИ МЕЧТЫ О СЧАСТЬЕ.
СВОИ.
МЕЧТЫ.
О СЧАСТЬЕ.
И в этом - внутренняя гарантия разбитых мечт ("сломанных мачт") и разрушенных союзов, которые не выдерживают НАГРУЗКИ.
Ты намечтала НЕЧТО, не соответствующее возможностям ДРУГОГО.
Ты требуешь делать тебя счастливой по-твоему, ты ждешь эмоционального соответствия, ты хочешь понимания без слов и абсолютно адекватного восприятия каждого слова, вздоха, взгляда, ты хочешь слияния душ и тел.
А человек, на которого ты всё это ВОЗЛОЖИЛА, даже не понимает, что от него ждут, хотя может кивать в ответ на твои обвинения и объяснения, чтобы не вызвать раздражение или скандал.
Слепой не понимает красочное описание заката солнца над южным морем, глухой не понимает восторгов любителей глухого Бетховена. Треснут, лопнут, но не поймут. Если к ним очень долго приставать с описаниями, думая, что произнесение их особенно громко и четко позволит слепому увидеть, а глухому – услышать, лишенные конкретного механизма восприятия либо раздраженно пошлют пристающего, либо согласятся, что всё-всё поняли, - лишь бы от них отстали.
Ты много лет долбила слепому про закат. Как только поймешь это, исчезнет раздражение, злость, обида.
Он ХОТЕЛ понять и УВИДЕТЬ. Он ХОТЕЛ быть КАК ВСЕ.
Не получилось.
Но он искренне хотел и делал то и так, как ему казалось правильным и на сколько моглось.
Третья Сторона - Ребенок.
Только что вышла статья, научно подтвердившая мои выводы и рекомендации.
Показано, что даже у совсем маленьких детей (до 3-х лет), не говоря уже о более старших детях, нередко (у почти 10 %) бывает вполне полновесная ДЕПРЕССИЯ.
Есть механизм РЕЗОНАНСНОЙ ПОДСТРОЙКИ ребенка к матери. Подстройка идет под внутренние вибрации, а не под внешние проявления (это - совсем другой механизм).
Если ты СКРЫВАЕШЬ свою ненависть, злость, раздражение, это вызывает в твоем ребенке соответствующие вибрации, которые либо выражаются в неадекватном с первого взгляда поведении (отражении отраженных ребенком твоих скрытых эмоций) типа агресии, истерик и т.д. , либо в депрессии, вызванной когнитивным диссонансом внутренне ощущаемого и наружно наблюдаемого.
В маленьких детях (а так же – в ослабленных, болезненных, детях-инвалидах) наиболее развит механизм подстройки – древняя защитная система. Именно по ним наиболее сильно ударяет наш «героический стоицизм спартанского мальчика, которому лисенок выедает внутренности». На самом деле внутренности выедаются нашим детям.
© Призма отношений с бывшими
Если б время лечило, куда нам такое здоровье?
Здравствуй, свет мой,
и сколько сердец у тебя отросло?
Как теперь оказалось: одно из важнейших условий –
чтоб тебя не любили кому-то назло.
Самое сложное, Тэйми, признание в нелюбови…
Стопки писем в моей голове не нашли адресата,
но я помню их все наизусть, до последней строки.
Мы безудержно смертны
и, значит, уже виноваты.
Если надо платить, с нас по полной возьмут за стихи
(даже есть подозрение, Тэйми, что предоплатой).
Там, где все говорят преимущественно о личном,
не понять, кто живой,
а кто лишь притворился живым.
Половина из них даже сдохнуть готовы публично,
ибо больше гарантий, что кто-то заплачет по ним –
по смешным, по обычным, по лишним…
Тэйми, прошлого нет.
Моим письмам, отсюда летящим,
никуда не дойти,
и времён больше нет никаких.
И однажды ты просыпаешься в происходящем,
прямо здесь, посреди этих прямоходящих,
среди этих живущих с тобою, живых-неживых.
Кто мы, Тэйми, теперь,
побывавшие трижды у грани,
разглядевшие всех, кто безмолвно стоит за плечом?
Мастера? недосказанных чувств, мастера? состояний...
Потому мы молчим ни о чём, говорим ни о чём,
и сокрытое под сургучом
глубже таинств прелюбодеяний.
© Елена Касьян. Письма к Тэйми. Письмо десятое.
Здравствуй, свет мой,
и сколько сердец у тебя отросло?
Как теперь оказалось: одно из важнейших условий –
чтоб тебя не любили кому-то назло.
Самое сложное, Тэйми, признание в нелюбови…
Стопки писем в моей голове не нашли адресата,
но я помню их все наизусть, до последней строки.
Мы безудержно смертны
и, значит, уже виноваты.
Если надо платить, с нас по полной возьмут за стихи
(даже есть подозрение, Тэйми, что предоплатой).
Там, где все говорят преимущественно о личном,
не понять, кто живой,
а кто лишь притворился живым.
Половина из них даже сдохнуть готовы публично,
ибо больше гарантий, что кто-то заплачет по ним –
по смешным, по обычным, по лишним…
Тэйми, прошлого нет.
Моим письмам, отсюда летящим,
никуда не дойти,
и времён больше нет никаких.
И однажды ты просыпаешься в происходящем,
прямо здесь, посреди этих прямоходящих,
среди этих живущих с тобою, живых-неживых.
Кто мы, Тэйми, теперь,
побывавшие трижды у грани,
разглядевшие всех, кто безмолвно стоит за плечом?
Мастера? недосказанных чувств, мастера? состояний...
Потому мы молчим ни о чём, говорим ни о чём,
и сокрытое под сургучом
глубже таинств прелюбодеяний.
© Елена Касьян. Письма к Тэйми. Письмо десятое.
Перечитывал "Хаббу Хэна", нашел фразу о том, что в жизни совершенно необходимы маленькие, невинные секреты, гораздо больше необходимы, чем какая-нибудь зловещая тайна.
Любимый трактир за углом, где можно тихо пошептаться, сидя чуть ли не в халате. Короткий путь через дворы и один проходной подъезд, который нашел случайно сам, и никто в классе больше о нем не знает. Да хоть фольга от конфеты и одуванчик, положенные под стекло и зарытые.
Но вот что получается. Такие секреты, крохотные ритуалы, тайный добавочный мир создаются в обилии именно тогда, когда внутренний хаос нуждается в каком-то обуздании. Это всегда есть у детей, но с возрастом, научаясь владеть собой, они вроде бы утрачивают потребность в создании таких секретов.
Вроде бы.
Ритуал так прочно встает на свое место, что уже не воспринимается магическим действом. Вы когда-нибудь ходили так, чтобы не наступить ни на одну трещину в асфальте? Дотрагивались до ближайшей стены, когда наступали на люк? Оставляли монетку лежать на земле, если она - вверх орлом? (Некоторые источники утверждают, что опасна как раз решка.) А с черными кошками у вас как обстоят дела? (Лично я считаю, что это всегда к счастью.)
Любая игра, которую мы затеваем из раза в раз - да хоть в Северо-Западный проход, - обретает статус ритуала, если честно доигрывается до конца, несмотря ни на что. Таких ритуалов может быть великое множество, начиная с "мы всегда ходим в этот ресторан на день свадьбы" заканчивая "я не лягу спать, пока не разберу письменный стол" - в зависимости от размеров внутреннего хаоса.
А еще может быть великое множество "своих" мест. И ритуалов, с ними связанных, а как же.
Проходя через Карлов мост, я всегда чешу каменного льва в пещере. И возвращаюсь, если вдруг забыл. Это "мой" лев. Заканчивая пробежку в парке, я прохожу мимо "моего" дерева, чтобы хотя бы дотронуться до него, а еще лучше - полежать на огромной, вросшей в землю ветке, я уже рисовал это дерево раза четыре, и буду, наверное, еще. Начиная новую записную или эскизную книжку, я всегда делаю рисунок на первой странице.
Знаете свои секреты? Или уже принимаете как должное и не замечаете, что колдуете свое пространство изо дня в день?
© Александр Шуйский (Стрейнджер). Четверг, секреты против хаоса
Любимый трактир за углом, где можно тихо пошептаться, сидя чуть ли не в халате. Короткий путь через дворы и один проходной подъезд, который нашел случайно сам, и никто в классе больше о нем не знает. Да хоть фольга от конфеты и одуванчик, положенные под стекло и зарытые.
Но вот что получается. Такие секреты, крохотные ритуалы, тайный добавочный мир создаются в обилии именно тогда, когда внутренний хаос нуждается в каком-то обуздании. Это всегда есть у детей, но с возрастом, научаясь владеть собой, они вроде бы утрачивают потребность в создании таких секретов.
Вроде бы.
Ритуал так прочно встает на свое место, что уже не воспринимается магическим действом. Вы когда-нибудь ходили так, чтобы не наступить ни на одну трещину в асфальте? Дотрагивались до ближайшей стены, когда наступали на люк? Оставляли монетку лежать на земле, если она - вверх орлом? (Некоторые источники утверждают, что опасна как раз решка.) А с черными кошками у вас как обстоят дела? (Лично я считаю, что это всегда к счастью.)
Любая игра, которую мы затеваем из раза в раз - да хоть в Северо-Западный проход, - обретает статус ритуала, если честно доигрывается до конца, несмотря ни на что. Таких ритуалов может быть великое множество, начиная с "мы всегда ходим в этот ресторан на день свадьбы" заканчивая "я не лягу спать, пока не разберу письменный стол" - в зависимости от размеров внутреннего хаоса.
А еще может быть великое множество "своих" мест. И ритуалов, с ними связанных, а как же.
Проходя через Карлов мост, я всегда чешу каменного льва в пещере. И возвращаюсь, если вдруг забыл. Это "мой" лев. Заканчивая пробежку в парке, я прохожу мимо "моего" дерева, чтобы хотя бы дотронуться до него, а еще лучше - полежать на огромной, вросшей в землю ветке, я уже рисовал это дерево раза четыре, и буду, наверное, еще. Начиная новую записную или эскизную книжку, я всегда делаю рисунок на первой странице.
Знаете свои секреты? Или уже принимаете как должное и не замечаете, что колдуете свое пространство изо дня в день?
© Александр Шуйский (Стрейнджер). Четверг, секреты против хаоса
Этот рассказ был опубликован в праздничных, ко Дню Победы, «Известиях» прошлой весной. Над тем, легендарным уже, выпуском газеты работала блистательная команда «известинцев»: умнички, балагуры, красавцы, но, и это главное, - профессионалы с железной хваткой. Спасибо им самое искреннее!
Рассказ посвящён моей учительнице музыки, Марии Бенедиктовне Соколовой, человеку, встреча с которым была для меня определяющей. К величайшему сожалению, у меня нет ни одной её фотографии, и нет человека, у которого можно было бы об этих фотографиях спросить. В «Известиях» рассказ был помещён вместе с портретом девочки – неизвестной девочки, которая так похожа на одну из героинь моего рассказа. Этот портрет девочки с котёнком, его созвучность рассказу, мне кажется, есть удача невероятная, редчайшая.
Рассказ посвящён моей учительнице музыки, Марии Бенедиктовне Соколовой, человеку, встреча с которым была для меня определяющей. К величайшему сожалению, у меня нет ни одной её фотографии, и нет человека, у которого можно было бы об этих фотографиях спросить. В «Известиях» рассказ был помещён вместе с портретом девочки – неизвестной девочки, которая так похожа на одну из героинь моего рассказа. Этот портрет девочки с котёнком, его созвучность рассказу, мне кажется, есть удача невероятная, редчайшая.
