"Гошенька, как все маленькие ангелы, любит, чтобы ему почесали спинку. Как котёнку.
В этот момент он чувствует, что его любят, очень-очень любят.
Потому что нелюбимым спинки не чешут.
Вообще запомните: если Вам чешут спинку, значит, Вас любят.
Можете даже проверить!" (с) Е. Гапчинская "Комнатный ангел Гоша"
В этот момент он чувствует, что его любят, очень-очень любят.
Потому что нелюбимым спинки не чешут.
Вообще запомните: если Вам чешут спинку, значит, Вас любят.
Можете даже проверить!" (с) Е. Гапчинская "Комнатный ангел Гоша"
Нечеловеческие трагедии
О любви, тяжелом сердце и сезоне дождей
Однажды, дело было под вечер, в небольшой квартирке на Звездном бульваре рыжеволосая красавица рассказывала мне про жирафов. Я с тех пор стал значительно легче относиться к жизненным трудностям, которые, так или иначе, возникают едва ли не ежедневно – то девушка не дает, то зарплату задерживают, то дождь смывает все следы. Теперь, когда неурядицы повышают давление и не дают заснуть, я думаю про жирафов и других братьев наших четвероногих. И понимаю, что мои проблемы – совершеннейшая глупость и нелепость.
Потому что самые несчастные существа в мире отнюдь не люди, а жирафы: у них, если коротко, все плохо. Для того, чтобы попить воды, жирафы должны наклониться до уровня земли, но делают они это с трудом, поэтому им приходится широко расставлять ноги. В такой позе жираф неповоротлив и беззащитен, так что на него вполне может напасть проходящий неподалеку хищник. Поэтому, чтобы попить, жирафу необходимо сначала убедиться в своей полной безопасности. Которой, как известно, не существует.
Жить с тяжелым сердцем – это о них, о жирафах. Большое жирафье сердце пропускает 60 литров крови в минуту и весит 12 кг. И, хотя кровь у жирафов более густая, чем у нормальных живых существ, и это не помогает им жить. Когда они наклоняются до земли, к их голове моментально приливает кровь, и им становится плохо. Поэтому они должны скорее поднять свои рожки к облакам, но тогда кровь очень быстро отливает, и у них начинает кружиться голова, и они даже могут упасть в обморок, иногда – на бок. Но если жираф упадет на бок, он уже никогда не сможет встать, потому что его организм к этому не приспособлен.
Едят жирафы высоко растущие на деревьях листья, а живут жирафы там, где живут слоны. Слоны тоже едят высоко растущие на деревьях листья, но им лень тянуться, поэтому они просто ломают деревья, и тогда высоко растущие на деревьях листья оказываются на земле, до которой жирафы достают с трудом, и, таким образом, жирафы остаются без еды. Копыта у жирафов размером с большое блюдо, но это не помогает им ходить по болотам, и жирафы в болота проваливаются. А ребенок жирафа, только родившись, первым делом испытывает чудо свободного падения – так как мама рожает его в положении стоя, новорожденный жирафенок прежде всего падает с двухметровой высоты: здравствуй, дивный новый мир!
Самые высокие на земле животные спят час в сутки и смотрят на мир грустным взглядом черных глаз из-под густых ресниц. И есть лишь одно животное, нелепое даже по меркам жирафа – это его ближайший родственник, который называется окапи. Окапи напоминает лошадь, оборудованную сзади полосками, словно он – зебра. Но он – не зебра, о чем, наверняка, ежедневно жалеет. К тому же, у этих несчастных животных такой длинный язык, что они могут мыть им глаза, и вряд ли что-то скажет о них больше.
Некрупные грызуны, которых называют сусликами, проживают короткие и тоже не слишком веселые жизни. Кроме естественных опасностей, подстерегающих этих животных в местах их компактного проживания, есть у них и, скажем так, физиологические проблемы, от которых возникает депрессия. Начать с того, что кроме зимней спячки у некоторых из них есть еще и летняя, связанная из недостатка кормов. Самцы сусликов просыпаются после спячки, полные сил и готовые к самым разнообразным жизненным свершениям. В отличие от самок, которые спят еще примерно месяц, а когда просыпаются, совершенно не смотрят на своих меховых партнеров по норе. Вот парни и маются от безделья, слоняются по полям и попадают в неприятные и, порой, даже опасные ситуации, вместо того, чтобы сидеть дома с любимыми.
Или, например, бегемоты – им тоже не очень везет в любви. Не знаю, правда это или нет, но, по слухам, устройство их полового органа таково, что заниматься любовью эти обаятельные, но громоздкие животные могут только попами друг другу. И вот тут возникает самая главная их экзистенциальная проблема. В том смысле, что самец бегемота может всю жизнь любить одну и ту же самку своего вида и заниматься с ней любовью. А перед его глазами при этом, вероятно, будет какой-нибудь крокодил. Даже при мысли о такой несправедливости слезы наворачиваются на глаза, а ведь они так живут! Одна надежда – что это все вранье, потому что кто видел занимающихся любовью бегемотов?
Между тем, в природе есть еще и карликовые гиппопотамы – травоядные млекопитающие из семейства бегемотовых. Они – гоголевские персонажи животного мира - живут поодиночке и не склонны к защите своей территории. Ведомые людьми в среде обитания этих животных гражданские войны очень затруднили изучение их образа жизни. Однако известна одна деталь, на слух звучащая как нечто уничижительное: единственным другим видом, состоящим в этом семействе, является бегемот обыкновенный…
Но и это все ерунда в сравнение с самой удивительной штукой, зачем-то созданной Господом. Ученые называют эту штуку Pipa pipa, на нормальном языке – Пипа суринамская. Пипа - такая лягушка, которая отличается следующими техническими характеристиками: четырехугольное сплющенное тело; цвет – желтоватый, низ живота светлее, иногда с белыми пятнами; сливающаяся с туловищем голова, заостренная спереди; тонкие передние ноги с длинными пальцами; толстые задние ноги, тоже длинные, между пальцами – перепонки; кожа морщинистая, от углов рта и спереди глаз свисает кожа; маленькие глазки все время смотрят вверх; голос самца напоминает тиканье часов; спаривание между самцом и самкой продолжается сутки. Во время засухи это несчастное животное живет в почти высохших лужах, а в сезон дождей, и вот тут нужно сосредоточиться и представить эту нечеловеческую трагедию, - так вот, в сезон дождей пипа суринамская в одиночестве бродит по лесу.
Бродит такое несчастное, никому не нужное, страшное, грустное и одинокое существо по лесу в сезон дождей и, до кучи, плохо пахнет. Ни за что, просто таким его создал Господь. А вы говорите – девушка не дала...
(Евгений Коган)
О любви, тяжелом сердце и сезоне дождей
Однажды, дело было под вечер, в небольшой квартирке на Звездном бульваре рыжеволосая красавица рассказывала мне про жирафов. Я с тех пор стал значительно легче относиться к жизненным трудностям, которые, так или иначе, возникают едва ли не ежедневно – то девушка не дает, то зарплату задерживают, то дождь смывает все следы. Теперь, когда неурядицы повышают давление и не дают заснуть, я думаю про жирафов и других братьев наших четвероногих. И понимаю, что мои проблемы – совершеннейшая глупость и нелепость.
Потому что самые несчастные существа в мире отнюдь не люди, а жирафы: у них, если коротко, все плохо. Для того, чтобы попить воды, жирафы должны наклониться до уровня земли, но делают они это с трудом, поэтому им приходится широко расставлять ноги. В такой позе жираф неповоротлив и беззащитен, так что на него вполне может напасть проходящий неподалеку хищник. Поэтому, чтобы попить, жирафу необходимо сначала убедиться в своей полной безопасности. Которой, как известно, не существует.
Жить с тяжелым сердцем – это о них, о жирафах. Большое жирафье сердце пропускает 60 литров крови в минуту и весит 12 кг. И, хотя кровь у жирафов более густая, чем у нормальных живых существ, и это не помогает им жить. Когда они наклоняются до земли, к их голове моментально приливает кровь, и им становится плохо. Поэтому они должны скорее поднять свои рожки к облакам, но тогда кровь очень быстро отливает, и у них начинает кружиться голова, и они даже могут упасть в обморок, иногда – на бок. Но если жираф упадет на бок, он уже никогда не сможет встать, потому что его организм к этому не приспособлен.
Едят жирафы высоко растущие на деревьях листья, а живут жирафы там, где живут слоны. Слоны тоже едят высоко растущие на деревьях листья, но им лень тянуться, поэтому они просто ломают деревья, и тогда высоко растущие на деревьях листья оказываются на земле, до которой жирафы достают с трудом, и, таким образом, жирафы остаются без еды. Копыта у жирафов размером с большое блюдо, но это не помогает им ходить по болотам, и жирафы в болота проваливаются. А ребенок жирафа, только родившись, первым делом испытывает чудо свободного падения – так как мама рожает его в положении стоя, новорожденный жирафенок прежде всего падает с двухметровой высоты: здравствуй, дивный новый мир!
Самые высокие на земле животные спят час в сутки и смотрят на мир грустным взглядом черных глаз из-под густых ресниц. И есть лишь одно животное, нелепое даже по меркам жирафа – это его ближайший родственник, который называется окапи. Окапи напоминает лошадь, оборудованную сзади полосками, словно он – зебра. Но он – не зебра, о чем, наверняка, ежедневно жалеет. К тому же, у этих несчастных животных такой длинный язык, что они могут мыть им глаза, и вряд ли что-то скажет о них больше.
Некрупные грызуны, которых называют сусликами, проживают короткие и тоже не слишком веселые жизни. Кроме естественных опасностей, подстерегающих этих животных в местах их компактного проживания, есть у них и, скажем так, физиологические проблемы, от которых возникает депрессия. Начать с того, что кроме зимней спячки у некоторых из них есть еще и летняя, связанная из недостатка кормов. Самцы сусликов просыпаются после спячки, полные сил и готовые к самым разнообразным жизненным свершениям. В отличие от самок, которые спят еще примерно месяц, а когда просыпаются, совершенно не смотрят на своих меховых партнеров по норе. Вот парни и маются от безделья, слоняются по полям и попадают в неприятные и, порой, даже опасные ситуации, вместо того, чтобы сидеть дома с любимыми.
Или, например, бегемоты – им тоже не очень везет в любви. Не знаю, правда это или нет, но, по слухам, устройство их полового органа таково, что заниматься любовью эти обаятельные, но громоздкие животные могут только попами друг другу. И вот тут возникает самая главная их экзистенциальная проблема. В том смысле, что самец бегемота может всю жизнь любить одну и ту же самку своего вида и заниматься с ней любовью. А перед его глазами при этом, вероятно, будет какой-нибудь крокодил. Даже при мысли о такой несправедливости слезы наворачиваются на глаза, а ведь они так живут! Одна надежда – что это все вранье, потому что кто видел занимающихся любовью бегемотов?
Между тем, в природе есть еще и карликовые гиппопотамы – травоядные млекопитающие из семейства бегемотовых. Они – гоголевские персонажи животного мира - живут поодиночке и не склонны к защите своей территории. Ведомые людьми в среде обитания этих животных гражданские войны очень затруднили изучение их образа жизни. Однако известна одна деталь, на слух звучащая как нечто уничижительное: единственным другим видом, состоящим в этом семействе, является бегемот обыкновенный…
Но и это все ерунда в сравнение с самой удивительной штукой, зачем-то созданной Господом. Ученые называют эту штуку Pipa pipa, на нормальном языке – Пипа суринамская. Пипа - такая лягушка, которая отличается следующими техническими характеристиками: четырехугольное сплющенное тело; цвет – желтоватый, низ живота светлее, иногда с белыми пятнами; сливающаяся с туловищем голова, заостренная спереди; тонкие передние ноги с длинными пальцами; толстые задние ноги, тоже длинные, между пальцами – перепонки; кожа морщинистая, от углов рта и спереди глаз свисает кожа; маленькие глазки все время смотрят вверх; голос самца напоминает тиканье часов; спаривание между самцом и самкой продолжается сутки. Во время засухи это несчастное животное живет в почти высохших лужах, а в сезон дождей, и вот тут нужно сосредоточиться и представить эту нечеловеческую трагедию, - так вот, в сезон дождей пипа суринамская в одиночестве бродит по лесу.
Бродит такое несчастное, никому не нужное, страшное, грустное и одинокое существо по лесу в сезон дождей и, до кучи, плохо пахнет. Ни за что, просто таким его создал Господь. А вы говорите – девушка не дала...
(Евгений Коган)
Баллада о печальном скрипаче
Мой дедушка старый, но добрый старик
Мечтал, что я стану большим скрипачом.
И даже в далёком Милане
Я буду играть на концерте.
А внук его глупый закатывал крик,
Ведь он не хотел быть большим скрипачом.
Он плавать мечтал в океане
На старом пиратском корвете.
Среди акул и альбатросов
Мечтал стоять он на борту
Слегка подвыпившим матросом
С огромной трубкою во рту,
Крича в бою осипшим басом:
"На абордаж, орлы, вперёд!",
И быть огромным, одноглазым
И даже - раненым в живот.
Как он мечтал из океана
Вернуться на родной причал
Весёлый раненый и пьяный.
О, Боже мой, как он мечтал
В портовом кабаке "Ривьера",
В объятьях гейшу задушив,
Кричать: "А ну, скрипач-халера,
Сыграй мне чё-нить для души!"
Но время проходит, и дедушки нет.
Он больше не будет стоять над душой;
Теперь-то ему безразлично,
Что внучек скрипач в ресторане.
Он по вечерам достаёт инструмент
И мучает скрипку. И всем хорошо.
Ему ж это всё безразлично,
Ведь он далеко в океане!
Среди акул и альбатросов
Мечтал стоять он на борту
Слегка подвыпившим матросом
С огромной трубкою во рту,
Крича в бою осипшим басом;
"На абордаж, орлы, вперёд!"
Быть одноногим, одноглазым
И даже раненым в живот.
Как он мечтал из океана
Вернуться на родной причал
Весёлый раненый и пьяный.
О, Боже мой, как он мечтал
В портовом кабаке "Ривьера"
В объятьях гейши умереть,
Крича: "А ну, скрипач-халера,
Давай играй, я буду петь!"
Он спел бы под скрипку под скрип старых мачт,
Про боцмана – злую собаку.
А маленький, злой, одинокий скрипач
Играл бы на скрипке и плакал...
(Михаил Кочетков)
Мой дедушка старый, но добрый старик
Мечтал, что я стану большим скрипачом.
И даже в далёком Милане
Я буду играть на концерте.
А внук его глупый закатывал крик,
Ведь он не хотел быть большим скрипачом.
Он плавать мечтал в океане
На старом пиратском корвете.
Среди акул и альбатросов
Мечтал стоять он на борту
Слегка подвыпившим матросом
С огромной трубкою во рту,
Крича в бою осипшим басом:
"На абордаж, орлы, вперёд!",
И быть огромным, одноглазым
И даже - раненым в живот.
Как он мечтал из океана
Вернуться на родной причал
Весёлый раненый и пьяный.
О, Боже мой, как он мечтал
В портовом кабаке "Ривьера",
В объятьях гейшу задушив,
Кричать: "А ну, скрипач-халера,
Сыграй мне чё-нить для души!"
Но время проходит, и дедушки нет.
Он больше не будет стоять над душой;
Теперь-то ему безразлично,
Что внучек скрипач в ресторане.
Он по вечерам достаёт инструмент
И мучает скрипку. И всем хорошо.
Ему ж это всё безразлично,
Ведь он далеко в океане!
Среди акул и альбатросов
Мечтал стоять он на борту
Слегка подвыпившим матросом
С огромной трубкою во рту,
Крича в бою осипшим басом;
"На абордаж, орлы, вперёд!"
Быть одноногим, одноглазым
И даже раненым в живот.
Как он мечтал из океана
Вернуться на родной причал
Весёлый раненый и пьяный.
О, Боже мой, как он мечтал
В портовом кабаке "Ривьера"
В объятьях гейши умереть,
Крича: "А ну, скрипач-халера,
Давай играй, я буду петь!"
Он спел бы под скрипку под скрип старых мачт,
Про боцмана – злую собаку.
А маленький, злой, одинокий скрипач
Играл бы на скрипке и плакал...
(Михаил Кочетков)
ПОДСВЕЧНИК
Сатир, покинув бронзовый ручей,
сжимает канделябр на шесть свечей,
как вещь, принадлежащую ему.
Но, как сурово утверждает опись,
он сам принадлежит ему. Увы,
все виды обладанья таковы.
Сатир - не исключенье. Посему
в его мошонке зеленеет окись.
Фантазия подчеркивает явь.
А было так: он перебрался вплавь
через поток, в чьем зеркале давно
шестью ветвями дерево шумело.
Он обнял ствол. Но ствол принадлежал
земле. А за спиной уничтожал
следы поток. Просвечивало дно.
И где-то щебетала Филомела.
Еще один продлись все это миг,
сатир бы одиночество постиг,
ручьям свою ненужность и земле;
но в то мгновенье мысль его ослабла.
Стемнело. Но из каждого угла
"Не умер" повторяли зеркала.
Подсвечник воцарился на столе,
пленяя завершенностью ансамбля.
Нас ждет не смерть, а новая среда.
От фотографий бронзовых вреда
сатиру нет. Шагнув за Рубикон,
он затвердел от пейс до гениталий.
Наверно, тем искусство и берет,
что только уточняет, а не врет,
поскольку основной его закон,
бесспорно, независимость деталей.
Зажжем же свечи. Полно говорить,
что нужно чей-то сумрак озарить.
Никто из нас другим не властелин,
хотя поползновения зловещи.
Не мне тебя, красавица, обнять.
И не тебе в слезах меня пенять;
поскольку заливает стеарин
не мысли о вещах, но сами вещи.
/Б.И./
Сатир, покинув бронзовый ручей,
сжимает канделябр на шесть свечей,
как вещь, принадлежащую ему.
Но, как сурово утверждает опись,
он сам принадлежит ему. Увы,
все виды обладанья таковы.
Сатир - не исключенье. Посему
в его мошонке зеленеет окись.
Фантазия подчеркивает явь.
А было так: он перебрался вплавь
через поток, в чьем зеркале давно
шестью ветвями дерево шумело.
Он обнял ствол. Но ствол принадлежал
земле. А за спиной уничтожал
следы поток. Просвечивало дно.
И где-то щебетала Филомела.
Еще один продлись все это миг,
сатир бы одиночество постиг,
ручьям свою ненужность и земле;
но в то мгновенье мысль его ослабла.
Стемнело. Но из каждого угла
"Не умер" повторяли зеркала.
Подсвечник воцарился на столе,
пленяя завершенностью ансамбля.
Нас ждет не смерть, а новая среда.
От фотографий бронзовых вреда
сатиру нет. Шагнув за Рубикон,
он затвердел от пейс до гениталий.
Наверно, тем искусство и берет,
что только уточняет, а не врет,
поскольку основной его закон,
бесспорно, независимость деталей.
Зажжем же свечи. Полно говорить,
что нужно чей-то сумрак озарить.
Никто из нас другим не властелин,
хотя поползновения зловещи.
Не мне тебя, красавица, обнять.
И не тебе в слезах меня пенять;
поскольку заливает стеарин
не мысли о вещах, но сами вещи.
/Б.И./
Таша, почитай что-нибудь еше! Грустное, если есть
С крыши город светился дальше,
С крыши города было больше,
Упирались в перила пальцы,
Черный воздух глотался горше.
Голос рвался на дне гортани,
Захотелось дневного света.
Ветер щепкой швырял по крыше
Два разорванных силуэта.
Только боги и только дети
Восходили в такие выси,
Выше крыши клубилось небо,
Выше неба была любовь:
Недоступная, неземная,
Уходящая в звездный холод,
Леденила чужие души,
Согревала уснувший город.
Вот и все, я тебя не вижу.
Этот омут такой бездонный!
Остаешься под звездным небом
Не любимый и не влюбленный.
Ухожу по ночной дороге
Из весеннего сумасбродства,
С каждой улицей нестерпимей
Ощущаю свое сиротство.
(Зоя Ященко)
С крыши города было больше,
Упирались в перила пальцы,
Черный воздух глотался горше.
Голос рвался на дне гортани,
Захотелось дневного света.
Ветер щепкой швырял по крыше
Два разорванных силуэта.
Только боги и только дети
Восходили в такие выси,
Выше крыши клубилось небо,
Выше неба была любовь:
Недоступная, неземная,
Уходящая в звездный холод,
Леденила чужие души,
Согревала уснувший город.
Вот и все, я тебя не вижу.
Этот омут такой бездонный!
Остаешься под звездным небом
Не любимый и не влюбленный.
Ухожу по ночной дороге
Из весеннего сумасбродства,
С каждой улицей нестерпимей
Ощущаю свое сиротство.
(Зоя Ященко)
Спасибо тебе за балладу. 
Давно слышала ее под гитару. Не ожидала увидеть здесь.
Давно слышала ее под гитару. Не ожидала увидеть здесь.Сейчас читают
Радость сегодняшнего дня_часть 3
152277
1000
Очередное пустяковое
50282
294
Дозор дневной.
74698
1007
Просто нравится.
Еще он не сшит, твой наряд подвенечный,
И хор в нашу честь не споет...
А время торопит - возница беспечный -
И просятся кони в полет,
И просятся кони в полет.
Ах, только бы тройка
Не сбилась бы с круга,
Бубенчик не смолк под дугой.
Две вечных подруги - любовь и разлука -
Не ходят одна без другой.
Две вечных подруги - любовь и разлука -
Не ходят одна без другой.
Мы сами раскрыли ворота,
Мы сами счастливую тройку впрягли,
И вот уже что-то сияет пред нами,
Но что-то погасло вдали,
Но что-то погасло вдали.
Святая наука - расслышать друг друг
Сквозь ветер на все времена!
Две странницы вечных - любовь и разлука -
Поделятся с нами сполна.
Две странницы вечных - любовь и разлука -
Поделятся с нами сполна.
Чем дальше живем мы, тем годы короче,
Тем слаще друзей голоса.
Ах, только б не смолк под дугой колокольчик,
Глаза бы глядели в глаза!
Глаза бы глядели в глаза!
То берег, то море,
То солнце, то вьюга,
То ласточки, то воронье...
Две вечных подруги - любовь и разлука -
Проходят сквозь сердце мое...
Две вечных подруги - любовь и разлука -
Проходят сквозь сердце мое...
Еще он не сшит, твой наряд подвенечный,
И хор в нашу честь не споет...
А время торопит - возница беспечный -
И просятся кони в полет,
И просятся кони в полет.
Ах, только бы тройка
Не сбилась бы с круга,
Бубенчик не смолк под дугой.
Две вечных подруги - любовь и разлука -
Не ходят одна без другой.
Две вечных подруги - любовь и разлука -
Не ходят одна без другой.
Мы сами раскрыли ворота,
Мы сами счастливую тройку впрягли,
И вот уже что-то сияет пред нами,
Но что-то погасло вдали,
Но что-то погасло вдали.
Святая наука - расслышать друг друг
Сквозь ветер на все времена!
Две странницы вечных - любовь и разлука -
Поделятся с нами сполна.
Две странницы вечных - любовь и разлука -
Поделятся с нами сполна.
Чем дальше живем мы, тем годы короче,
Тем слаще друзей голоса.
Ах, только б не смолк под дугой колокольчик,
Глаза бы глядели в глаза!
Глаза бы глядели в глаза!
То берег, то море,
То солнце, то вьюга,
То ласточки, то воронье...
Две вечных подруги - любовь и разлука -
Проходят сквозь сердце мое...
Две вечных подруги - любовь и разлука -
Проходят сквозь сердце мое...
Я люблю Белую Гвардию. У меня, кстати, много есть.
Я люблю песни, а вот кто поет часто даже не знаю.
Как выяснилось лет 5 назад, многое из той же "Белой гвардии". Нравится еще из репертуара Малинина, но вот чье это-не знаю.
Как выяснилось лет 5 назад, многое из той же "Белой гвардии". Нравится еще из репертуара Малинина, но вот чье это-не знаю.
А что именно из Малинина? Процитировать можешь?
Я могу процитировать то, что мне нравится. Но я это слышала кажется не только в его исполнении.
Господа офицеры (не знаю, может не его), дай Бог, Напрасные слова, Поручик Голицын. И еще, в голове крутится "Гусарская рулетка", только ее Люба Успенская поет кажется.
"Дай Бог" говорят, что Евгений Евтушенко написал. Кто ещё поёт - не знаю, кроме Малинина ни у кого не слышала.
Дай бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.
Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно.
Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.
Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.
Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.
Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.
Не крест — бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай бог ну хоть немного Бога!
Дай бог всего, всего, всего
и сразу всем — чтоб не обидно...
Дай бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.
1990
Дай бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.
Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно.
Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.
Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.
Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.
Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.
Не крест — бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай бог ну хоть немного Бога!
Дай бог всего, всего, всего
и сразу всем — чтоб не обидно...
Дай бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.
1990
"Напрасные слова" - песня Тухманова на стихи Ларисы Рубальской.
Поручика Голицына по самой распространённой версии написал Михаил Звездинский, а пели кроме Малинина тот же Звездинский, Бичевская и много кто ещё.
Господа офицеры - песня Газманова, больше её ни в чьём исполнении не слышала.
Поручика Голицына по самой распространённой версии написал Михаил Звездинский, а пели кроме Малинина тот же Звездинский, Бичевская и много кто ещё.
Господа офицеры - песня Газманова, больше её ни в чьём исполнении не слышала.
Почти никак. Не очень люблю политизированные песни.
Ой, я не просвещала... это просто так.
Хорошо. Просто так. Теперь надеюсь запомню.
***
Летний Дождь
Память уже не жалит, мысли не бьют по рукам.
Я тебя провожаю к чужим берегам.
Ты, перелетная птица, счастье ищешь в пути,
Приходишь чтобы простится и снова уйти.
Припев:
Летний дождь, летний дождь начался сегодня рано.
Летний дождь, летний дождь моей души омоет раны.
Мы погрустим с ним вдвоем у слепого окна.
Летний дождь, летний дождь шепчет мне легко и просто
Что придешь ты, придешь, ты придешь, но будет поздно
Несвоевременость - вечная драма где есть он и она.
Ты перестанешь мне снится скоро совсем, а потом
Новой мечтой загорится остывший мой дом.
Что от любви любви не ищут, ты с годами поймешь.
Ну а сейчас ты не слышишь и тебя не вернешь.
(с)
Летний Дождь
Память уже не жалит, мысли не бьют по рукам.
Я тебя провожаю к чужим берегам.
Ты, перелетная птица, счастье ищешь в пути,
Приходишь чтобы простится и снова уйти.
Припев:
Летний дождь, летний дождь начался сегодня рано.
Летний дождь, летний дождь моей души омоет раны.
Мы погрустим с ним вдвоем у слепого окна.
Летний дождь, летний дождь шепчет мне легко и просто
Что придешь ты, придешь, ты придешь, но будет поздно
Несвоевременость - вечная драма где есть он и она.
Ты перестанешь мне снится скоро совсем, а потом
Новой мечтой загорится остывший мой дом.
Что от любви любви не ищут, ты с годами поймешь.
Ну а сейчас ты не слышишь и тебя не вернешь.
(с)
Мы – птенцы одного гнезда,
Горе-дети земли своей...
Не познавшие боль креста -
Но вкусившие плод страстей, -
Распродавшие свет души,
Крылья сбросившие свои, -
По невежеству вдруг решив
Вырвать с корнем цветок любви...
...Homo sapiens... Где ты, где?..
Миллионами жадных ртов
Припадаешь к святой воде, -
Сознавая, что не готов
Сердцем встать на заветный путь,
Ибо это – великий труд...
Только ждёшь, что когда-нибудь
Твои дети тебя спасут...
...Боже правый!.. Открой глаза
Тем, кто слеп, - пусть они узрят:
Гаснут лики на образах,
Забывается тот, кто свят...
Пусть услышат Тебя, кто глух, -
Ведь надежда жива пока...
Ниспошли животворный Дух, -
Так нужна нам Твоя рука!..
...Понимаю, что «аз воздам»
Вправе Ты в этот мир нести...
...Но молю я опять: «Прости
Нас – птенцов Твоего гнезда...»
Горе-дети земли своей...
Не познавшие боль креста -
Но вкусившие плод страстей, -
Распродавшие свет души,
Крылья сбросившие свои, -
По невежеству вдруг решив
Вырвать с корнем цветок любви...
...Homo sapiens... Где ты, где?..
Миллионами жадных ртов
Припадаешь к святой воде, -
Сознавая, что не готов
Сердцем встать на заветный путь,
Ибо это – великий труд...
Только ждёшь, что когда-нибудь
Твои дети тебя спасут...
...Боже правый!.. Открой глаза
Тем, кто слеп, - пусть они узрят:
Гаснут лики на образах,
Забывается тот, кто свят...
Пусть услышат Тебя, кто глух, -
Ведь надежда жива пока...
Ниспошли животворный Дух, -
Так нужна нам Твоя рука!..
...Понимаю, что «аз воздам»
Вправе Ты в этот мир нести...
...Но молю я опять: «Прости
Нас – птенцов Твоего гнезда...»
Добываешь вручную, вслепую
Мою душу, живую, полунемую,
Всю -в пробелах, в ошибках, в промашках,
В неразгаданных кем-то ромашках,
Всю -в невысказанных словах.
Добываешь-а время уходит,
Черновик зачеркнул -не подходит,
Не подходят к вопросам ответы,
Не подходят к желаньям- советы.
По заказу сюжета не впишешь,
Не прожив- не поймешь, не услышишь,
Не упав- не откроешь глаза.
Возвращаться-плохая примета,
Бездорожье-до первого цвета,
Отпустить то, что кануло в Лету,
и уйти, отпустив тормоза.
Мою душу, живую, полунемую,
Всю -в пробелах, в ошибках, в промашках,
В неразгаданных кем-то ромашках,
Всю -в невысказанных словах.
Добываешь-а время уходит,
Черновик зачеркнул -не подходит,
Не подходят к вопросам ответы,
Не подходят к желаньям- советы.
По заказу сюжета не впишешь,
Не прожив- не поймешь, не услышишь,
Не упав- не откроешь глаза.
Возвращаться-плохая примета,
Бездорожье-до первого цвета,
Отпустить то, что кануло в Лету,
и уйти, отпустив тормоза.
Спасибо Мужику - напомнил про найденное когда-то.
* * *
…А душа есть
И она болит.
И с нею нянчатся, как с ребенком:
Накормят, вымоют и уложат спать,
И сказку расскажут,
И свет оставят…
(Екатерина Горбовская)
* * *
…А душа есть
И она болит.
И с нею нянчатся, как с ребенком:
Накормят, вымоют и уложат спать,
И сказку расскажут,
И свет оставят…
(Екатерина Горбовская)
А жизнь короткая такая,
Я, видно, зря к ней привыкаю
И обосновываюсь:
Хочу изучить клинопись,
Собирать живопись,
Занимаюсь гимнастикой, пластикой
И развитием вкуса,
Скупаю сережки, колечки, бусы -
То ли для пущей нарядности,
То ли от жадности.
И все время думаю,
Что когда-нибудь все кончится.
И не то чтобы страшно, а просто не хочется.
(она же)
Я, видно, зря к ней привыкаю
И обосновываюсь:
Хочу изучить клинопись,
Собирать живопись,
Занимаюсь гимнастикой, пластикой
И развитием вкуса,
Скупаю сережки, колечки, бусы -
То ли для пущей нарядности,
То ли от жадности.
И все время думаю,
Что когда-нибудь все кончится.
И не то чтобы страшно, а просто не хочется.
(она же)
Таш, а авторство тут указывать обязательно?
Думаю, что нет.
Я ставлю, потому что на меня Мишель давно ругался, что не все всё знают. *типа отмазалась*
Я ставлю, потому что на меня Мишель давно ругался, что не все всё знают. *типа отмазалась*
Воротишься на родину. Ну что ж.
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь?
Воротишься, купи себе на ужин
какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.
Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.
Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.
Как хорошо, на родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и вдруг понять, как медленно душа
заботится о новых переменах.
(Иосиф Бродский)
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь?
Воротишься, купи себе на ужин
какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.
Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.
Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.
Как хорошо, на родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и вдруг понять, как медленно душа
заботится о новых переменах.
(Иосиф Бродский)
Романс Коломбины
Мой Арлекин чуть-чуть мудрец,
так мало говорит,
мой Арлекин чуть-чуть хитрец,
хотя простак на вид,
ах, Арлекину моему
успех и слава ни к чему,
одна любовь ему нужна,
и я его жена.
Он разрешит любой вопрос,
хотя на вид простак,
на самом деле он не прост,
мой Арлекин -- чудак.
Увы, он сложный человек,
но главная беда,
что слишком часто смотрит вверх
в последние года.
А в облаках летят, летят,
летят во все концы,
а в небесах свистят, свистят
безумные птенцы,
и белый свет, железный свист
я вижу из окна,
ах, Боже мой, как много птиц,
а жизнь всего одна.
Мой Арлекин чуть-чуть мудрец,
хотя простак на вид, --
нам скоро всем придёт конец --
вот так он говорит,
мой Арлекин хитрец, простак,
привык к любым вещам,
он что-то ищет в небесах
и плачет по ночам.
Я Коломбина, я жена,
я езжу вслед за ним,
свеча в фургоне зажжена,
нам хорошо одним,
в вечернем небе высоко
птенцы, а я смотрю.
Но что-то в этом от того,
чего я не люблю.
Проходят дни, проходят дни
вдоль городов и сел,
мелькают новые огни
и музыка и сор,
и в этих сёлах, в городках
я коврик выношу,
и муж мой ходит на руках,
а я опять пляшу.
На всей земле, на всей земле
не так уж много мест,
вот Петроград шумит во мгле,
в который раз мы здесь.
Он Арлекина моего
в свою уводит мглу.
Но что-то в этом от того,
чего я не люблю.
Сожми виски, сожми виски,
сотри огонь с лица,
да, что-то в этом от тоски,
которой нет конца!
Мы в этом мире на столе
совсем чуть-чуть берём,
мы едем, едем по земле,
покуда не умрём.
(Иосиф Бродский)
Мой Арлекин чуть-чуть мудрец,
так мало говорит,
мой Арлекин чуть-чуть хитрец,
хотя простак на вид,
ах, Арлекину моему
успех и слава ни к чему,
одна любовь ему нужна,
и я его жена.
Он разрешит любой вопрос,
хотя на вид простак,
на самом деле он не прост,
мой Арлекин -- чудак.
Увы, он сложный человек,
но главная беда,
что слишком часто смотрит вверх
в последние года.
А в облаках летят, летят,
летят во все концы,
а в небесах свистят, свистят
безумные птенцы,
и белый свет, железный свист
я вижу из окна,
ах, Боже мой, как много птиц,
а жизнь всего одна.
Мой Арлекин чуть-чуть мудрец,
хотя простак на вид, --
нам скоро всем придёт конец --
вот так он говорит,
мой Арлекин хитрец, простак,
привык к любым вещам,
он что-то ищет в небесах
и плачет по ночам.
Я Коломбина, я жена,
я езжу вслед за ним,
свеча в фургоне зажжена,
нам хорошо одним,
в вечернем небе высоко
птенцы, а я смотрю.
Но что-то в этом от того,
чего я не люблю.
Проходят дни, проходят дни
вдоль городов и сел,
мелькают новые огни
и музыка и сор,
и в этих сёлах, в городках
я коврик выношу,
и муж мой ходит на руках,
а я опять пляшу.
На всей земле, на всей земле
не так уж много мест,
вот Петроград шумит во мгле,
в который раз мы здесь.
Он Арлекина моего
в свою уводит мглу.
Но что-то в этом от того,
чего я не люблю.
Сожми виски, сожми виски,
сотри огонь с лица,
да, что-то в этом от тоски,
которой нет конца!
Мы в этом мире на столе
совсем чуть-чуть берём,
мы едем, едем по земле,
покуда не умрём.
(Иосиф Бродский)
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно —
Где — совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведем без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично, на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен...)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно;
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё — равно, и всё — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина ...
(Марина Цветаева)
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно —
Где — совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведем без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично, на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен...)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все — равны, мне всё — равно;
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё — равно, и всё — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина ...
(Марина Цветаева)
Трогательно-то как!Особенно это:
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина ...
Мне очень печально, но я разноцветна,
как мыльный пузырь.
Представь себе...
Я так же прозрачна и так же легка,
но, как и его, моя жизнь коротка...
Я кверху взлетаю, и радуги пляшут
на стенках моих.
Представь себе...
Но скоро я мутною стану водой -
что делать с немыслимой этой бедой?
Уж лучше бы мутной была бы водою
я в горном ручье.
Представь себе...
Нигде не кончалась бы я никогда,
ведь в море вода - это та же вода.
1971г.
(Вера Матвеева)
как мыльный пузырь.
Представь себе...
Я так же прозрачна и так же легка,
но, как и его, моя жизнь коротка...
Я кверху взлетаю, и радуги пляшут
на стенках моих.
Представь себе...
Но скоро я мутною стану водой -
что делать с немыслимой этой бедой?
Уж лучше бы мутной была бы водою
я в горном ручье.
Представь себе...
Нигде не кончалась бы я никогда,
ведь в море вода - это та же вода.
1971г.
(Вера Матвеева)
Душа металась
от огня к огню,
от свечи к свече,
от окна к окну,
от дома к дому.
Так от ночи к дню
этот Бог ничей
светом к людям льнул,
но, не замеченный никем,
он уходил по большаку.
Он молнии ловил
иссохшею рукой,
и только гром над головой
давал ему покой.
А вволю наигравшись
безумием небес,
он уходил подальше
в промокший тёмный лес.
Там засыпал он,
раскинув руки,
в платье из листьев,
звезда в голове,
и до рассвета
его баюкал
шёпот дождя
в синей траве.
Лето 1976
(Вера Матвеева)
от огня к огню,
от свечи к свече,
от окна к окну,
от дома к дому.
Так от ночи к дню
этот Бог ничей
светом к людям льнул,
но, не замеченный никем,
он уходил по большаку.
Он молнии ловил
иссохшею рукой,
и только гром над головой
давал ему покой.
А вволю наигравшись
безумием небес,
он уходил подальше
в промокший тёмный лес.
Там засыпал он,
раскинув руки,
в платье из листьев,
звезда в голове,
и до рассвета
его баюкал
шёпот дождя
в синей траве.
Лето 1976
(Вера Матвеева)
Матвеева Вера Ильинична (23.10.1945 — 11.8.1976). Родилась в г.Куйбышевка-Восточная Амурской области (ныне г. Белогорск), жила и скончалась в г. Химки Московской области.
После окончания школы (1963) работала разнорабочей, корректором, лаборантом.
Окончила Московский инженерно-строительный институт им. В.В.Куйбышева (1970). Журналист.
Песни писала с 1967 г. преимущественно на свои стихи.
Вышли пластинка-миньон (1979) и альбом из двух пластинок (1989) и книга.
Перенесла сложнейшую операцию на мозге (1970).
С 1981 г. в Подмосковье проходят туристские слёты её памяти.
Посвящение Вере Матвеевой
"Ничего, что я растаяла -
В песнях Вам себя оставила".
Растаяла жизнь, как маленькая снежинка,
А в комнате у меня до сих пор не согреться:
Поёт её голосом маленькая пластинка,
Сейчас остановится и остановится сердце.
Остановится сердце...
Девочка была маленькой и мечтала о дельфинах,
Они издалека узнавали её по походке.
Подплывали и подставляли ей мокрые спины,
И не нужно было никакой лодки.
Никакой лодки...
А потом она выросла и купила билет к морю,
Волна щекотала её тонким шёлковым подолом,
Ни рыбы, ни птицы, ни водоросли
Не знали, какое у неё горе,
Она говорила с ними только о весёлом.
Только о весёлом...
Растаяла жизнь, как маленькая снежинка,
А в комнате у меня до сих пор не согреться:
Поёт её голосом маленькая пластинка,
Сейчас остановится - и остановится сердце.
Остановится сердце...
А ещё она любила гулять по Московским улицам,
И распивать с подружкой на кухне
Крепкий зелёный чай.
А ещё она пела,
И все понимали какая она умница.
Но нигде: ни в Японии, ни в Китае
Не было ни одного врача.
Ни одного врача...
Однажды пришло лето и она влюбилась.
И были у него такие замечательные глаза и руки.
Неожиданно зеркальце выскользнуло из рук
И разбилось,
И тогда она сказала ему о предстоящей разлуке.
О скорой разлуке...
Когда она уходила он плакал и за неё молился.
И разлетелись песни-птицы её по чёрно-белому свету.
А потом он уехал в Америку и женился.
Америка не Россия, но и там её нету.
Там её нету...
Растаяла жизнь, как маленькая снежинка,
А в комнате у меня до сих пор не согреться:
Поёт её голосом маленькая пластинка,
Сейчас остановится - и остановится сердце,
Остановится сердце.
Остановится...
(Зоя Ященко)
После окончания школы (1963) работала разнорабочей, корректором, лаборантом.
Окончила Московский инженерно-строительный институт им. В.В.Куйбышева (1970). Журналист.
Песни писала с 1967 г. преимущественно на свои стихи.
Вышли пластинка-миньон (1979) и альбом из двух пластинок (1989) и книга.
Перенесла сложнейшую операцию на мозге (1970).
С 1981 г. в Подмосковье проходят туристские слёты её памяти.
Посвящение Вере Матвеевой
"Ничего, что я растаяла -
В песнях Вам себя оставила".
Растаяла жизнь, как маленькая снежинка,
А в комнате у меня до сих пор не согреться:
Поёт её голосом маленькая пластинка,
Сейчас остановится и остановится сердце.
Остановится сердце...
Девочка была маленькой и мечтала о дельфинах,
Они издалека узнавали её по походке.
Подплывали и подставляли ей мокрые спины,
И не нужно было никакой лодки.
Никакой лодки...
А потом она выросла и купила билет к морю,
Волна щекотала её тонким шёлковым подолом,
Ни рыбы, ни птицы, ни водоросли
Не знали, какое у неё горе,
Она говорила с ними только о весёлом.
Только о весёлом...
Растаяла жизнь, как маленькая снежинка,
А в комнате у меня до сих пор не согреться:
Поёт её голосом маленькая пластинка,
Сейчас остановится - и остановится сердце.
Остановится сердце...
А ещё она любила гулять по Московским улицам,
И распивать с подружкой на кухне
Крепкий зелёный чай.
А ещё она пела,
И все понимали какая она умница.
Но нигде: ни в Японии, ни в Китае
Не было ни одного врача.
Ни одного врача...
Однажды пришло лето и она влюбилась.
И были у него такие замечательные глаза и руки.
Неожиданно зеркальце выскользнуло из рук
И разбилось,
И тогда она сказала ему о предстоящей разлуке.
О скорой разлуке...
Когда она уходила он плакал и за неё молился.
И разлетелись песни-птицы её по чёрно-белому свету.
А потом он уехал в Америку и женился.
Америка не Россия, но и там её нету.
Там её нету...
Растаяла жизнь, как маленькая снежинка,
А в комнате у меня до сих пор не согреться:
Поёт её голосом маленькая пластинка,
Сейчас остановится - и остановится сердце,
Остановится сердце.
Остановится...
(Зоя Ященко)
В огромном липовом саду,
— Невинном и старинном —
Я с мандолиною иду,
В наряде очень длинном,
Вдыхая теплый запах нив
И зреющей малины,
Едва придерживая гриф
Старинной мандолины,
Пробором кудри разделив...
— Тугого шелка шорох,
Глубоко-вырезанный лиф
И юбка в пышных сборах. —
Мой шаг изнежен и устал,
И стан, как гибкий стержень,
Склоняется на пьедестал,
Где кто-то ниц повержен.
Упавшие колчан и лук
На зелени—так белы!
И топчет узкий мой каблук
Невидимые стрелы.
А там, на маленьком холме,
За каменной оградой,
Навеки отданный зиме
И веющий Элладой,
Покрытый временем, как льдом,
Живой каким-то чудом—
Двенадцатиколонный дом
С террасами, над прудом.
Над каждою колонной в ряд
Двойной взметнулся локон,
И бриллиантами горят
Его двенадцать окон.
Стучаться в них — напрасный труд:
Ни тени в галерее,
Ни тени в залах. — Сонный пруд
Откликнется скорее.
— Невинном и старинном —
Я с мандолиною иду,
В наряде очень длинном,
Вдыхая теплый запах нив
И зреющей малины,
Едва придерживая гриф
Старинной мандолины,
Пробором кудри разделив...
— Тугого шелка шорох,
Глубоко-вырезанный лиф
И юбка в пышных сборах. —
Мой шаг изнежен и устал,
И стан, как гибкий стержень,
Склоняется на пьедестал,
Где кто-то ниц повержен.
Упавшие колчан и лук
На зелени—так белы!
И топчет узкий мой каблук
Невидимые стрелы.
А там, на маленьком холме,
За каменной оградой,
Навеки отданный зиме
И веющий Элладой,
Покрытый временем, как льдом,
Живой каким-то чудом—
Двенадцатиколонный дом
С террасами, над прудом.
Над каждою колонной в ряд
Двойной взметнулся локон,
И бриллиантами горят
Его двенадцать окон.
Стучаться в них — напрасный труд:
Ни тени в галерее,
Ни тени в залах. — Сонный пруд
Откликнется скорее.
Тебе, Таш)))
Я с вызовом ношу его кольцо
— Да, в Вечности — жена, не на бумаге.—
Его чрезмерно узкое лицо
Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно - великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза — прекрасно-бесполезны! —
Под крыльями распахнутых бровей —
Две бездны.
В его лице я рыцарству верна.
— Всем вам, кто жил и умирал без страху.
Такие — в роковые времена —
Слагают стансы — и идут на плаху.
Я с вызовом ношу его кольцо
— Да, в Вечности — жена, не на бумаге.—
Его чрезмерно узкое лицо
Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно - великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей.
Его глаза — прекрасно-бесполезны! —
Под крыльями распахнутых бровей —
Две бездны.
В его лице я рыцарству верна.
— Всем вам, кто жил и умирал без страху.
Такие — в роковые времена —
Слагают стансы — и идут на плаху.
Спасибо.
Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса.
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след --
Очаровательные франты
Минувших лет.
Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, --
Цари на каждом бранном поле
И на балу.
Вас охраняла длань Господня
И сердце матери. Вчера --
Малютки-мальчики, сегодня --
Офицера.
Вам все вершины были малы
И мягок -- самый черствый хлеб,
О молодые генералы
Своих судеб!
======
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я встретила, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик,
И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена...
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна.
О, как -- мне кажется -- могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать-и гривы
Своих коней.
В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век...
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.
Три сотни побеждало-трое!
Лишь мертвый не вставал с земли.
Вы были дети и герои,
Вы всe могли.
Что так же трогательно-юно,
Как ваша бешеная рать?..
Вас златокудрая Фортуна
Вела, как мать.
Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие --
И весело переходили
В небытие.
Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса.
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след --
Очаровательные франты
Минувших лет.
Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, --
Цари на каждом бранном поле
И на балу.
Вас охраняла длань Господня
И сердце матери. Вчера --
Малютки-мальчики, сегодня --
Офицера.
Вам все вершины были малы
И мягок -- самый черствый хлеб,
О молодые генералы
Своих судеб!
======
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я встретила, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик,
И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена...
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна.
О, как -- мне кажется -- могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать-и гривы
Своих коней.
В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век...
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.
Три сотни побеждало-трое!
Лишь мертвый не вставал с земли.
Вы были дети и герои,
Вы всe могли.
Что так же трогательно-юно,
Как ваша бешеная рать?..
Вас златокудрая Фортуна
Вела, как мать.
Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие --
И весело переходили
В небытие.
То, что я должен сказать
Александр Вертинский
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам, под шумок толковать,
Что пора положить бы конец безобразию,
Что и так уже скоро мы начнем голодать.
Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги - это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне!
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.
1917
Александр Вертинский
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам, под шумок толковать,
Что пора положить бы конец безобразию,
Что и так уже скоро мы начнем голодать.
Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги - это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне!
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.
1917
И в хаосе этого страшного мира,
Под бешеный вихрь огня
Проносится огромный, истрепанный том Шекспира
И только маленький томик - меня...
Вертинский А.
Под бешеный вихрь огня
Проносится огромный, истрепанный том Шекспира
И только маленький томик - меня...
Вертинский А.
Домовой
"Время от времени мне по домашнему телефону звонят вежливые женщины и просят Зинаиду Васильевну. Я вежливо отвечаю, что они ошиблись номером и Зинаида Васильевна тут не проживает. Женщины уточняют номер. - Да, - отвечаю я, это мой номер, совершенно верно. Но Зинаиды Васильевны тут нет. - Очень странно, - удивляются звонящие, - всегда она тут была. Я часто ей звоню.
Но этого быть не может, потому что ни раньше, ни даже много лет назад никакая Зинаида Васильевна тут не проживала. Квартиру я купила пять лет назад, когда еще человек мог себе позволить купить в Москве квартиру, и была она коммунальной, и жило в ней множество народу, в том числе даже некая Флорида Михайловна, но Зинаиды Васильевны тут не было.
Если бы звонила одна и та же женщина, то можно было бы подумать - например, - что у нее не все в порядке с головой, но нет, это звонят разные, и даже как-то звонил мужчина.
Я уже привыкла к существованию Зинаиды Васильевны и иногда представляю ее себе: на ней зеленая вязаная кофта с растянутыми карманами; в карманах трубочка валидола, носовой платок, расческа. На ногах яркие китайские тапки. Ей лет так 65. Зинаида Васильевна жарит рыбу и складывает в эмалированный тазик. Потом прикрывает его перевернутой тарелкой и уносит к себе в комнату.
Думаю, она действительно тут живет, но только в параллельном пространстве. Ведь параллельное пространство существует, и тому много свидетельств. Телефонные звонки - тоже свидетельство, пусть косвенное. Я заметила, что эти параллельные миры соединены между собой в нескольких точках, где ткань пространства/времени как бы истончилась, протерлась; эти точки всегда связаны с потоками и коммуникациями. Трубы, провода, электронные пучки; другими словами, водопроводы, электричество, компьютеры, даже лифты, - тупая, грубая вещь лифт, но, бывает, и он, и он. Стиральные машины, как всем известно, это вообще такие черные дыры; в них бесследно пропадают носки, и наука стыдливо отворачивается от объяснений этого феномена.
Зинаида Васильевна, конечно, где-то тут, и если в пустой квартире скрипнет половица, или что-то словно бы упадет за стеной - это она. Я думаю, она часто смотрит в окно, навалившись на подоконник, бездумно, отмечая лишь сезонные перемены: вот дом сносят; вот магазин был - и нету; вот афишу наклеили на заборе: "Легенды РетроFM - Юрий Антонов", или что там у них в параллельном мире клеют на забор. Она выходит в коридор, идет на кухню, и я иногда сталкиваюсь с ней, прохожу сквозь нее, может быть, спотыкаюсь об ее яркие китайские тапки. Когда сталкиваешься вот так, напрямую, лоб в лоб с домовым - на миг возникает словно бы изжога. Или будто мутит. Но быстро проходит.
У вас в квартире наверняка тоже есть такой домовой: ведь параллельный мир - он всюду, за очень малыми исключениями. Я спрашивала свою подругу Авдотью Андреевну - у нее есть. Часто звонят и спрашивают. Фамилия Авдеюк. Пол неизвестен."
Т.Толстая.
"Время от времени мне по домашнему телефону звонят вежливые женщины и просят Зинаиду Васильевну. Я вежливо отвечаю, что они ошиблись номером и Зинаида Васильевна тут не проживает. Женщины уточняют номер. - Да, - отвечаю я, это мой номер, совершенно верно. Но Зинаиды Васильевны тут нет. - Очень странно, - удивляются звонящие, - всегда она тут была. Я часто ей звоню.
Но этого быть не может, потому что ни раньше, ни даже много лет назад никакая Зинаида Васильевна тут не проживала. Квартиру я купила пять лет назад, когда еще человек мог себе позволить купить в Москве квартиру, и была она коммунальной, и жило в ней множество народу, в том числе даже некая Флорида Михайловна, но Зинаиды Васильевны тут не было.
Если бы звонила одна и та же женщина, то можно было бы подумать - например, - что у нее не все в порядке с головой, но нет, это звонят разные, и даже как-то звонил мужчина.
Я уже привыкла к существованию Зинаиды Васильевны и иногда представляю ее себе: на ней зеленая вязаная кофта с растянутыми карманами; в карманах трубочка валидола, носовой платок, расческа. На ногах яркие китайские тапки. Ей лет так 65. Зинаида Васильевна жарит рыбу и складывает в эмалированный тазик. Потом прикрывает его перевернутой тарелкой и уносит к себе в комнату.
Думаю, она действительно тут живет, но только в параллельном пространстве. Ведь параллельное пространство существует, и тому много свидетельств. Телефонные звонки - тоже свидетельство, пусть косвенное. Я заметила, что эти параллельные миры соединены между собой в нескольких точках, где ткань пространства/времени как бы истончилась, протерлась; эти точки всегда связаны с потоками и коммуникациями. Трубы, провода, электронные пучки; другими словами, водопроводы, электричество, компьютеры, даже лифты, - тупая, грубая вещь лифт, но, бывает, и он, и он. Стиральные машины, как всем известно, это вообще такие черные дыры; в них бесследно пропадают носки, и наука стыдливо отворачивается от объяснений этого феномена.
Зинаида Васильевна, конечно, где-то тут, и если в пустой квартире скрипнет половица, или что-то словно бы упадет за стеной - это она. Я думаю, она часто смотрит в окно, навалившись на подоконник, бездумно, отмечая лишь сезонные перемены: вот дом сносят; вот магазин был - и нету; вот афишу наклеили на заборе: "Легенды РетроFM - Юрий Антонов", или что там у них в параллельном мире клеют на забор. Она выходит в коридор, идет на кухню, и я иногда сталкиваюсь с ней, прохожу сквозь нее, может быть, спотыкаюсь об ее яркие китайские тапки. Когда сталкиваешься вот так, напрямую, лоб в лоб с домовым - на миг возникает словно бы изжога. Или будто мутит. Но быстро проходит.
У вас в квартире наверняка тоже есть такой домовой: ведь параллельный мир - он всюду, за очень малыми исключениями. Я спрашивала свою подругу Авдотью Андреевну - у нее есть. Часто звонят и спрашивают. Фамилия Авдеюк. Пол неизвестен."
Т.Толстая.
О! мне постоянно звонят и спрашивают Галину Ивановну!! причем так же переспрашивают номер и говорят типа странно сто раз звонили и называют мой номер. сначала я говорила ошиблись. потом объясняла. потом меня это уже все бесило. а теперь я просто смирилась ...
Ну вот, а теперь Вы знаете, что это было.:)
а вабще мне Толстая нра.. я почти все ее читала
*подпрыгивает и хлопает в ладоши* Ты знала! Ты знала! Именно это я и хотела запостить, когда днём листала.
Ну кто-то же должен знать, ЧТО именно ТЕБЕ бы хотелось здесь увидеть:) Летайте самолётами и сами по себе -
Из дома на работу, а потом по магазинам,
Расправьте ваши крылья, пусть другие рты разинут, -
И с высоты авоською подайте знак толпе. -
Пусть летит за вами, кто может,
Коли тяжесть душе не мешает,
Коли боль и сомненья не гложут
И домашние не возражают.
Летайте самолётами и сами по себе -
Но помните, что снайперы на небесах засели
И греют пальцами курки, и держат на прицеле
Всех, кто летает по небу, в противовес толпе.
Летайте вверх, а главное, не бойтесь вниз упасть!
Уж лучше падать штопором, чем штопором крутиться.
Не верьте измышлениям, что человек - не птица,
Бросайтесь прямо в пропасть неба, ветру прямо в пасть!
Пусть летит за вами, кто может,
Коли тяжесть душе не мешает,
Коли боль и сомненья не гложут
И домашние не возражают.
Летите прямо к Северной Медведице-звезде,
Тревоги и волнения балластом бросьте за борт.
Отныне вам открыты север, юг, восторг и запах! -
Привет лихим стервятникам, осевшим на хвосте!
Попробуйте парение от первого лица
Дыхание свободнее, отчётливей движенья,
Всего-то дел - разрушить миф земного притяжения -
И наплевать на пущенный вдогонку дюйм свинца...
Пусть летит за вами, кто может,
Коли тяжесть душе не мешает,
Коли боль и сомненья не гложут
И домашние не возражают.
(Константин Арбенин, Зимовье Зверей)
Из дома на работу, а потом по магазинам,
Расправьте ваши крылья, пусть другие рты разинут, -
И с высоты авоською подайте знак толпе. -
Пусть летит за вами, кто может,
Коли тяжесть душе не мешает,
Коли боль и сомненья не гложут
И домашние не возражают.
Летайте самолётами и сами по себе -
Но помните, что снайперы на небесах засели
И греют пальцами курки, и держат на прицеле
Всех, кто летает по небу, в противовес толпе.
Летайте вверх, а главное, не бойтесь вниз упасть!
Уж лучше падать штопором, чем штопором крутиться.
Не верьте измышлениям, что человек - не птица,
Бросайтесь прямо в пропасть неба, ветру прямо в пасть!
Пусть летит за вами, кто может,
Коли тяжесть душе не мешает,
Коли боль и сомненья не гложут
И домашние не возражают.
Летите прямо к Северной Медведице-звезде,
Тревоги и волнения балластом бросьте за борт.
Отныне вам открыты север, юг, восторг и запах! -
Привет лихим стервятникам, осевшим на хвосте!
Попробуйте парение от первого лица
Дыхание свободнее, отчётливей движенья,
Всего-то дел - разрушить миф земного притяжения -
И наплевать на пущенный вдогонку дюйм свинца...
Пусть летит за вами, кто может,
Коли тяжесть душе не мешает,
Коли боль и сомненья не гложут
И домашние не возражают.
(Константин Арбенин, Зимовье Зверей)
Принцесса-дурнушка и слепой дудочник
Жила-была в одном далёком королевстве страшненькая принцесса. Совсем дурнушка. Даже перед людьми неудобно. Но ничего не поделать, некрасивые принцессы бывают даже в сказках. Зато она много читала и вышивала бисером. И ещё у неё был абсолютный слух. Да и голос неплохой.
Когда пришла пора выдавать её замуж, король просто с ног сбился. Но то ли отмеренные полкоролевства были слишком маленькими, то ли принцесса слишком образованная для создания семьи... Годы шли, а с замужеством так ничего и не получалось. Даже одинокий вдовый старик из соседнего королевства не захотел на ней жениться. Так и умер один, в окружении многочисленных непрямых наследников. Такая там потом заварушка была...
Впрочем, я же не об этом.
Не то чтобы принцессу сильно тяготило отсутствие женихов, но видеть отца, посеревшего от безуспешных попыток устроить её счастье, было тяжеловато. И вот как-то раз, зажав под мышкой любимую книжку, она отправилась путешествовать. Спустилась по каменным дворцовым ступенькам, вышла за тяжёлые дубовые ворота, да и отправилась, куда глаза глядят.
А глядели её глаза в сторону моря, где на золотистом песке сидел слепой дудочник и играл на самодельной флейте.
- У тебя дудочка немного фальшивит, - сказала ему принцесса.
- Знаю, ответил дудочник. – Мне так больше нравится. Напоминает о несовершенстве вселенной.
- Ты смешной, - сказала принцесса.
- А ты красивая, - сказал дудочник. Он не шутил. Просто глаза не мешали ему видеть самое главное.
Они живут на берегу моря в маленькой хижине, совсем не похожей на дворец. У них семеро детей. Принцесса учит их читать добрые книжки и вышивать бисером. Дудочник учит их играть на флейте и закрывать глаза. Чтобы видеть по-настоящему.
А дудочка у него до сих пор немного фальшивит.
(Валерий Лукин. Сказки для женщин дошкольного возраста)
Жила-была в одном далёком королевстве страшненькая принцесса. Совсем дурнушка. Даже перед людьми неудобно. Но ничего не поделать, некрасивые принцессы бывают даже в сказках. Зато она много читала и вышивала бисером. И ещё у неё был абсолютный слух. Да и голос неплохой.
Когда пришла пора выдавать её замуж, король просто с ног сбился. Но то ли отмеренные полкоролевства были слишком маленькими, то ли принцесса слишком образованная для создания семьи... Годы шли, а с замужеством так ничего и не получалось. Даже одинокий вдовый старик из соседнего королевства не захотел на ней жениться. Так и умер один, в окружении многочисленных непрямых наследников. Такая там потом заварушка была...
Впрочем, я же не об этом.
Не то чтобы принцессу сильно тяготило отсутствие женихов, но видеть отца, посеревшего от безуспешных попыток устроить её счастье, было тяжеловато. И вот как-то раз, зажав под мышкой любимую книжку, она отправилась путешествовать. Спустилась по каменным дворцовым ступенькам, вышла за тяжёлые дубовые ворота, да и отправилась, куда глаза глядят.
А глядели её глаза в сторону моря, где на золотистом песке сидел слепой дудочник и играл на самодельной флейте.
- У тебя дудочка немного фальшивит, - сказала ему принцесса.
- Знаю, ответил дудочник. – Мне так больше нравится. Напоминает о несовершенстве вселенной.
- Ты смешной, - сказала принцесса.
- А ты красивая, - сказал дудочник. Он не шутил. Просто глаза не мешали ему видеть самое главное.
Они живут на берегу моря в маленькой хижине, совсем не похожей на дворец. У них семеро детей. Принцесса учит их читать добрые книжки и вышивать бисером. Дудочник учит их играть на флейте и закрывать глаза. Чтобы видеть по-настоящему.
А дудочка у него до сих пор немного фальшивит.
(Валерий Лукин. Сказки для женщин дошкольного возраста)
* * *
сны mon amour такие
что выноси святых
или лабай на флейте
свой похоронный гимн
как ни вертись юлою
где не топчи цветы
если уж не со мною
только бы не с другим
глупо
конечно глупо
подло
нелепо
зло
___________________________________________
(все остальные правды можешь вписать сама)
знаешь я свято верю
если бы нам везло
мы бы еще в апреле
вместе
сошли б
с ума
(Валерий Лукин)
сны mon amour такие
что выноси святых
или лабай на флейте
свой похоронный гимн
как ни вертись юлою
где не топчи цветы
если уж не со мною
только бы не с другим
глупо
конечно глупо
подло
нелепо
зло
___________________________________________
(все остальные правды можешь вписать сама)
знаешь я свято верю
если бы нам везло
мы бы еще в апреле
вместе
сошли б
с ума
(Валерий Лукин)
* * *
давай по двести и будем квиты
и будем счастливы сколько сможем
ты знаешь
нет короля без свиты
как нет меня без тебя похоже
оно конечно
все люди братья
а сестры бл**и
увы порода
неужто думал что буду ждать я
тебя все эти четыре года
вязать на спицах
готовить ужин
и ночью плакать под одеялом
ну сам подумай
кому ты нужен
вот так посмотришь
и я пропала
сгорела
высохла
в пыль истлела
вся в черных дырах и белых пятнах…
летела
пела
хотела тела
но это в прошлом
тебе понятно?
я нынче стала совсем другая
нежнее тесто
белее глина
себя лелею
чужих ругаю
меня не любят мои мужчины
и я их тоже
и знаешь
это
намного слаще
намного проще
чем жить надеждой и ждать поэта
вот так-то милый
вот так хороший
все верно
нет короля без свиты
но к черту свиту
себе дороже
давай по двести и будем квиты
и будь ты про… счастлив
если можешь
Валерий Лукин)
давай по двести и будем квиты
и будем счастливы сколько сможем
ты знаешь
нет короля без свиты
как нет меня без тебя похоже
оно конечно
все люди братья
а сестры бл**и
увы порода
неужто думал что буду ждать я
тебя все эти четыре года
вязать на спицах
готовить ужин
и ночью плакать под одеялом
ну сам подумай
кому ты нужен
вот так посмотришь
и я пропала
сгорела
высохла
в пыль истлела
вся в черных дырах и белых пятнах…
летела
пела
хотела тела
но это в прошлом
тебе понятно?
я нынче стала совсем другая
нежнее тесто
белее глина
себя лелею
чужих ругаю
меня не любят мои мужчины
и я их тоже
и знаешь
это
намного слаще
намного проще
чем жить надеждой и ждать поэта
вот так-то милый
вот так хороший
все верно
нет короля без свиты
но к черту свиту
себе дороже
давай по двести и будем квиты
и будь ты про… счастлив
если можешь
Валерий Лукин)