а-ап

Мама говорит:
- Форточку не открывай – сквозняк. Пирог не ешь – это на ужин. Тапочки надень – простудишься.
Мама говорит:
- Я скоро. Не мусори тут. Чашки помой. Не сиди близко к телевизору.
Мама говорит:
- Полина! Ты что оглохла? Дверь закрой, говорю, горе луковое! - и шуршит в коридоре плащом, и звенит монетками, и щёлкает зонтиком.
Я закрываю дверь, иду в комнату и сажусь на кровать. Нет, сажусь в кресло (с ногами, в тапочках!) и думаю, почему же я «луковое»?
Ну, допустим, «горе» ладно, это пусть. Я и сама понимаю, что счастья от меня немного (с меня только фантики от конфет, дырки на колготках, головная боль и крошки на столе). Но «луковое» почему?
И тихонько нюхаю ладошку, и вторую тоже. Даже коленку нюхаю, для верности.
И ничего не правда! Я карамельное, мятное и немножко яичное. А ещё молочное, шерстяное и шампуневое. И даже какаова… какававо… ну такое!
- А никакое не луковое! – говорю я вслух и обвожу взглядом комнату.

Это моя комната, собственная, личная. Я тут всё знаю, каждый уголочек.
Вон там, на кровати, сидят мои игрушки, которые главные. А остальные – в большой коробке и в тумбочке.
В ящиках стола - мои тетрадки, картинки, карандаши (только там неубрано, ну и что?) и всякие секреты.
А на полке – мои книжки. И на подоконнике, и на тумбочке, и даже на полу за кроватью.
В этом шкафу лежат мои одёжки. И некоторые висят. Там есть одно любимое платье и целых четыре нелюбимых. Мама говорит: «Они приличные!»
У мамы странное представление об одежде. У неё самой только «приличные» юбки и блузки. И два платья, которые называются «строгие». Когда мы идём в гости, мама надевает строгое платье, и самое красивое на нём – это брошка!

Я иду в мамину комнату. Там на столике у зеркала стоит шкатулка со всяким красивым и не очень. Я достаю большую брошку с голубыми камешками и цепляю себе на платье (это платье уже не «приличное», оно просто домашнее).
- Если всё равно мыть посуду придётся, то я буду мыть её в брошке! Не так обидно будет, - думаю я.
На кухне остывает и пахнет яблочный пирог. Я осторожно прикладываю к нему ладошки (тепло и мягко). Потом быстро их нюхаю, шумно вдыхая воздух.
Я - яблочное и медовое!
У меня есть свой фартук - маленький жёлтый передничек, на котором написано «Мэри».
Меня зовут Полина, но, наверное, фартуков про меня не бывает. Поэтому посуду буду мыть как бы не я, а какая-то Мэри в маминой брошке.
Мэри моет посуду и мечтает быть девочкой Полиной, у которой в шкафу есть любимое платье, на кровати – целая шеренга главных игрушек, а в кухне – яблочный пирог на ужин.
Мэри совсем не скучает по маме и не смотрит поминутно на настенные часы. Это ведь вовсе не её мама где-то задерживается.
Мэри любит разговаривать с чашками и блюдцами. Она помнит, как их зовут и какой у кого характер. Когда на прошлой неделе Мэри разбила синего Бубу и порезала палец, Полина даже не заплакала.

Мама приходит поздно, тихонько открывает дверь своим ключом, разувается и на цыпочках заходит в мою комнату.
- Ну вот, уснула в кресле, - говорит она шёпотом.
Я слышу, как мама отстёгивает брошку с моего платья, аккуратно снимает с меня передник и целует в лоб..
- Давай-ка, я уложу тебя в кровать, - говорит она и берёт меня на руки. – Горе ты моё, луковое!
- Яблочное, - говорю я сквозь сон и обнимаю маму за шею. – Яблочное и медовое…

(Елена Касьян. Горе медовое)

И все-то ты находишь)))

Что-то я хожу, хожу на детей-родителей, а сказки-то и нет...

мда... а сегодня была? Только там совсем детская...
Такие, как первая, редко бывают. Их заранее надо философски продумывать.

Нет ещё. А уже можно?*ушла*

Я вас ещё не достала девочкой Полиной? Но она такая чудесная...

Мама говорит:
- Будь хорошей девочкой. Не грызи ногти. Не выходи на балкон.
Мама говорит:
- Я скоро, я ненадолго. Запри за мной дверь. Полина, ты где?
Мама говорит:
- Убери игрушки. Чашки там помой ещё. Не грызи ногти!
Я надеваю свой маленький передник и придвигаю к мойке табуретку. Я уже большая, я могу помыть посуду по-взрослому. Но на переднике написано «Мэри». А Мэри как будто маленькая, ей без табуретки никак.
Мэри забирается на табуретку, открывает кран и говорит:
- Иди сюда, жёлтый Буба, я тебя помою!
- Иди сюда, красный Буба, я тебя помою!
У Мэри все чашки – мальчики. А все блюдца - девочки.
- Иди сюда жёлтая Муся, я тебя помою!
- Иди сюда, красная Муся, я тебя помою!
Потом Мэри всех вытирает белым вафельным полотенцем и ставит в буфет, аккуратно по цветам. Получается красиво. Только в уголочке сиротливо жмётся одинокая синяя Муся.
Мэри вешает передник рядом с полотенцем, и я остаюсь в кухне одна.
Я смотрю на грустную Мусю в буфете и думаю:
- Надо сказать маме, чтобы купила новую синюю чашку, взамен разбитой. Обязательно синюю!

В моей комнате замечательный порядок. Убирать игрушки надо, когда они разбросаны. А тут всё правильно, и все на месте.
Куклы сидят на подоконнике, и одна из них лежит. Они ждут, когда выйдет гулять Ромка. А которая лежит - просто устала ждать и немножко поспит пока.
Большой плюшевый мишка и маленький меховый сидят под столом. Маленький спрятался от бабая, а большой его оттуда выманивает:
- Выходи, меховый мишка, выходи! Бабай уже ушёл!
А маленький не верит и не выходит.
Вязаный ослик с лиловой чёлкой лежит возле батареи на полу. Он как будто замёрз и теперь греется.
Я его ещё укрою сейчас. Вот этими колготками. Или нет, вот этой салфеточкой. Вот, красиво!
Я сажусь в кресло и останавливаю время.
Это очень просто. Надо закрыть глаза и представить себе часы с секундной стрелкой. Стрелка «тик!» - и перепрыгивает на одну чёрточку вперёд.
А я её «чик!» - и в уме передвигаю обратно.
Она «тик!», а я «чик!»… Она «тик!», а я «чик!»…
Только я так быстро устаю. И начинает темнеть всё равно. И тогда то, что живёт под кроватью, расползается по всему дому. Я поджимаю ноги и думаю:
- Хорошо, что я не маленькая Мэри. А то боялась бы сидеть одна в комнате. А так и не боюсь ни капельки! Ну, разве совсем чуть-чуть.
И пока предметы не стали отбрасывать длинные пугающие тени, я иду в мамину комнату и включаю телевизор.

- Уважаемые телезрители, представляем вашему вниманию юбилейный концерт заслуженной…
Я быстро выключаю звук и говорю:
- Заслуженной артистки всей земли Полины Ковальчук!
Теперь, пока все хлопают, надо быстро надеть мамины босоножки, вот эту зелёненькую шаль… нет, халат… нет, лучше вот эту прозрачную рубашку! И взять вот этот микрофон-расчёску! И встать красиво посреди комнаты, вот тут, чтобы хорошо видеть себя в зеркале. Нет, лучше вот здесь. И объявить:
- Исполняется песня «Малиновки заслышав голосок»!
Эта песня у меня получается очень хорошо. Мама даже тёте Миле звонила и говорила:
- Слышала бы ты, как Полина «Малиновку» поёт! Все деньги!
Это значит, что мне набросают все деньги, когда я стану артисткой. Только надо попросить у мамы тот красивый большой кошелёк, расшитый бисером. Она его в тумбочке прячет под документами, я видела.
- Исполняется песня «Всё могут короли»!..
- Исполняется песня «Белый теплоход»!..
Как неудобно танцевать в этих босоножках. Лучше я босиком.
- Исполняется песня «Ягода-малина»!..

Я просыпаюсь, когда мама несёт меня в детскую и приговаривает:
- Артистка ты моя… горе луковое! Так и не убрала игрушки.
- Их не надо убирать, мамочка, - говорю сонно. – Им так хорошо.
- Ну, спи давай, - говорит мама, укрывает меня и гладит по голове. – Так и быть, завтра уберёшь.
- Только маленького мишку достань, мам! Который меховый. Он под столом.
- Да пусть уже лежит, - говорит мама и выходит из комнаты.
Я тихонько слезаю с кровати, и на цыпочках иду к столу. "Нет, - думаю, - пусть уж сегодня поспит со мной. Горе моё, луковое!.."

(Елена Касьян. Артистка всей земли)

Времена года легче всего различать по тону городов. Иерусалим, скажем, общается весной совсем иначе, чем осенью или зимой. Зимой он становится задумчив почти как Европа, гордо делая вид, что дождь и ветер для него - обычное дело. Осенью разговаривает философски: развешивает прекрасные лозунги и наклейки, например, категоричную, ровно по пути твоего следования: "Тебе туда". Видела еще как-то на помойке надпись "Уравень образавания", или вот, на стенде для объявлений: "Девяносто процентов населения входят в девяносто процентов населения". Осенью с Иерусалимом трудно спорить.

Весной с ним тоже трудно спорить (с городами его возраста вообще приходится считаться), но уже по другой причине. Весной город сбрасывает с себя маску хоть какой-нибудь логичности и делается придурочно-ненормальным ("можно подумать, он раньше был нормальным", качают головами неспешно расцветающие на солнышке старушки). Мизансцены начинаются с нуля, из пустоты, из полного отсутствия причины, и заворачивают куда-то, где по определению ничего не было только что. Так и выстраивается весна. Вы когда-нибудь видели цветущий розовый миндаль? Вам не приходило в голову, что это, вообще-то, ненормально - так цвести?

В небольшом зеленом парке молодая женщина выгуливает черного терьера. Терьер расслаблен, ему тепло и приятно, и хочется валяться на траве. А женщине хочется выгуливать Настоящую Собаку - поэтому она обучает своего терьера облаивать кошек. Пособием работает огромный серый кот в полоску, местный патриарх и отец большинства шастающих по кустам котят. Этого кота тут знают все - он солиден, нетороплив и умеет производить впечатление. Его очень легко уговорить что-нибудь для вас сделать, к примеру, посидеть спокойно или подойти и дать себя погладить, но в тот момент, когда он делает то, что вы просили, у вас возникает странное ощущение, что это вы сейчас делаете то, о чем он вас просил. Кот сидит в траве на расстоянии одного кота от терьера и без выражения смотрит на собаку. Собака примерно также смотрит на кота.
- Фас! - говорит хозяйка собаки и дергает поводком. Над собакой пролетает бабочка. - Фас! - повторяет хозяйка недовольно. Собака молчит. Кот зевает.
- Развели собак.
- Что? - хозяйка терьера, вздрагивая, отшатывается от кота.
- Развели собак, говорю. А собаки, между прочим, гадят! А кто за ними будет убирать?
Мимо проходит девушка с длинными черными волосами. Судя по состоянию волос, в последний раз девушка причесывалась еще зимой. Хозяйке терьера немедленно нравится девушка, ее волосы, ее мнение и все происходящее. Она темпераментно отвечает что-то в стиле «не вы мне будете указывать», девушка, обрадованная свежестью подхода, возвращает мяч «а вы мне не затыкайте рот», дальше следует сцена, в своей последовательности и логичности не уступающая снежному кому. Уже удаляясь, девушка докрикивает:
- И перестаньте воображать, что вы можете диктовать мне, о чем говорить!
Хозяйка терьера пожимает красивыми плечами.
- Я еще буду кого-то спрашивать, где мне гулять, - бормочет она про себя.
В этот момент терьер выходит из летаргии и, не отрывая взгляда от кота, сообщает:
- Ваф.
Кот с видом «ну наконец-то» встает и уходит. И женщина с терьером уходит тоже, довольная своей Настоящей Собакой. С этим животным выйти на улицу невозможно. Кошкам прохода не дает.

Девяносто процентов населения, конечно, входят в девяносто процентов населения. А остальные десять процентов входят весной практически во всё. Я сижу на скамейке, а мимо шествует длинный мужчина в берете и с длинными дредами по плечам. Косится на лэптоп, лежащий у меня на коленях. Произносит строго, будто уча ребенка:
- Это – не Англия!
После чего добавляет интимным полушепотом:
- Это – Франция.
И уходит, веселый, с прямой спиной.

(Виктория Райхер. Девяносто процентов населения входят в девяносто процентов населения)

Погруженная в это откровение, иду по той улице, где стоит дом премьер-министра (или президента? я их путаю). Краем глаза отмечаю уличный газовый обогреватель - есть у нас такие, что-то типа столба с зонтиком на макушке, из-под которой вниз распространяется тепло. На обогревателе висит напечатанное объявление: «Не трогать! Не работает!», а снизу приписано от руки: «ну и не надо». Кстати, просьбу «не трогать» тут соблюдают: обогреватель так и стоит посреди улицы.
А еще посреди улицы вдруг возникает симпатичный молодой человек в костюме и галстуке, белая рубашка светится чистым воротником. Улыбается шире ушей. «Еще один ненормальный», - благожелательно думаю я, перебирая на ходу кнопочки музыкальной флешки.
- Привет, - здоровается молодой человек, не переставая улыбаться.
- Привет, - не спорю я, не переставая перебирать кнопочки. В ушах у меня наушники, в голове – очередной мыслительный процесс. Флешку я держу перед глазами, пытаясь найти нужный файл.
- Ты сейчас что фотографировала? – интересуется молодой человек в костюме.
- Что фотографировала? – интересуюсь я. В наушниках играет что-то эмоциональное.
- Я не знаю, - признается молодой человек. – Я тебя спрашиваю. Ты сейчас фотографировала?
- Я? Фотографировала?
Взаимный интерес растет с каждой минутой. Надо вынуть наушники, что ли. А то мы как-то плохо друг друга понимаем, а для того, чтобы расстаться с городским сумасшедшим, его нужно как минимум понять. К тому же у меня слабость к городским сумасшедшим, особенно весной.
Вынимаю наушники, показывая молодому человеку, что на ближайшие две минуты я принадлежу ему практически целиком.
- У тебя есть фотоаппарат? – спрашивает молодой человек.
Начинаю честно думать. Во флешке точно нет. И отдельно тоже нет, не ношу я с собой фотоаппарат. Но, кажется, есть в мобильном телефоне.
- Есть. Но не очень хороший, - честно предупреждаю я. – В телефоне. Тебе нужен фотоаппарат?
- Мне? – на секунду теряется молодой человек. – Мне не нужен. У меня есть.
Я искренне рада за молодого человека, у которого, как выясняется, даже есть фотоаппарат. Но остается совершенно непонятным, чего ему в таком случае требуется от меня. Может, капельку участия?
- А где твой фотоаппарат? – спрашиваю как можно ласковей, тоном давая понять, что не покушаюсь на ценное имущество.
Молодой человек поднимает руку и показывает на огромную камеру над входом в дом премьер-министра:
- Вот.
«Ну точно, сумасшедший, - думаю я, - пора сваливать».
- Если тебе не нужен мой фотоаппарат, тогда я пойду, хорошо?
- Ты можешь мне показать свой фотоаппарат? – упорствует молодой человек. – Я хочу понять, что ты фотографировала.
Стараюсь говорить как можно мягче.
- Я не фотографировала.
Надо же, а такой симпатичный мальчик. Может, он хочет, чтобы я его сфотографировала? Кокетничает так?
Молодой человек секунду думает.
- А это, в таком случае, у тебя что?
- Это? Музыка. Флешка. Наушники, видишь? От фотоаппарата обычно не идут наушники.
- И фотоаппарата в этой флешке нет?
Снова здорово.
- Нет.
У молодого человека, между прочим, у самого наушник в ухе. Он поправляет его и с неослабевающим интересом смотрит на меня.
Я на секунду отвлекаюсь от своего восхищения ситуацией и тут до меня доходит. Дом премьер министра, молодой человек в костюме с наушником в ухе, его фотоаппарат – камера над входом, фотографировать запрещено…
Кажется, весну тому молодому человеку декорировали мной. Теперь будет рассказывать, что одна ненормальная предлагала ему фотоаппарат в музыкальной флешке.

А мне весну регулярно декорирует один знакомый ретривер. Это очень красивый пес, золотой, с настолько шелковистой шерстью, что ее явно кто-то вычесывает. Ретривер живет где-то неподалеку от моей клиники и регулярно пасет сам себя на лужайке перед входом. Я ему радуюсь, он машет мне хвостом. Тут недавно прихожу и вижу, обмирая – ретривер умер! Лежит, лапы жалкие, оскал, глаз не видно… Труп собаки в полный рост. Приближаюсь, чтобы посмотреть поближе, может, только заболел? Завидев меня, безнадежно мертвая собака вскидывается, радостно машет хвостом, делает несколько кругов по лужайке и снова валится наземь. Уже третий раз умирает за эту неделю. И я каждый раз покупаюсь. Не поручусь, но по-моему, ему это нравится. Он даже улыбаться начал, когда мертвый там лежит.

Весенний город отзывается на всё. В магазине, где продаются карнавальные костюмы, перед Пуримом стоит, конечно, шум и гам. Стройные девочки примеряют хвосты и рожки, по проходу бегает хасид с пачкой цветных кринолинов, коляски загромоздили все углы, блестки блестят, дудки дудят, гудки гудят (дети проверяют товар на качество), продавщица в черно-белом ведьминском парике вытирает потный лоб и считает сдачу, ее помощница с нимбом на голове ругается с поставщиком, чад, как в аду.
Вдруг раздается дикий крик:
- Эмуна! Эмуна! Эмуна-а-а!
А «Эмуна» (ударение на «а») на иврите – это «вера». И есть такое женское имя, не настолько популярное, как Вера в России, но совершенно с тем же смыслом. И вот на весь магазин, среди блесток и колясок, несется нервное:
- Э-м-у-наааа!!!
Народ начинает оглядываться и смотреть себе под ноги, кто-то тоже повторяет это «Эмуна», даже беганье по коридору на секунду приостанавливается.
И тут в проход выходит крошечное существо лет двух, с восемью короткими косичками на голове. У существа серьезные карие глаза и толстые щеки. Существо крепко держит в руке леденец и осведомляется деловитым басом:
- Чего?

На лужайке лежит без труда оживающий пес, обогрев не работает (ну и не надо), по улицам ходят красавцы в костюмах, спрашивая у прохожих фотоаппараты, коты дрессируют собак, а вера идет на зов. Какая разница, кто из нас ненормальный.

(Виктория Райхер. Девяносто процентов населения входят в девяносто процентов населения)

Исторические факты о происхождении слов

Новые слова появляются буквально каждый день. Иные не задерживаются в языке, а иные остаются. И очень часто бывает, что автор нового слова забывается.

10 место: Слово "лилипут" увидело свет в 1727 году, когда были напечатаны «Путешествия Гулливера». Слово было выдумано «из ничего». Его автор – Джонатан Свифт.

9 место: Достоевский придумал слово «стушеваться». Правда, употреблял его Достоевский в значении «незаметно удалиться или трусливо и скрыто отступить». Теперешним аналогом этого слова в данном значении является, видимо, просторечно-вульгарное «смыться».

8 место: Слово "хлыщ" изобрел писатель Иван Панаев. Слово появилось в русском языке всего сто лет назад.

7 место: Слово «изнеможденный» придумал Велимир Хлебников.

6 место: Буквально словопадом обрушился на русский язык Октябрьский переворот. Начав за много лет до него робкими «большевиками» и меньшвиками», в язык толпами демонстрантов вошли всевозможные: упрощенки, летучки, нэпмэны, продразверстки, завначсклады, укороченки и другие. Кстати, само слово «советский» - тоже нововведение революции.

5 место: Салтыков-Щедрин придумал слова «головотяп» и «головотяпство».

4 место: Слово бездарь (кстати, сначала его произносили с ударением на втором слоге: бездáрь) впервые употребил поэт Игорь Северянин.

3 место: Много слов придумал писатель Карамзин. Ему принадлежит авторство слов «влияние», «трогательный» и «занимательный».

2 место: Великим творцом слов был Ломоносов. Ему приходилось строить на пустом месте целый ряд наук: физику, химию, географию и множество других. Ломоносовым были введены в русский язык слова «градусник», «преломление», «равновесие», «диаметр», «квадрат», «кислота» и «минус».

1 место: В XVII веке физик Ван-Гельмонт изобрел специальное слово для обозначения вновь открытого агрегатного состояния вещества - ГАЗ. Слово это вошло в словари огромного числа языков практически без изменений. И по-турецки "газ" будет "газ", и даже в Японии оно звучит как "гасу".

(отсюда)

Речь о тех временах, когда русскоговорящих интервьюеров в израильских военкоматах еще не было, а русские призывники уже были. Из-за того, что они в большинстве своем плохо владели ивритом, девочки-интервьюеры часто посылали их на проверку к так называемым "офицерам душевного здоровья" (по специальности - психологам или социальным работникам), чтобы те на всякий случай проверяли, все ли в порядке у неразговорчивого призывника. Кстати, офицер душевного здоровья - "кцин бриют нефеш" - сокращенно на иврите называется "кабан". Хотя к его профессиональным качествам это, конечно же, отношения не имеет.
Офицер душевного здоровья в военкомате обычно проводит стандартные тесты - "нарисуй человека, нарисуй дерево, нарисуй дом". По этим тестам можно с легкостью исследовать внутренний мир будущего военнослужащего. В них ведь что хорошо - они универсальные и не зависят от знания языка. Уж дом-то все способны нарисовать. И вот к одному офицеру прислали очередного русского мальчика, плохо говорящего на иврите. Офицер душевного здоровья поздоровался с ним, придвинул лист бумаги и попросил нарисовать дерево.
Русский мальчик плохо рисовал, зато был начитанным. Он решил скомпенсировать недостаток художественных способностей количеством деталей. Поэтому изобразил дуб, на дубе - цепь, а на цепи - кота. Понятно, да?
Офицер душевного здоровья придвинул лист к себе. На листе была изображена козявка, не очень ловко повесившаяся на ветке. В качестве веревки козявка использовала цепочку.
- Это что? - ласково спросил кабан.
Русский мальчик напрягся и стал переводить. Кот на иврите - "хатуль". "Ученый" - мад'ан, с русским акцентом - "мадан". Мальчик не знал, что в данном случае слово "ученый" звучало бы иначе - кот не является служащим академии наук, а просто много знает, то есть слово нужно другое. Но другое не получилось. Мальчик почесал в затылке и ответил на вопрос офицера:
- Хатуль мадан.
Офицер был израильтянином. Поэтому приведенное словосочетание значило для него что-то вроде "кот, занимающийся научной деятельностью". Хатуль мадан. Почему козявка, повесившаяся на дереве, занимается научной деятельностью, и в чем заключается эта научная деятельность, офицер понять не мог.
- А что он делает? - напряженно спросил офицер.
(Изображение самоубийства в проективном тесте вообще очень плохой признак).
- А это смотря когда, - обрадовался мальчик возможности блеснуть интеллектом. - Вот если идет вот сюда (от козявки в правую сторону возникла стрелочка), то поет песни. А если сюда (стрелочка последовала налево), то рассказывает сказки.
- Кому? - прослезился кабан.
Мальчик постарался и вспомнил:
- Сам себе.
На сказках, которые рассказывает сама себе повешенная козявка, офицер душевного здоровья почувствовал себя нездоровым. Он назначил с мальчиком еще одно интервью и отпустил его домой. Картинка с дубом осталась на столе.
Когда мальчик ушел, кабан позвал к себе секретаршу - ему хотелось свежего взгляда на ситуацию.
Секретарша офицера душевного здоровья была умная адекватная девочка. Но она тоже недавно приехала из России.
Босс показал ей картинку. Девочка увидела на картинке дерево с резными листьями и животное типа кошка, идущее по цепи.
- Как ты думаешь, это что? - спросил офицер.
- Хатуль мадан, - ответила секретарша.
Спешно выставив девочку и выпив холодной воды, кабан позвонил на соседний этаж, где работала его молодая коллега. Попросил спуститься проконсультировать сложный случай.
- Вот, - вздохнул усталый профессионал. - Я тебя давно знаю, ты нормальный человек. Объясни мне пожалуйста, что здесь изображено?
Проблема в том, что коллега тоже была из России...
Но тут уже кабан решил не отступать.
- Почему? - тихо, но страстно спросил он свою коллегу. - ПОЧЕМУ вот это - хатуль мадан?
- Так это же очевидно! - коллега ткнула пальцем в рисунок.- Видишь эти стрелочки? Они означают, что, когда хатуль идет направо, он поет. А когда налево...

Не могу сказать, сошел ли с ума армейский психолог и какой диагноз поставили мальчику. Но сегодня уже почти все офицеры душевного здоровья знают: если призывник на тесте рисует дубы с животными на цепочках, значит, он из России. Там, говорят, все образованные. Даже кошки.

(Виктория Райхер. Налево сказку говорит)

зачоооооооооот!

Какой же великий торг!
Широкие плетушки на санях, - все клюква, клюква, все красное. Ссылают в щепные короба и в ведра, тащат на головах.
- Самопервеющая клюква! Архангельская клюкыва!..
- Клю-ква... - говорит Антон, - а по-нашему и вовсе журавиха.
И синяя морошка, и черника - на постные пироги и кисели. А вон брусника, в ней яблочки. Сколько же брусники!
- Вот он, горох, гляди... хороший горох, мытый. Розовый, желтый, в санях, мешками. Горошники - народ веселый, свои, ростовцы. У Горкина тут знакомцы. "А, наше вашим... за пуколкой?" - "Пост, надоть повеселить робят-то... Серячок почем положишь?" - "Почем почемкую - потом и потомкаешь!" - "Что больно несговорчив, боготеешь?" Горкин прикидывает в горсти, кидает в рот. - "Ссыпай три меры". Белые мешки, с зеленым, - для ветчины, на Пасху. - "В Англию торгуем... с тебя дешевше".
А вот капуста. Широкие кади на санях, кислый и вонький дух. Золотится от солнышка, сочнеет. Валят ее в ведерки и в ушаты, гребут горстями, похрустывают - не горчит ли? Мы пробуем капустку, хоть нам не надо.
Огородник с Крымка сует мне беленькую кочерыжку, зимницу, - "как сахар!". Откусишь - щелкнет.
А вот и огурцами потянуло, крепким и свежим духом, укропным, хренным.
Играют золотые огурцы в рассоле, пляшут. Вылавливают их ковшами, с палками укропа, с листом смородинным, с дубовым, с хренком. Антон дает мне тонкий, крепкий, с пупырками; хрустит мне в ухо, дышит огурцом.
- Весело у нас, постом-то? а? Как ярмонка. Значит, чтобы не грустили.
Так, что ль?.. - жмет он меня под ножкой.
А вот вороха морковки - на пироги с лучком, и лук, и репа, и свекла, кроваво-сахарная, как арбуз. Кадки соленого арбуза, под капусткой поблескивает зеленой плешкой.
- Редька-то, гляди, Панкратыч... чисто боровки! Хлебца с такой умнешь!
- И две умнешь, - смеется Горкин, забирая редьки. А вон - соленье; антоновка, морошка, крыжовник, румяная брусничка с белью, слива в кадках...
Квас всякий - хлебный, кислощейный, солодовый, бражный, давний - с имбирем...
- Сбитню кому, горячего сбитню, угощу?..
- А сбитню хочешь? А, пропьем с тобой семитку. Ну-ка, нацеди.
Пьем сбитень, обжигает.
- Постные блинки, с лучком! Грещ-щневые-ллуковые блинки!
Дымятся луком на дощечках, в стопках.
- Великопостные самые... сах-харные пышки, пышки!..
- Грешники-черепенники горря-чи, Горрячи греш-нички..!
Противни киселей - ломоть копейка. Трещат баранки. Сайки, баранки,
сушки... калужские, боровские, жиздринские, - сахарные, розовые, горчичные, с анисом - с тмином, с сольцой и маком... переславские бублики, витушки, подковки, жавороночки... хлеб лимонный, маковый, с шафраном, ситный весовой с изюмцем, пеклеванный...
Везде - баранка. Высоко, в бунтах. Манит с шестов на солнце, висит подборами, гроздями. Роются голуби в баранках, выклевывают серединки, склевывают мачок. Мы видим нашего Мурашу, борода в лопату, в мучной поддевке. На шее ожерелка из баранок. Высоко, в баранках, сидит его сынишка, ногой болтает.
- Во, пост-то!.. - весело кричит Мураша, - пошла бараночка, семой возок гоню!
- Сбитню, с бараночками... сбитню, угощу кого...
Ходят в хомутах-баранках, пощелкивают сушкой, потрескивают вязки.
Пахнет тепло мочалой.
- Ешь, Москва, не жалко!..
А вот и медовый ряд. Пахнет церковно, воском. Малиновый, золотистый,- показывает Горкин, - этот называется печатный, энтот - стеклый, спускной... а который темный - с гречишки, а то господский светлый, липнячок-подсед. Липонки, корыта, кадки. Мы пробуем от всех сортов. На бороде Антона липко, с усов стекает, губы у меня залипли. Будочник гребет баранкой, диакон - сайкой. Пробуй, не жалко! Пахнет от Антона медом, огурцом.
Черпают черпаками, с восковиной, проливают на грязь, на шубы. А вот - варенье. А там - стопками ледяных тарелок - великопостный сахар, похожий на лед зеленый, и розовый, и красный, и лимонный. А вон, чернослив моченый, россыпи шепталы, изюмов, и мушмала, и винная ягода на вязках, и бурачки абрикоса с листиком, сахарная кунжутка, обсахаренная малинка и рябинка, синий изюм кувшинный, самонастояще постный, бруски помадки с елочками в желе, масляная халва, калужское тесто кулебякой, белевская пастила... и пряники, пряники - нет конца.
- На тебе постную овечку, - сует мне беленький пряник Горкин.
А вот и масло. На солнце бутыли - золотые: маковое, горчишное, орешное, подсолнечное... Всхлипывают насосы, сопят-бултыхают в бочках.
Я слышу всякие имена, всякие города России. Кружится подо мной народ, кружится голова от гула. А внизу тихая белая река, крохотные лошадки, санки, ледок зеленый, черные мужики, как куколки. А за рекой, над темными садами, - солнечный туманец тонкий, в нем колокольни-тени, с крестами в искрах, - милое мое Замоскворечье.
- А вот, лесная наша говядинка, грыб пошел! Пахнет соленым, крепким.
Как знамя великого торга постного, на высоких шестах подвешены вязки сушеного белого гриба. Проходим в гомоне.
Лопаснинские, белей снегу, чище хрусталю! Грыбной елараш, винегретные... Похлебный грыб сборный, ест претоиии соборный! Рыжики соленые-смоленые, монастырские, закусочные... Боровички можайские! Архиерейские грузди, нет сопливей!.. Лопаснинскне отборные, в медовом уксусу, дамская прихоть, с мушиную головку, на зуб неловко, мельчен мелких!..
Горы гриба сушеного, всех сортов. Стоят водопойные корыта, плавает белый триб, темный и красношляпный, в пятак и в блюдечко. Висят на жердях стенами. Шатаются парни, завешанные вязанками, пошумливают грибами, хлопают
по доскам до звона: какая сушка! Завалены грибами сани, кули, корзины...
- Теперь до Устьинского пойдет, - грыб и грыб! Грыбами весь свет завалим. Домой пора.

(Иван Шмелёв. Лето Господне. Постный рынок)

Я стою, задрав голову, и смотрю вверх. Надо мной летит самолёт и оставляет белую полосу.
Сперва полоса красивая и ровненькая. А потом она расползается, словно кто-то размазывает пальцем по небу.
Я стою, задрав голову, и рот почему-то не закрывается. Опускаю голову – закрывается, а когда на самолёт смотрю – нет. Это так странно, просто удивительно!
Вокруг меня ездит Ромка на велосипеде. У него новенький велосипед – двоюродный дядя подарил.
- Ромка, у тебя рот закрывается?
- Я не открывал, - говорит Ромка.
- А ты посмотри на самолёт, как я!
Ромка останавливается, слазит с велосипеда и задирает голову.
Мы стоим рядышком, разинув рты, и смотрим вверх, как по небу кто-то размазывает невидимым пальцем красивую белую полосу.

У меня новые красные сандалики. Мы вчера специально с мамой ездили в ГУМ.
- У меня новые сандалики, Ромка! – говорю я и ставлю ноги ровненько, чтобы было красиво.
- Ну и подумаешь, – говорит Ромка. – Сравнила сандалики и велосипед!
- А мы в ГУМ ездили! Там эскалатор.
- Подумаешь, - говорит Ромка, - ничего особенного.
А вот и нет. Там всё особенное. Там маленькие лавочки с мягкими сидениями и квадратные зеркальца на полу. В них посмотреться можно, только если встать на четвереньки.
Мама говорит:
- Встань с пола сейчас же. Руки о колготки не вытирай. Примерь вот эти.
Мама говорит:
- Сядь на лавочку. И второй застегни. Ну что ты опять делаешь?
Мама говорит:
- Походи немножко. Не жмут? Иди сюда, повернись. Куда ты пошла, Полина?
В зеркальце видны только ноги в сандаликах. Кому нужно такое зеркало? Я ещё раз наклоняюсь и заглядываю в него. И мама сразу берёт меня за руку и уводит к кассе.
В соседнем отделе продают шляпы. Там зеркала только для головы. Но мы туда не идём, нам не надо.

- Ромка-Ромка, дай покататься, - говорю.
- Я ещё сам не накатался, - говорит Ромка.
- А когда ты накатаешься?
- Не знаю, может, завтра. Или послезавтра. Или в понедельник.
Мама говорит, что понедельник – день тяжёлый. Но это неправда. Я специально следила – такой же, как все остальные. Иногда даже лучше.
- А как ты узнаешь, что ты уже накатался? – спрашиваю я.
Ромка ездит вокруг меня на велосипеде и думает...
- Хочешь подержать велосипед, пока я домой сбегаю?
Он ещё спрашивает! Конечно, хочу.
Ромка доезжает до самого подъезда. Я бегу за ним, и потом стою, гордая, держа велосипед за новенький серебристый руль. И осторожно дёргаю пальцем язычок звонка, пока никто не видит. Он тихонько дзынькает, и у меня каждый раз рот сам открывается, как будто я смотрю на самолёт. Это так странно, просто удивительно!

(Елена Касьян. Просто удивительно)

Ты знаешь, когда ты делаешь так, мы уходим на дно.
Это очень красиво, если это кино,
Когда вода заполняет пространство,
И стаи рыб заплывают в окно,
Но становится нечем дышать,
И это уже не кино.

Ты знаешь, когда ты делаешь так, наступает полярная ночь.
Это очень красиво, когда каждый час
Часы на башне играют вальс,
И каждый час, перепутав удар, бьют полночь.

И когда так проходит еще один год,
Ты знаешь, что больше никто не придет,
Чтобы вырвать пружину из этих часов,
Отпустить на волю кукушек и сов,
И эта луна никогда не будет полной.

Потому что когда ты делаешь так, ты уходишь на дно.
Я могла бы сказать, что мне все равно,
Я даже скажу, что мне все равно,
Но стаи рыб заплывают в окно,
И не понимая что происходит, бьются о зеркало,
С ужасом глядя на нас.

И каждый раз, надевая ботинки, допивая бокал, подавая пальто,
Поймав на перекрестке авто,
Ты будешь думать: опять не то,
И когда же закончится этот безумный вальс.

Потому что когда ты делаешь так -
Эти часы через каждый час бьют полночь.
Потому что когда ты делаешь так -
Эта луна никогда не будет полной.

(Зоя Ященко. День сурка)

Никто не спорит с тем, что в книгах часто пишут весьма умные вещи. Например, читаешь о том, как можно управлять своими сновидениями, и думаешь: ух ты! Вот это то, что я, кажется, искал очень давно. После чего долгими вечерами и ночами лежишь на диване и управляешь. Так управляешь и этак управляешь, и чего-то даже вроде бы немного управляется. Уже даже руку свою раз во сне видел. Правда, потом голова весь день болела, но это же весь день, когда не управляешь. А когда в процессе, то вроде и не весь день. Результат, как говорится, на лицо: мешки под глазами, глаза блестят, настойчиво хочется рассказать свои товарищам, как все отлично уже почти управляется и им тоже стоит это попробовать.

Однако в процессе управления некий друг, который тоже не лыком шит и полезную литературу литературит, сообщает, что есть одна умнейшая вещь, из которой можно узнать, как правильно дышать, чтобы побыстрее не заболеть. Но не только дышать. Еще надо понимать, что существуют так называемые нисходящие и восходящие потоки, между которыми надо правильно протискиваться и взаимодействовать, чтобы восходящие, значит, восходили, но с пользой для организма, а нисходящие, соответственно, благотворно бы продолжали снисходить. Это что за еще потоки такие снисходительные? Ты откуда о них узнал? Как откуда?! Ну ты даешь! Книжку прочитал, умную книжку. Тебе бы ее тоже прочитать и как можно быстрее, потому как без этого никак жить невозможно. Такая сразу благодать и нисходит, и восходит изо всех мест одновременно, что прочитать стоит обязательно. Я правда, еще не пробовал, но уверен, что так оно и есть, потому как сильно написано...

Невольно вспоминается тот замечательный диалог из первой части армейского эпоса Ивана Охлобыстина «ДМБ». Помните, где товарищ старшина говорит, что его едва в сумасшедший дом не отправили?
-А за что вас, товарищ старшина, в сумасшедший дом-то?
-За убеждения.
-За какие такие убеждения?
-А ты посмотри во-о-о-н туда... Видишь суслика? И я не вижу. А он – есть!

Честно говоря, у меня нет ответа в каждом конкретном случае – так имеется суслик в наличии, когда его как бы нет, или его все-таки нет? Но когда за одну неделю слышишь о том, что нужно срочно впасть в транс, почувствовать снисходительные потоки, заземлиться, дышать животом, увидеть свою руку во сне, разделить питание на щелочное и кислотное, очистить печень рисовым отваром, остановить внутренний диалог, освободиться от инграмм, разобраться с детскими травмами с помощью психоанализа и спать строго по компасу, то вера в сусликов начинает таять на глазах. Хотя бы потому, что начинаешь терять ориентиры – так с чего же, собственно, начать, чтобы жизнь твоя стала еще краше и упрямее – есть по компасу или освободиться от заземления с помощью рисового отвара, полученного во время детских травм? И главное, что везде грозит такое безусловное счастье, что чакры сами собой от шлаков освобождаются, а ум – от последней снисходительности рассудка.

(Вит Ценёв. Ещё немножко, и тогда уж точно)

Любовь -- это очень прекрасное чувство.

Когда человек влюбленный, это чувство захватывает его целиком, без остатка. Он запросто продаст Родину, отца родного, мать-старушку, он украдет, зарежет, подожжет, и даже сам не сообразит, чего наделал.
Со стороны влюбленные производят неприятное впечатление.

Оставишь их одних на пять минут, кофе поставишь, вернешься -- а они уже на пол свалились. Или сидят, но рожи красные, глаза выпученные и языки мокрые. И сопят.

Влюбленные вообще много сопят, чмокают и хлюпают. Из них все время что-то течет. Если влюбленных сдуру положить спать на новую простыню, они ее так изгваздают, что только выбросить.

Если влюбленный один, то у него есть Предмет Любви.

Если Предмет Любви по легкомыслию впустит такого влюбленного хоть на пять сантиметров внутрь, он тут же там располагается как маршал Рокоссовский в немецком городе, вводит комендантский час и расстрел на месте, берет под контроль внутреннюю секрецию и месячный цикл.

При этом, он редко оставляет потомство, потому что все время спрашивает: "Тебе хорошо? А как тебе хорошо? Как в прошлый раз или по-другому? А как по-другому?"

Зато когда влюбленного оттуда прогоняют, он немедленно режет вены и выпрыгивает в окошко. Звонит через два часа в попу пьяный и посылает нан. Через две минуты опять звонит, просит прощения и плачет. Такие влюбленные вообще много плачут, шмыгают носом и голос у них срывается.

Одинокого влюбленного на улице видно за километр: голова у него трясется, потому что газом травился, но выжил; идет он раскорякой, потому что в окошко прыгал, но за сучок зацепился и мошонку порвал. А на вены его вообще лучше не смотреть -- фарш магазинный, а не вены.

Но при этом бодрый: глаза горят, облизывается, потому что как раз идет Выяснять Отношения. Он перед этим всю ночь Предмету Страсти по телефону звонил, двадцать четыре раза по сто двенадцать гудков, а теперь торопится в дверь тарабанить, чтобы задавать Вопросы. Вопросы у него такие: "Ты думаешь, я ничего не понимаю?", "Почему ты не хочешь меня понять?" и "Что с тобой происходит?".

Еще он говорит: "Если я тебе надоел, то ты так и скажи" и "Я могу уйти хоть сейчас, но мне небезразлична твоя судьба". Ответов он никаких не слушает, потому что и так их все знает.

А еще иногда он напишет стишок и всем показывает, стыда у них вообще никакого нет.

В целом же, влюбленные -- милые и полезные существа. О них слагают песни и пишут книги. Чучело влюбленного с телефонной трубкой в руке легко может украсить экспозицию любого краеведческого музея, хоть в Бугульме, хоть в Абакане.

И если вам незнакомо это самое прекрасное из чувств, вас это не украшает.

К сожалению, вы -- примитивное убогое существо, мало чем отличающееся от виноградной улитки или древесного гриба. На вас даже смотреть противно, не то, что разговаривать.

До свидания.

(Д. Горчев. О влюблённых)

Игорю Ускову, художнику

Радость моя, вот и все.
Боль умерла на рассвете.
В нежных перстах облаков
Розовым шелком струится
Еще не родившийся день.

Вздох мой, как стало легко!
Воздух вливается в окна,
Время. Мы вышли из дома,
Мы покинули город,
Мы стоим над обрывом,
Встречая рассвет.

Радость моя, вот и все,
Боли отныне не будет.
Золотом плавятся горы
И вспыхнули реки -
Осанна -
И солнце взошло.

Свет пронизал нас насквозь!
Мы прозрачны для света!
Мальчик, ты понял, что стало с тобой
В это утро? Ты понял...

Что ж, скоро ветер окрепнет и мы
Навсегда оттолкнемся от тверди.
Мы ворвемся на гребне волны
В ледяное сияние смерти...

Радость моя, мы летим!
Выше, и выше, и выше,
Города проплывают под нами
И птицы с ликующим криком
Взмывают под самое небо
Прощаясь с тобой...

Все для тебя в этот день!
Горы, и реки, и травы,
Это утро - последний подарок Земли
Так прими его в Вечность с собой!

Плачь, мы уходим отсюда, плачь,
Небеса в ледяной круговерти,
Только ветер Сияния, плачь,
Ничего нет прекраснее смерти!

Плачь, слышишь - Небо зовет нас, так плачь,
С гулом рушатся времени своды,
От свободы неистовой плачь,
Беспредельной и страшной свободы!

Плачь, мы уходим навеки, так плачь,
Сквозь миры, что распались как клети
Эти реки сияния! Плачь!
Ничего нет прекраснее смерти!

© С. Калугин. Радость моя

Это разве не песня? Читал и пел.

Песня, да. Люблю Калугина.

Подниму, а то сгинетПисать пока нет вдохновения

САЛЮТ

1

Умру поеду поживать
где
тетка все еще жива

где
после дождичка в четверг
пускают фейерверк

где
вверх стоит вода Нева
оправив руки в кружева

а за
спиною рукава
на бантик или два

где
город с мясом
как пирог

пусть
на
застеленном столе

и
чем сочельник не предлог
чтобы домой навеселе

себе
родному существу
подарок к рождеству

обертку
от медали
которую не дали

фольгу
от шоколада
привет из Ленинграда

2

и то
поеду помирать
где мамы с папою кровать

где
в алом венчики из роз
как Сталин Дед Мороз

и звон стоит от голова
круженья
света белова

и
вся хула и похвала
халва и пахлава

где
из
бенгальского огня

(Господь
не
смей перебивать)

с улыбкой
словно
у меня

(умру
поеду
заживать)

где
улыбаясь словно я
как будто улыбаюсь я

ребенок
смотрит люто
с букетом из салюта

на плитке
шоколада
привет из Ленинграда

3

умру
поеду
поиграть

в
на белых водах
в Ленинград

где я
на эти торжества
сам вроде божества

и я
не отверну лица
в лицо поцеловать отца

вот батюшке награда
а
много и не надо

а
много и не буду
туда смотреть отсюда

сюда
на лилипута
с букетом из салюта

на плитке шоколада
привет
из Ленинграда!

Иерусалим, январь 1998
Куршавель, декабрь 2003

Михаил Генделев.
1950-30.03.2009.

Если бы у наших детей был свой форум, какие бы темы в нём были?

1. "Пытается накормить меня цветной капустой: как реагировать?!"
2. "Не какал всего 2 дня, как спастись от трубочки, Дюфалака, клизмы и т.п.?"
3. "SOS!!!! Мама всю ночь спит!"
4. "Как вам стульчик Чико-Полли?"
5. "Не дают драть обои!"
6. "Как подкрасться к коту?"
7. "Поход в районную поликлинику. Накипело"
8. "Не дает разбрасывать кошачий наполнитель. Как реагировать?"
9. "Укладывает спать в 9 вечера. Помогите"
10. "Мои голопопые фотки в Интернете. Как с этим бороться?"
11. "Отдых за границей. А стоит ли брать с собой родителей?"
12. "Игра на губе и другие способы творческого самовыражения"
13. "Почему пачки салфеток хватает только на половину комнаты и где мама держит вторую?"
14. "Что должна уметь мама в 27 с половиной лет?"
15. "Кто пробовал на вкус мазь бепантен? Очень хочу, но пока не удалось..."
16. " Титя отдельно от мамы - такое возможно?"
17. "А вас целуют в попу?"
18. "Подскажите логопеда для бабушки"
19. "Сколько телефонов вы уже обсосали?"
20. "Help! Надели ботинки - как теперь встать?"
21. "Как научиться спать, не выпуская грудь? Как только засну - она выпадает"
22. "Услуги: Художественное размазывание каши по лицу"
23. "У кого какой мобиль? Свои мелодии уже надоели, давайте меняться"
24. "У мамы нос совсем не эластичный. Это нормально?"
25. "Помогите! Растут волосы!!!"
26. "Продам комплект одежды на маму, размер 46"
27. "Какую позу принять во сне, чтобы все домашние смотрели и умилялись. Делимся опытом"
28. "Мама просто так стучит пальцами по клавиатуре или это что-то значит?"
29. "Делюсь опытом - в какую формочку удобнее писать"
30. "У кого было? Мама что-то фальшиво подвывает и мешает заснуть"
31. Чтоб такого съесть, чтобы покакать фиолетовым?
32. " Масик, зайка, солнышко, лапулик, котик.. как узнать свое имя ?
33. "Мама как ненормальная радуется моим какашкам - к какому специалисту обратиться?"
34. "В 25 лет не умеет петь! К кому обращаться?"
35. "У папы не зарастает лысина. Это рахит?"
36. "Мне - морковное пюре, себе - шоколад. Где справедливость?!"
37. "Где носик? Где глазки?... Они сами, что ли не знают???"
38. "У мамы раздуло живот. Что с ней?"
39. "КРИК ДУШИ: Кошку кормят вкуснее! А все попытки установить справедливость жестко пресекаются! Почему?!!!"
40. "Опрос для грудничков: что бы вы хотели, чтобы мама съела в новогоднюю ночь"
41. "Опрос: кто пробовал комнатные растения? Какие вкуснее?"
42. "Надоела мамина сися! Хочу папину! Кто-нибудь сталкивался?"
43. "Как избавиться от волос на папиной груди? На выдирание реагирует криком. Посоветуйте безболезненный способ!"
44. "Помогите, мама не засыпает, пока я минут 40 не пососу ее сисю."
45. "Я НАЕЛСЯ!!!!!!!!!!!!!!! Как объяснить это родителям?"
46. "Очень нужна ваша материальная поддержка: у нас нет соли и сахара. Ем пустую кашу. Тошнит"
47. "Ладушки-ладушки....Идёт коза рогатая....А каков творческий потенциал ваших родителей?"
48. "Почему всё время сестра показывает мне язык и корчит рожи. Низкий уровень культуры?"
49. "Помогите! Новый памперс меня полнит!!! Посоветуйте нормальную модель!"
50. "Сосать сисю и палец одновременно. Максимализм?"
51. "Каждый день моют. Есть ещё такие же грязные?"
52. "Потрошим бельевой ящик, разоряем цветочные горшки, купаем игрушки в унитазе: как ещё развлечь мамочку?"
53. "Хочу ходить всегда голым. Почему мама против и одевает?"
54. "Почему меня не любят кошки?"
55. "Почему родители не дают плескаться в унитазе?"
56. "Зачем собирать пирамидку???"
57. "Требуется инструкция по разборке пылесоса!"
58. "Как часто вам запихивают новую гадость в рот с радостным "ааааам"?"
59. "Техника плача - от жалобы до каприза".
60. "Мама уже нашла мне жениха. Что делать?"
61. "5 невест. Сколько должно быть у порядочного мужчины десяти месяцев?"
62. "Я в контакте!!!"
63. "Первый выход в люди. Вся правда об этом ужасе".

(©еть)

up

Есть такие люди, которые по ощущениям похожи на Элизу из «Диких лебедей» Андерсена.
По какому-то непонятному закону внутреннего родства они вдруг начинают испытывать за тебя ответственность. Они начинают плести тебе невидимую крапивную рубаху, которая непременно снимет заклятие и исцелит твои раны.
Они обжигают себе ладони, и боль пульсирует в кончиках пальцев, попадая в такт биению твоего сердца… Метроном любви.
Пой, девочка, тебе нечего бояться!
Они выносят тебя на руках, а ты ничего и не замечаешь. А ты и не догадываешься, кто сшивает твой мир с изнанкой слова.
И в какой-то момент ты останавливаешься посреди какой-то площади, закрываешь глаза и чувствуешь, как крапивная рубаха обтекает тебя новой живой кожей. И тонкие паутинки света прорастают внутри вен и капилляров. И горлом идёт любовь.
И плачешь от этой невыносимой нежности, как будто тебя потеряли, а вот теперь, наконец, нашли.
Нашли и взяли за руку.

* * *

Ты же знаешь, как боль подбирает слова,
как древнейшие сны выплывают из детства,
как в ладонях зимы прозревает трава,
как врастают глаза прямо в самое сердце,

как в сплетении солнечном маленький взрыв -
и качается ночь, и сдвигается время.
И дышать на измор, и любить на разрыв,
и за кем-то идти сквозь смертельную темень.

Как бессмысленна плоть, где касания нет,
и врастают слова в пересохшее нёбо,
как сочится сквозь кожу болезненный свет,
и как просто сорваться из нежности в злобу,

как былые надежды затёрты до дыр,
как без ветра крыло превращается в бремя.
Как на лёгкий толчок сотрясается мир -
и вбивается ось... прямо в самое темя!

(Елена Касьян)

Хаусизмы

Ты разговариваешь с Богом — ты верующий, Бог разговаривает с тобой — ты психически больной © Доктор Хауз
Все лгут © Доктор Хауз
Только ты можешь чувствовать себя дерьмом, делая что-то хорошее © Джеймс Вилсон о Докторе Хаузе
Если достаточно долго ждать, кто-то обязательно заболеет © Доктор Хауз
— И пока бы я Вам порекомендовал воздерживаться от секса. — Как долго? — С точки зрения эволюции — вечно © Доктор Хауз
Последним симптомом была смерть. И, на случай если вы пропустили этот урок в медицинской школе, этот симптом не лечится © Доктор Хауз
Ты всех любишь. Это патология © Доктор Хауз
— У меня ничего не болит! — Иногда это первый симптом © Доктор Хауз
Какого черта вы бродите тут с анализом мочи? © Доктор Хауз
У кого-нибудь есть пила? Зовите хирурга © Доктор Хауз
Я всегда говорил, если хочешь застрелиться, делай это в госпитале © Доктор Хауз
— У нас ректальное кровотечение. — Что, у всех сразу? © Кэмерон и Хауз
— Доктор Хауз! Нужна ваша помощь. — Нет, спасибо. Слишком много больных. Я могу подхватить что-нибудь © Кадди и Хауз
Знаешь, что в тебе хорошего — ты всегда считаешь, что ты прав. Но вот, что расстраивает — ты действительно почти всегда прав. © Стейси о Хаузе
— У тебя что, телефон сдох? Ты его хоть иногда заряжаешь? — Их заряжают? А я всегда покупал новый © Уилсон и Хауз
— Помоги мне избежать этого ужина, и я расскажу, кто пустил слух, что ты транссексуал! — Нет такого слуха! — Будет, если не поможешь избежать ужина! © Хауз и Кадди
Хауз занимается лепкой в реабилитационном центре. Входит Триттер: — Гусеница? — Толстая кишка с язвенным колитом © Триттер и Хауз
Надо проверить на паразитов, вирусы, бактерии, грибки, прионы, радиацию, токсины, химикаты, а может подхватили с порносайтов. Я проверю интернет, а вы все остальное. © Хауз
— Вообще-то, я каждый раз надеваю праздничный колпак и праздную тот факт, что Земля в очередной раз обошла вокруг Солнца. Я действительно думал, что на этот раз ей не удастся, но черт возьми, это Планета, Которая Опять Смогла. © Хауз (о дне рождения)
— Нужен адвокат! — Вы кого-то убили? — Никого. Но еще не вечер. © Хауз и Воглер
— Будь собой. Холодным, безразличным и отстраненным. — Пожалуйста, не сотвори из меня кумира. © Уилсон и Хауз
Кадди: (после того, как нашла Хауза там, где он прятался) Я просто шла на запах высокомерия.
— Вы доктор Хаус? — Чувствую, что я еще об этом пожалею, но - да! © Пациент и Хауз
— У них там секретный клуб. — А секрет в чём? В том,что они все идиоты? © Чейз и Хауз

http://house-md.net.ru/index/0-18

Господи, это какая-то эпидемия - смотреть Доктора Хауса.

Вот это классно:
Вообще-то, я каждый раз надеваю праздничный колпак и праздную тот факт, что Земля в очередной раз обошла вокруг Солнца. Я действительно думал, что на этот раз ей не удастся, но черт возьми, это Планета, Которая Опять Смогла.

Да, мне тоже
это больше всего понравилось:) Это не эпидемия - это от безысходности.

кИны от безысходности не смотрят... от безысходности работают в двенадцатом часу ночи...

Посмотри, я ни пряник испечь, ни огонь развести, ни птенцов боронить.
Я от ласки любой застываю столбом соляным и немею…
Да меня этим бабским наукам учить – словно пальцем по небу водить.
Я болтаюсь, как шарик на ниточке, и ничего не умею.

И тебе не понять, что же ноет во мне и дрожит нутряной пустотой
Там, где боль уже выскребла всё добела, подчистую…
Это память, припав к пуповине, тихонько питается мной и тобой.
Отпусти, обкуси эту нитку, пусть кто-то привяжет другую!

Небо падает навзничь, но ты подхвати его на руки, словно дитя.
Подхвати и подбрось высоко-высоко, как резиновый мячик.
А потом просто стой дураком и смотри, как попарно летят и летят
Надувные смешные шары: мальчик-девочка, девочка-мальчик...

(Елена Касьян)

... Он так ходил, как в наши дни не ходят.
Он так глядел, как эти – не глядят!...

... Ты что ли выйди, говорю, порадуй.
На очерк скул, помазанный помадой,

И не смотрю, как будто мне не сын.
А он лежит, как затемно остыл.

Так: руку – за голову, лоб – в другую.
Такою мученической дугою,

Что не подступишься, не зная, как.
И сердце – в пол. И в комнате – сквозняк.

А было как: учебники стопами,
Един цветок в зелененьком стакане,

Какой – не помню. Сложенный пиджак.
Диван, пустой и плоский как лежак.

А на полу, как тряпки для просушки,
Лежат мои простынки и подушки,

Давнишние пеленки-ползунки.
И сам по руслу бельевой реки.

Лежит, как нищий посреди дороги.
Закинув руки. Разбазарив ноги.

Как бы убитый или на убой.
И глаз его – невинно голубой.

А был, а был – как радостная веха.
Не нашей крови? Ли – другого века?

Забот естественное разрешенье.
В скорбях единственное утешенье.

Точь-в-точь какой придумала, просила,
В полночь какого на руках носила,

Какого и з а к а з ы в а л а – сына.
Вернее воздуха, и чище парусины.

Не нашего, не вашего десятка.
Не вашего неважного полка.

... Какой и выдался, такой и вырос.
Ответственный, наставленный как парус.

Уроки. Лыжи. Стрельбища. Коньки.
Последние и первые звонки.

Ни разу не болел! Вина боялся!
Со мною над подругами смеялся! –

Был дома в девять! Мусор выносил!
Про кто отец, ни разу не спросил!

(Откуда сам? Зашла в у н и в е р с а м.
Не будешь слушаться – обратно сдам.)

Как колокол набатный на долину,
Туда-сюда гляжу-гляжу на сына.

На кухне гости скатерти вокруг.
В ногах цветы, упадшие из рук.

А посреди, квартиры в сердце самом,
Зияя ребрами, сияя срамом,

Нагой как день, постлав постель на сплетне,
Мой сын красивый, двадцатидвухлетний,

Лежит в горе разбросанных вещей,
Как малый гвоздь, что выпал из клещей.

... И гости порассыпались как кости.
И больше их не будет в этом месте.

Не помню, как – нашаривала кнопку.
Не помню, где – нашла его коробку,

Квитанцию, техпаспорт, телефон,
Не помню, как звонила в магазин.

Как складывала руки на груди.
Как пробовала восстановить завод.

Как требовала устранить поломку.
Как предлагали новую модель.

Не помню, как пришли его забрать.
Не помню, что могла наговорить.

А чубчик здесь на фото, светло-русый,
А был на самом деле – т е м н о-русый!

– Таких, как он – давно-о не производят!
Похоже, списанный достался образец!

(Мария Степанова. Сын)

Английский язык - 0,5 (изучаю в данный момент самостоятельно).

Желаемая должность: помощник чего либо

Английский язык - легкое владение

Высшее образование: оба родителя имеют, передалось по генам.


Здравствуйте еще раз, Александра, дополнил application form, прикрепил резюме, жду звонка как мяч пинка.

Дополнительные сведения: увлекаюсь "евроремонтами"(работы по гипсокартону)

НЕДОСТАТКИ КАК РАБОТНИКА: плохо работаю без обеденного перерыва и более 10 часов

Я могу поработать, но у меня образование неначатое высшее. Автомобиль есть свой, даже два. Правда с одного сняли номера, а другой на кап. ремонте. Права есть, но они пока в ГАИ. Забрали по статье 12.8 причем два раза подряд. Но это не страшно, почти год без проблем езжу по дворам.

Семейное положение - безвыходное

Не буду уходить с работы позже всех – буду приходить раньше всех

Опыт работы с англичанами, канадцами и, конечно же, москвичами!!!! - отдельная тема

Ради работы могу полностью отказаться от пива и других алкогольных напитков

Организаторских талантов нет. Подгонять и орать не умею.

Ниже описаны мои обязанности на драной работе

Легко обучаем .дисциплинирован. серьезные подход к делу . И все такое . ну возьмите меня :-)

Знание английского на уровне туриста

Отличное, знание, русского, языка

Знание офисных программ: ...Microsoft Outlook, Microsoft Power Point, пасьянс «Косынка» (в совершенстве)

2-х летний опыт работы в столице государства Российского

Буду продавать все что угодно, кому угодно и за сколько угодно!!!! Могу продавать лысым бигуди, пулеметы в Ватикан, вилки в китайский ресторан и черту бубен с бусами в обмен на его душу!!!!!

Гражданин России. Не замужем.

Я будучи амбиционным молодым человеком,хочу видеть себя в стабильной фирме с профессиональным штатом сотрудником. Перспектива стать одним из них и раскрытие сообственного потенциала подкупает. На мой взляд во мне есть пара качеств которые могут пригодиться работадателю,такие как:честнось,доброта,лёгок в общении,не глуп,с хор.чувствум юмора,лидер,беспринципный,СКРОМНЫЙ)

Для меня не имеет значения, в какой сфере заниматься (если это только не торговля наркотиками, оружием, проституцией).

Дополнительная информация: Имею неплохие мозги.

Причина ухода: задержка з/п более 1,5 часа.

Высылаю Вам свое резуме, но врядли оно Вас заинтересует.

Поскольку безработица по специальности «астрономия» оказалась несколько выше ожидаемой, пришлось работать там, где был (жил) в нужное время!

Семейное положение - холост (почти).

Причина ухода - слишком тупая работа.

Также желательна благоприятная психологическая обстановка, хороший грамотный и любящий пиво коллектив и гуманное начальство.

Дополнительная информация: Женат. Два ребенка. Технический английский. Домашний ПК. Ненавижу гаишников.

Стремление зарабатывать, а со временем зарабатывать ещё больше, делают меня терпимым.

Немного о себе: в сказки не верю.

Владение компьютером: так: мала-мала.

Обладаю хорошей памятью (электронная записная книжка (КПК)).

Считаю жизненно необходимым пополнение своих знаний во все стороны.

Живу один, кушать хочется всегда.

Руководство компаниями в бредовых холдингах.

Самозанятость.

Хобби и увлечения... очень много всего, разве что кроме алкоголя и курения.

Не склонен сидеть и ждать конца рабочего дня.

Английский язык: пишу, читаю, говорю - и всё плохо.

Привлекательная, добрая, отзывчивая, пояс по каратэ.

Желаемая вакансия: директор, зам.директора, руководитель отдела продаж, супервайзер, торговый представитель...Ну хоть кем-нибудь возьмите!

Основные обязанности: ...приятный внешний вид.

Печатаю со скоростью 400 знаков в минуту. Но такая ерунда получается

Приглашаем грузчиков на интересную работу.

Исчу работу секретаря-референда или куда пошлют.

Менеджер продажного отдела.

Дырокол - владею на уровне пользователя.

Грамотность, интеллигентность, автомобильность.

Латынью владею классно, разговорной практики к сожалению не было.

С предложением вакансий звоните в любое время дня и ночи с 20 до 22 часов.

Девушка без образования ищет работу по специальности.

Иностранные языки: английский - чтение, немецкий - со словарем, испанский - в начале изучения, финский - счет до 10.

Уделяю работе все рабочее время.

Желаемая позиция: Гоп-менеджер

Апофеозом своей работы считаю продажу кресел в кабинет мэра г. Москва.

Личные качества: ответственнен, пунктуален, схож с людьми.

(Перлы из резюме - с просторов интернета)

ОНА ДУМАЕТ, ЧТО Я НАСТОЯЩИЙ!

Семья пришла в ресторан пообедать. Официантка приняла заказ у взрослых и затем повернулась к их семилетнему сыну.
— Что вы будете заказывать?
Мальчик робко посмотрел на взрослых и произнес:
— Я бы хотел хот-дог.
Не успела официантка записать заказ, как вмешалась мать:
— Никаких хот-догов! Принесите ему бифштекс с картофельным пюре и морковью.
Официантка проигнорировала ее слова.
— Вы будете хот-дог с горчицей или с кетчупом? — спросила она мальчика.
— С кетчупом.
— Я буду через минуту, — сказала официантка и отправилась на кухню.
За столом воцарилась оглушительная тишина. Наконец мальчик посмотрел на присутствующих и сказал:
— Знаете что? Она думает, что я настоящий!

(Энтони де Мело. Когда Бог смеется)

ЗАЧЕМ НУЖЕН МОЗГ

С помощью «ИНСТРУКЦИИ ПО СБОРКЕ» одна женщина пыталась собрать сложный новый кухонный прибор, который только что купила. В конце концов она сдалась, разбросав все детали по кухонному столу.
Представьте ее удивление, когда, вернувшись домой несколькими часами спустя, она обнаружила, что агрегат собрала ее служанка и он прекрасно работает.
— Как тебе это удалось? — воскликнула она.
— Знаете, мадам, когда не умеешь читать, приходится пользоваться мозгами, — последовал невозмутимый ответ.

(Энтони де Мело. Когда Бог смеется)

БОГ НА КУХНЕ

Мать:
— Знаешь ли ты, что Бог был здесь, когда ты крал печенье с кухни?
— Да.
— И что Он смотрел на тебя все это время?
— Да.
— А что Он говорил тебе, как ты думаешь?
— Он говорил: «Кроме нас здесь никого нет, возьми и мне немного!»

(Энтони де Мело. Когда Бог смеется)

ШЛЕПКИ МАТЕРИ

Маленький мальчик стрелой мчался по улице. Завернув за угол, он столкнулся с прохожим.
— Боже ж ты мой! — воскликнул прохожий. — Куда это ты так несешься?
— Домой, — ответил малыш. — Я спешу, потому что меня должна отшлепать мама.
— Ты так торопишься домой потому, что тебе хочется получить пару шлепков от матери? — обескуражено спросил прохожий.
— Нет. Но если отец придет домой раньше меня, то шлепать будет он.

(Энтони де Мело. Когда Бог смеется)

Уж лучше бы молчала - это было совершенно ни к чему. Вообще эта милая О… как бы сказать… у ней неправильно рассчитана скорость языка, секундная скорость языка должна быть всегда немного меньше секундной скорости мысли, а уже никак не наоборот.

(Е. Замятин. Мы)

Так и хочется сказать в рифму: ты его сюды весил, чтобы отцеплять!!! (с)
p.s. а чё, почти классика.

Что мы понимаем друг о друге?
Что мы, вообще, можем понять, лежащие в тёмной комнате на разных материках постели?
И один из нас думает о том, что любовь, любовь (господи, а что же ещё-то?) должна быть спасением. И что, проснувшись утром, вдруг обретёшь этот дар – быть спасённым любовью, как волшебной палочкой, которую накрепко сочинил себе в детстве и отложил на чёрный день.
И этот один из нас лежит, вглядываясь в темноту над собой, и ждёт чёрного рассвета с надеждой и сомнением.
С надеждой – потому что убеждал себя много лет, и почти убедил, и всё себе придумал и представил. И тот единственный смысл, который возвёл в абсолют, теперь скрашивает ожидание.
С сомнением – потому что смысл этот зыбок и недоказуем. Но ведь любовь же, господи, что же ещё!
И тянет руку, чтобы тихонько коснуться того, второго.

А второй из нас лежит и думает о том, что любовь – это смерть, это смерть…
Второй шевелит пальцами ног под одеялом и чувствует себя богомолом. И закрывает глаза, чтобы отделить свою собственную темноту от темноты общей, и видит изнутри только красное и овальное, красное и круглое, красное и пульсирующее.
И боится. И всегда знал, что так будет однажды, а боится всё равно. И тихонько отодвигается и изгибается на постели, чтобы лежащий в другом полушарии спальни не дотянулся, не коснулся, не потревожил страшного ожидания.

А над ними обоими витает любовь. Одна и та же. Та же самая, что и над всеми остальными. Над всеми, вообще!
И каждый, каждый из нас лежит, глядя в потолок или закрыв глаза, в своей персональной темноте, в колыбели из собственных предчувствий и ожиданий. И так мы лежим тихонько, как куколки богомолов, а где-то (не спрашивайте меня) ровными стопочками сложены узкие аккуратные коробочки с детскими волшебными палочками.
И на каждой написано имя и срок годности.
И почти все они просрочены. Потому что мы выросли и забыли. Выросли и забыли.
Потому что мы каждый раз уверены, что что-то понимаем друг о друге (особенно если любовь, господи, если любовь)…

(Елена Касьян - pristalnaya)

Я кинулся к нему, как к родному, прямо на лезвия - что-то о бессоннице, снах, тени, желтом мире. Ножницы-губы сверкали, улыбались.
- Плохо ваше дело! По-видимому, у вас образовалась душа.
Душа? Это странное, древнее, давно забытое слово. Мы говорили иногда "душа в душу", "равнодушно", "душегуб", но душа - -

- Это… очень опасно, - пролепетал я.
- Неизлечимо, - отрезали ножницы.
- Но… собственно, в чем же суть? Я как-то не… не представляю.
- Видите… как бы это вам… Ведь вы математик?
- Да.
- Так вот - плоскость, поверхность, ну вот это зеркало. И на поверхности мы с вами, вот - видите, и щурим глаза от солнца, и эта синяя электрическая искра в трубке, и вон - мелькнула тень аэро. Только на поверхности, только секундно. Но представьте - от какого-то огня эта непроницаемая поверхность вдруг размягчилась, и уж ничто не скользит по ней - все проникает внутрь, туда, в этот зеркальный мир, куда мы с любопытством заглядываем детьми - дети вовсе не так глупы, уверяю вас. Плоскость стала объемом, телом, миром, и это внутри зеркала - внутри вас - солнце, и вихрь от винта аэро, и ваши дрожащие губы, и еще чьи-то. И понимаете: холодное зеркало отражает, отбрасывает, а это - впитывает, и от всего след - навеки. Однажды еле заметная морщинка у кого-то на лице - и она уже навсегда в вас; однажды вы услышали: в тишине упала капля - и вы слышите сейчас…
- Да, да, именно… - Я схватил его за руку. Я слышал сейчас: из крана умывальника - медленно капают капли в тишину. И я знал это - навсегда. Но все-таки почему же вдруг душа? Не было, не было - и вдруг… Почему ни у кого нет, а у меня…
Я еще крепче вцепился в тончайшую руку: мне жутко было потерять спасательный круг.
- Почему? А почему у нас нет перьев, нет крыльев - одни только лопаточные кости - фундамент для крыльев? Да потому что крылья уже не нужны - есть аэро, крылья только мешали бы. Крылья - чтобы летать, а нам уже некуда: мы - прилетели, мы - нашли. Не так ли?
Я растерянно кивнул головой. Он посмотрел на меня, рассмеялся остро, ланцетно. Тот, другой, услышал, тумбоного протопал из своего кабинета, глазами подкинул на рога моего тончайшего доктора, подкинул меня.
- В чем дело? Как: душа? Душа, вы говорите? Черт знает что! Этак мы скоро и до холеры дойдем. Я вам говорил (тончайшего на рога) - я вам говорил: надо у всех - у всех фантазию… Экстирпировать фантазию. Тут только хирургия, только одна хирургия…

(Е. Замятин. Мы)

Я наказана и стою в углу.
Нет, я сижу в углу. Мама ушла в магазин, а я тихонько придвинула стул и теперь сижу в углу. Но я всё равно наказана.
Данка выманила у меня новую коробку карандашей. Ну не так, чтобы прямо выманила! Я почти сама ей подарила. Не ей сейчас, так её сестре бы потом - точно! Они когда чего-то хотят, делаются сразу такие бледные и жалостные, и всё время вздыхают тяжело. И у меня внутри что-то начинает шевелиться такое колючее, что хочется плакать… и тошнит в голове. Я это не люблю очень, я от этого грустная делаюсь сразу.
Данка убежала домой, пряча карандаши под майкой. И у неё было такое лицо, как будто она сейчас умрёт от страха и счастья.
А мама мне говорит:
- Ну-ка признавайся, что ты там опять? Знаю я тебя. Посмотри мне в глаза. Ну-ка!
Мама говорит:
- Всю квартиру бы раздала! Сил никаких нет. Отвечай, Полина, я тебя спрашиваю!
Мама говорит:
- Карандаши, что ли, новые? Совсем совесть потеряла! Совсем… Марш в угол!
И больше не разговаривает со мной, и надевает плащ, и уходит в магазин.

Я сижу в углу на стуле и думаю, что когда я потеряла новенький зонтик в парке, мама сильно расстроилась, и ругала меня долго.
А совесть – это, наверное, не так страшно. Мы её и не покупали вовсе (где ж я её потеряла-то?..) и не дарил нам никто (куда она могла деться?..), разве что мама принесла, а я не заметила.
Я заглядываю под стул, на всякий случай, но там ничего нет.
Мама не любит, когда я трогаю её вещи. А уж когда теряю – тем более.
Сидеть в углу скучно.
Я закрываю глаза и представляю, что у меня вырастают длинные-длинные ноги, и я достаю ими до пола. Потом ноги прорастают через пол и растут до самого первого этажа, до квартиры пани Ядвиги (ой, а вдруг я на неё наступлю!), я поджимаю пальцы и открываю глаза.
И думаю, как хорошо, что у меня ноги не растут сквозь пол. Как бы я ходила по двору с тремя этажами на ногах?

Я слезаю со стула и подхожу к открытому окну. Если мама уже возвращается, то я быстро встану в угол и буду послушно наказана. А если не возвращается, то не считается.
По двору ездит Ромка на велосипеде, а за ним бегает рыжая собачка Бутуся и радостно лает на колёса.
- Ромка, Ромка! - кричу я. – А где у тебя совесть лежит?
- Она не лежит, - отвечает Ромка, - она внутри вмонтирована! Это такая деталька в человеке, как подшипник! А тебе зачем?
- Я потеряла, - говорю.
И чувствую, как глаза наполняются слезами. И я быстро возвращаюсь в угол и сажусь на стул. Если часто-часто моргать ресницами и дышать ртом, то слёзы не потекут. Это я давно проверила.
Но у меня почти никогда не получается. Поэтому я шмыгаю носом и утираюсь рукавом, и делаюсь грустная.

А потом в двери щёлкает замок, и приходит мама, и сразу идёт в мою комнату. И говорит:
- Ну что ты тут, горе луковое?
И я вижу, что она уже не сердится, но из угла не выхожу.
Мама говорит:
- Хорошо ты тут на стуле устроилась. Ты что плакала, Полина? Ну-ка!
Мама говорит:
- Ладно, купим другие карандаши. Перестань уже, ладно. Ну, иди сюда.
И я бросаюсь к маме и сразу начинаю плакать.
- Мамочка, я больше не потеряю совесть! Я знаю, где она, она нашлась!
И я веду маму на балкон. И она послушно идёт со мной за руку, и смеётся, и гладит меня по голове.
Там в шкафу, на балконе, на нижней полке стоит большой ящик с инструментами и всякими детальками. Я открываю его и говорю:
- Вот, мама, видишь? Вот тут она, совесть! Тут много!
Мама смотрит - то на меня, то на ящик - и у неё делается такое лицо, как будто она сейчас умрёт от страха и счастья…

(Елена Касьян. Где лежит совесть)

- Кто тебя знает… Человек - как роман: до самой последней страницы не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать…

(Е. Замятин. Мы)

Я спрашиваю: о чем люди - с самых пеленок - молились, мечтали, мучились? О том, чтобы кто-нибудь раз навсегда сказал им, что такое счастье - и потом приковал их к этому счастью на цепь. Что же другое мы теперь делаем, как не это? Древняя мечта о рае… Вспомните: в раю уже не знают желаний, не знают жалости, не знают любви, там - блаженные с оперированной фантазией (только потому и блаженные) - ангелы, рабы Божьи…

(Е. Замятин. Мы)

Ребёнок внутри меня, мой внутренний ребёнок, больше не хочет играть один.
Сперва его сажали в манеж, давали погремушки и уходили в кухню. И выглядывали изредка из-за двери – проверить.
Сидит? Сидит. Играет? Играет.
И на цыпочках уходили опять.
Потом ему покупали книжки, или кубики, или конструктор. Какие-то куклы, дочки-матери, грузовички какие-то, наборы цветных машинок, альбомы и краски…
Он умеет играть один. Он прекрасно умеет себя занять.
Да что вы говорите? Такой самостоятельный ребёнок!
Да-да, сами не нарадуемся…
Ребёнку внутри меня очень повезло. Он сразу знал, что есть времена, когда нужно уметь играть самому с собой. Рассматривать узор на ковре и на обоях. Читать буковки в тишине, шевеля губами. Понимать про любовь и про смерть. Бояться того и другого.
Хотеть того и другого.
Сидеть над разбитым корытом. Над недопитой бутылкой. С сигаретой на балконе. В слезах на постели. В чужом городе на вокзале. В больничном коридоре. На лавочке у могилы…
Мой внутренний ребёнок освоил почти все игры, но больше не хочет играть один.
Он больше не хочет!
Потому что - ну ведь должны же где-то быть ещё дети!

(Елена Касьян - pristalnaya)

Я по двору хожу и хожу, а гулять никто не выходит. Тогда я сажусь на лавочку и жду. И думаю, что время то быстро бежит, то медленно ползёт. И у меня сейчас медленно, а у кого-то, наверняка, быстро. А поменяться нам никак нельзя.
Я жду-пожду, никто гулять не выходит.
Тогда я иду через арку, выхожу на проспект и стою себе возле стеночки, смотрю вокруг.
Вокруг всего много. Дяденьки ходят и тётеньки, машины ездят, собаки пробегают, пролетают голуби и воробьи, шумно очень.
Если прижимать ладошки к ушам и отпускать, прижимать и отпускать, то получается, как будто ветер шумит в ракушке, или даже море.

Я иду по улице и слушаю то море, то ветер.
А потом - раз! - смотрю, а я уже заблудилась. Ой-ой!
И стразу страшно, и в носу щекотно. И я поворачиваюсь и бегу обратно. А обратно ничего не похоже. Тогда я в другое обратно бегу, и снова попадаю в чужое. И ноги сразу делаются слабые, и сильно давит что-то в горле.
И тогда надо плакать. Потому что, когда совсем не знаешь, что делать, всегда лучше плакать. Тем более, если вокруг чужое.
И я стою и плачу, и время у меня никуда не двигается. А машины едут и едут, у них всё хорошо и быстро получается.
А у меня как будто весь мир уже распух от слёз, и в голове гудит. Но не ветер, не море, и даже не машины. А как будто там набито много ваты, и кто-то трубит в неё глухо…

А мама присаживается на корточки рядом и говорит:
- Господи, Полина, что ты тут стоишь? Ты чего плачешь?
Мама говорит:
- Ты упала? Тебя кто-то обидел? Да что ж такое?
Я говорю:
- Я заблудилась, мама!
А мама говорит:
- Как же заблудилась, если ты прямо под домом стоишь! Да что с тобой такое?
А я смотрю - и в самом деле. Стою почти прямо под аркой. Ой-ой!
Как так? Непонятно ничего.
И сразу всё узнаю, и всё своё вокруг, знакомое.

Я с мамой не очень люблю за руку ходить. Но вот прямо сейчас люблю почему-то очень. И мы идём к подъезду. А там стоят Данка с Касей. И едят хлеб с маслом и зелёным луком.
И Кася говорит:
- Ты где была? Ты ревела что ли?
А я говорю:
- Я плакала, потому что заблуждалась!
И поднимаюсь по ступенькам, а они провожают меня завистливыми взглядами, и даже не знают, что бы ещё спросить.
Я им потом и так всё расскажу. А сейчас я очень домой хочу.
И я бегу вверх по ступенькам, и время бежит быстро-быстро, как раз как надо, как положено.

(Елена Касьян. Ой-ой!)

Всем девочкам иногда бывает грустно, и им хочется себя жалеть.
Данка с Касей не любят жалеть себя сами, поэтому они приходят ко мне.
- Каська была у Ромки и ела там зефир! – говорит Данка. – И меня не позвала!
- Ничего, - жалею я Данку, - когда у нас будет зефир, я тебя обязательно позову.
- А я вчера порезала палец, и было больно! – говорит Кася. – Я плакала, а Данка кривлялась!
- Бедная Касюня, - жалею я Касю. – Сегодня уже не болит?
- А у тебя есть компот? – спрашивает Данка.
У нас как раз есть компот. Замечательный компот из сливы и крыжовника. И это очень хорошо, потому что без компота было бы совсем грустно. И мы идём на кухню, и уже не надо никого жалеть.

А там, на подоконнике, пляшет бабочка-капустница. Как она сюда залетела?
- Бабочка! Бабочка! – кричит Данка. – Давай её поймаем, и сделаем «секретик»!
- Нет, не поймаем! – говорю я. – Мы её выпустим.
- Она всё равно только один день живёт, - говорит Кася. – Лучше её в «секретик».
- Нет, не лучше, - говорю я.
- Тогда мы с тобой не играем! – говорит Данка.
Она тащит Касю за рукав, та быстро допивает свой компот и пытается вытряхнуть из стакана половинку сливы. Слива падает мимо рта на пол, Кася нечаянно наступает на неё ногой и очень расстраивается.
- И вообще, не дружим! – добавляет она и бежит за Данкой.
Я подхожу к окну и пошире открываю форточку.
- Вот такие они всегда, - жалуюсь я бабочке. – Вообще, они хорошие. Но вот такие.
Бабочка понимающе бьётся о стекло. Я чуть-чуть подталкиваю её рукой, и она вылетает на свободу. Я ещё немножко смотрю ей вслед и иду убирать раздавленную сливу.

Я лежу в постели, тёплая и мягкая после ванной, и пахну шампунем и махровым полотенцем.
- Мама, ты видела, как умирают бабочки?
Мама говорит:
- Что за вопросы, Полина? Спи давай. Больше не о чем тебе думать…
Мама поправляет одеяло и говорит:
- Видела. Мы в детстве сачком ловили. У нас один мальчик коллекцию собирал.
Я молчу и представляю маму в её детстве. Не представляется никак.
- Нет, - говорю, - чтобы сами! Понимаешь?
Мама говорит:
- Ну, об лампочку могут. Или о стекло машины… Господи, что за глупости? Полина, спи!
Мама уходит в кухню и прикрывает дверь.
А я думаю, что это всё не то. А вот чтобы бабочка жила-жила, а потом состарилась и умерла сама, как человек. Даже если это только один день. Кто-нибудь видел?
И я решаю, что никто не видел. А раз так, значит, бабочки не умирают!
Бабочки, вообще, бессмертны!
И если на них не наступать ногами, не ловить сачками, не жечь лампочками, не складывать в «секретики» - то они будут жить вечно!
Я поворачиваюсь на бок, складываю под щекой ладошки и закрываю глаза.
И сразу вокруг начинают плясать цветные бабочки. Целое небо бабочек.
И одна из них Данка… И чуть дальше – Кася… А вон та пёстренькая - это я…

(Елена Касьян. Пёстренькая)

1
ГАМЛЕТ
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.

(Борис Пастернак)

6
ОБЪЯСНЕНИЕ

Жизнь вернулась так же беспричинно,
Как когда-то странно прервалась.
Я на той же улице старинной,
Как тогда, в тот летний день и час.

Те же люди и заботы те же,
И пожар заката не остыл,
Как его тогда к стене Манежа
Вечер смерти наспех пригвоздил.

Женщины в дешевом затрапезе
Так же ночью топчут башмаки.
Их потом на кровельном железе
Так же распинают чердаки.

Вот одна походкою усталой
Медленно выходит на порог
И, поднявшись из полуподвала,
Переходит двор наискосок.

Я опять готовлю отговорки,
И опять все безразлично мне.
И соседка, обогнув задворки,
Оставляет нас наедине.

Не плачь, не морщь опухших губ,
Не собирай их в складки.
Разбередишь присохший струп
Весенней лихорадки.

Сними ладонь с моей груди,
Мы провода под током,
Друг к другу вновь, того гляди,
Нас бросит ненароком.

Пройдут года, ты вступишь в брак,
Забудешь неустройства.
Быть женщиной - великий шаг,
Сводить с ума - геройство.

А я пред чудом женских рук,
Спины, и плеч, и шеи
И так с привязанностью слуг
Весь век благоговею.

Но как ни сковывает ночь
Меня кольцом тоскливым,
Сильней на свете тяга прочь
И манит страсть к разрывам.

(Борис Пастернак)

Offline -

Времени не хватает -
трачу его - мот я! -
на болтовню телефонную,
сон, интернет, шмотки.
С мужем - только на кухне
(завтрак-обед-ужин);
мать меня ненавидит
вместе с отцом -
дружно;
дочь - как чужие дети -
быстро растет. Я бы
вовсе сняла крышу,
чтоб не слетала... Стадно
крашу себя помадой,
плачу во сне, рисую
скрипом песка - на стеклах.
Листья в черту косую предпочитаю
створкам -
клечатых...
(слишком поздно...)
.............................
.............................

- Знаешь, во рту конфеты
слаще, чем в магазинах...
Ври, когда вновь приеду,
мне про жирафов и страны -
я Гумилева тоже
вылюбила
до корки,
тоже уже не дважды...
Ври же! Мне это важно!

Чтогдекогда....
Сколько
раз
ошибалась
стрелка,
не показав на письма
(ты мне писал?) в длинных
(я тебе - да) конвертах.
Сколько же?
Сколько?
Сколько...
Снова 5 : 5 в пользу...
Снова полет к звездам...
Снова мосты - сквозь и... -
Снова к щекам слезы
Липнут - не отереться.
Ты на замок - сердце,
Но... я - тебя - больше! -
Мамы, отца, дочки...
И потому - отмычки,
лом и иные средства
мне не нужны. Хочешь -
я отведу в детство?
Там мой дурацкий почерк -
пишет тебе. Слышишь
строчки -
в тетрадь - синим,
там, где дожди-косые-
линии, а не клетки...

Я ненавижу лето,
рельсы
и километры...

27.08.2002
(Ольга Хохлова)