Очередная вариация

Итак, офис Ночного Дозора. Москва. 9 июля 2004 года.

Из кабинета Городецкого раздаются два взволнованных голоса.

- Не может быть.
- Я тебе говорю, показывают!
- Кто же нас сдал?
- Да никто вроде не сдал, какой-то автор написал, а рекламщик снял.
- КТО СНЯЛ?
- Антон, что ты кричишь на меня? Я что, Лукьяненко? На него и кричи!
- Лас, прости, я очень нервничаю, давай ещё раз по порядку - все имена совпадают, но мы электрики?
- Угу... и у тебя была ещё одна жена, которой ты заказал аборт у ведьмы
*звук падающего тела*
- Антон, ты чего?

Дверь в кабинет открывается и вошедший Гесер застаёт непонятную для нормального Иного картину – его зам по кадрам валяется на полу, бормоча «Светлана меня развоплотит», а рядом бегает стажёр с ограниченными способностями мага 5 уровня и размахивает газеткой.
- Антон, тебе плохо, может, мне покопаться у тебя в животе? - c явным сарказмом произносит пресветлый.
- Шеф! Вы уже знаете? О божеееееееее...
- А ты думал, я тока по сумраку шляюсь? Эти хомо сапиесы такой промоутинг закатили своему шедевру, что даже на третьем слое сумрака афиши висят... Кто-то из наших с ними…
*Лас падает рядом с Антоном. Антон, перед этим пытавшийся встать, падает снова, и сильно бьётся затылком об пол*
- Осторожнее, великий, вы себе всю манну отобьёте так, что фонарик не включите, – раздался ехидный голос из угла кабинета.
*Антон, поднимая голову* - Завулон, рад тебя видеть, ты уже тоже в курсе?
- Чтоб я отстал от Светлых и от новой придури людей? Нет уж, я даже себе вот фонарик купил.
*Гесер мученически * - Великий свет...

*Антон, отлежав своё, поднимается с пола и садится за ноутбук, великие маги сидят на диванчике в углу кабинета и перебирают фонарик Завулона с тщательностью первоклассника, купившего новую игрушку, Лас лежит на полу, держась за живот и поёт «Казахи всё-таки круты, поеду скоро в Алматы...»*
Внезапно в кабинете открывается портал и оттуда с диким криком вываливается Эдгар в балахоне инквизитора с переносным прожектором в руке.
Эдгар: АААААААААААААААААААААААААААААААААААААА.
Гесер и Завулон (хором): Хм.
Лас, приподнявшись с пола: Гыыыыыыыыыы.
Антон: Твою мать.
Эдгар (не переставая дико орать): А ВОТ И Я!!!!!!!!
Гесер: Инквизитор 3 уровня, хватит орать, как Завулон в лифте. Вы, видимо, смотрели пиратcкую копию, в кинотеатре так долго не орут.
Эдгар: От блин, и говорил же я ребятам, диск левый, а они мне "там Лукьяненко", даже подпись была лично нам, «Чокнутым фанатам сумеречного дозора».
Завулон (обиженно): Кстати, в лифте орал не я, а бомж в шапочке СС, на которого я не капли не похож.
Гесер (ехидно): Я пошутил; если я признаю, что ты орал в лифте, то мне придется признать, что я лазил руками в животе у Антона...
Завулон: А вот это на Вас похоже пресветлый, все время до кишков достанете.
Гесер, готовя какое-то заклинание приличной силы: А что и правда надо попробовать.
Завулон, доставая из неоткуда игрушечный меч в виде позвоночника: Хех, ты чего, тибетский чудик, подумал, что я из-за этого кина буду драку тут устраивать?
Гесер, падая на пол от смеха: Антон, принеси срочно лампу дневного света из метро.
*Антон, Лас и Эдгар наблюдают за тем, как супер-тёмный машет пластмассовым мечом, а супер-белый, помирая от смеха - лампой дневного света, выкрикивая «Вызовите кто-нибудь электрика» *

Идиллия прерывается грохотом сорванной с петель двери и диким криком, похожим на крик бешеной кошки «Антон, ты нанимал на меня ведьму, сукин сын?!».
Немая сцена:
Антон смотрит на Светлану, понимая, что плеть Шааба детский лепет по сравнению со взбесившийся Великой. Эдгар выставляет перед собой хрустальный щит и, намагичив для себя кресло из кинотеатра, занимает позицию в первом ряду. Завулон и Гесер резко соскакивают на пятый слой сумрака под предлогом «фонарик проверить». Лас немедленно вспоминает, что у него в соседнем кабинете барабашка задыхается в сейфе.
Светлана: Твою мать, сукин сын! Ты на МЕНЯ ведьму? ВОТ М***К! Говори правду или получишь файерболом наотмашь!
Антон (жалобно): Ты не сможешь меня файерболом!
Гесер с Завулоном (хором из сумрака): ОНА НЕ СМОЖЕТ?
Эдгар (жуя попкорн): Сможет-сможет, и я не вмешаюсь – я в отпуске. *показывает язык*
Светлана (минуту подумав): Яне смогу, так дочь грохнет.
Антон (с глазами потерявшего надежду): Надя уже видела?
Светлана: Ещё как видела, особенно ей понравился момент, когда папу дядя ножницами тыкает.

У Сергея Лукьяненко на пресс-конференции случается приступ икоты, сoпровoждающийся покраснением ушей до колен и подвисанием воронки в разных местах тела.

Антон: Света, это только кино!
Света: Это кино называется Ночной дозор, а значит, оно написано по хроникам Луки, который писал про нас раньше тока правду.
Лас, выглядывая из-за двери: Свет, это комедия.
Света: На афишах не написано.
Антон: Я щас призову великую силу, которая докажет что я говорю правду!
ВЕЛИКАЯ СИЛА, ПОТВЕРДИ МОИ СЛОВА!
В кабинете появляется красная чашка Нескафе, наполненная непонятным свечением белого цвета, на свечении яркими красными буквами написано «Рекламное место снято 1 каналом».
Антон (падая на кресло): Вашу мать!
Все герои Ночного дозора: ВАШУ МАТЬ!

Офис Ночного Дозора. 10 июля 2004 года. Кабинет Гесера.

Гесер и Завулон сидят и просматривают официальный форум фильма. Антон валяется на диване с холодным полотенцем на голове, накрытый шелковым халатом Гесера, над его головой развивается диких размеров воронка. Эдгар стоя у окна читает газету с очередной хвалебной рецензией фильма. Лас тихонечко моет полы в коридоре рядом с открытой дверью кабинета.

Эдгар (резко поворачиваясь к Антону): Хм... Антошка, ты мало того что пьянчуга, так ещё и вампир.
Антон (мученически не открывая глаз): Слава богу что не педофильный некрофил, так бы был намного закрученней сюжет.
*звук чего-то ужасно булькающего*
Эдгар (с удивлением осматривая кабинет): Это ещё что?
Гесер (не поворачивая головы от монитора): Ничего, инквизитор, просто я предупредил Ласа, чтобы я больше не слышал смешков насчёт фильма, фильм же всё-таки наш, русский, так он, чтоб мы не слышали смеха, смеется под водой...
Эдгар (недоуменно): Что?
Гесер: Голову в ведро засовывает.
Завулон *ехидно*: Ну и кадры у тебя.
Гесер *тихо матерясь*: Не знаю, как у меня, но вот у них *тыкает пальцем в монитор* кадры не очень хорошие.

В коридоре слышится звук падающего ведра и ужасный хохот Ласа.
Гесер: Твою мать, я предупреждал!
Лас (сквозь хохот): Вы просто этого не видели!

В кабинет заходит Семен в грязной одежде, лицо измазано, в руках оторванный с корнем руль от ЗИЛа.
Семен (как в бреду): 18 зилов... 18 бомжей ... но не получается у меня сальто!
Гесер и Завулон (хором): Оба-на!
Эдгар (в истерике): Дайте мне ведро!
Антон (с видом человека, который смотрел все рекламные ролики режиссера): А мне лучше ванночку.
Лас(на полу): Хорошо, что в кино был не поезд, прыгающий через автобус со старушками.
Семен (обиженно): Шеф, я 300 лет за рулем, но не могу я сделать это долбанное сальто! *плачет*
Гесер (садится рядом): Ничего, Семен, Игнату больше всех не повезло, но он же не плачет.
*Лас и Эдгар, услышав последние слова великого, пытаются одновременно засунуть головы в одно ведро, но стукаются головами и падают с хохотом на пол*
Завулон (пытается быть серьёзным): Великий, надеюсь, парик Игнату не вы выбирали?
Гесер (расплывается в улыбке): Конечно, о великий, и уши прищепками к Антону я тоже прикреплял чтобы сознание посмотреть, и даже Ольгу держал в коробке из-под обуви...*осекается*
Посреди Кабинета появляется Ольга в одежде «маде ин кино» со сковородкой в руках.

Ольга (помахивая сковородкой): Так-так, Великий...
Гесер (сглатывая): Золотце, я пошутил.
Завулон (ехидно): Какие-то у Вас табельные сковородки появились...
Антон (истерически): Вашу мать, это кино!
Ольга (спокойно начищая сковородку): Кино кином, а нафталином у меня из под мышек и правда пару месяцев пахло.
Гесер (виновато): Это я против моли.
Ольга и Завулон (хором): СТАРЫЙ М***К!

Внезапно в центре комнаты вспыхивает белый яркий свет и из него выходит Светлана, которая выходила в магазин.
Светалана: Что за черт, всю комары покусали!
Гесер и Завулон (хором): Не может быть! *падают без чувств*
Светалана (в непонятках): Они явно РЕКЛАМУ пересмотрели, да не в сумраке комары, а на улице...
Антон: Свет, ты всё купила?
Света: Конечно, партийный заказ – Нескафе, пельмени, и литр крови для тебя.
Антон (падая на колени): Лукьяненко, за что?
Голос сверху: Так людям понятнее.
* Антон падает рядом с великими*
Эдгар: Хорошее начало, хороший вкус
Светлана: Х***е продолжение и вкус го***.

Телевизор в кабинете автоматически включается на выпуск новостей.
«Итак, сегодня продолжаeтся великий показ мега крутого блокбастера, снятого нашим каналом, который надо обязательно смотреть на большом экране с хорошим звуком. Но перед тем как идти в кино, позвоните по телефону Нокиа от МТС вашим друзьям и пригласите их в кино, не забудьте подкрепиться пельменями Сам Самыч перед показом и, конечно, для длительного просмотра вам просто необходимо выпить лучшее кофе из красной чашки Нескафе.»
Завулон, Гесер, Антон (вскакивая): М***КИ!
Диктор на экране: Сами м***Ки.
Эдгар: Не понял.
Диктор: По проверенной информации из логова режиcсера инквизитора Максима в следующей части Ночного Дозора будет играть Филипп Киркоров.

На экране появляется Филип Киркоров, напротив которого стоит кино-Гесер.
Филип Киркоров: Меня достали ваш договор, ваша морда, и то что вы все время меня в сумрак гоните. Я не люблю непрофессионалов, на встречу к герою надо приходить подготовленным.
Кино-Гесер: Ты считаешь, это нормально? Я щас как накастую плеть Шааба!
Филипп Киркоров: А мне пох***, что ты накастуешь! Встал и ушел отсюда.
Кино-Гесер: Это мой кабинет вообще-то.
Филипп: А мне пох**, встал и ушёл, я сказал: встал и ушёл.
Кино-Гесер (обиженно): Вот я и уйду, до свидания.
Филипп: Говорить сначала научись по-русски, морда азиатская. ДО-СВ-ДАНИЯ!

Все присутствующие в комнате: Оба-на!
Диктор (подмигивая уставившимся на экран иным): А также режиссер, на чей совести такой шедевр, как НД, сообщил нам, что роль Зеркала будет играть Олег Газманов, а генеральным спонсором третьей части будет фирма Герболайф.

Иные (хором): ПОЛЦАРСТВА ЗА ВЕДРО!

20.07.2004г.

http://uncle-vadya.livejournal.com/5393.html

- Попадаются люди с талантом, - говорил Николай Николаевич. - Но сейчас очень в ходу разные кружки и объединения. Всякая стадность - прибежище неодаренности, все равно верность ли это Соловьеву, или Канту, или Марксу. Истину ищут только одиночки и порывают со всеми, кто любит ее недостаточно. Есть ли что-нибудь на свете, что заслуживало бы верности? Таких вещей очень мало. Я думаю, надо быть верным бессмертию, этому другому имени жизни, немного усиленному. Надо сохранять верность бессмертию, надо быть верным Христу!..
Вы не понимаете, что можно быть атеистом, можно не знать, есть ли Бог и для чего он, и в то же время знать, что человек живет не в природе, а в истории, и что в нынешнем понимании она основана Христом, что Евангелие есть ее обоснование. А что такое история? Это установление вековых работ по последовательной разгадке смерти и ее будущему преодолению. Для этого открывают математическую бесконечность и электромагнитные волны, для этого пишут симфонии. Двигаться вперед в этом направлении нельзя без некоторого подъема. Для этих открытий требуется духовное оборудование. Данные для него содержатся в Евангелии. Вот они. Это, во-первых, любовь к ближнему, этот высший вид живой энергии, переполняющей сердце человека и требующей выхода и расточения, и затем это главные составные части современного человека, без которых он немыслим, а именно идея свободной личности и идея жизни как жертвы. Имейте в виду, что это до сих пор чрезвычайно ново. Истории в этом смысле не было у древних. Там было сангвиническое свинство жестоких, оспою изрытых Калигул, не подозревавших, как бездарен всякий поработитель. Там была хвастливая мертвая вечность бронзовых памятников и мраморных колонн. Века и поколенья только после Христа вздохнули свободно. Только после него началась жизнь в потомстве, и человек умирает не на улице под забором, а у себя в истории, в разгаре работ, посвященных преодолению смерти, умирает, сам посвященный этой теме.
Б. Пастернак. Доктор Живаго)

Сознавая наперед никчемность этих попыток, Николай Николаевич стал объяснять, что его сближает с некоторыми писателями из символистов, а потом перешел к Толстому.

- До какой-то границы я с вами. Но Лев Николаевич говорит, что чем больше человек отдается красоте, тем больше отдаляется от добра.

- А вы думаете, что наоборот? Мир спасет красота, мистерии и тому подобное, Розанов и Достоевский?

- Погодите, я сам скажу, что я думаю. Я думаю, что если бы дремлющего в человеке зверя можно было остановить угрозою, все равно, каталажки или загробного воздаяния, высшею эмблемой человечества был бы цирковой укротитель с хлыстом, а не жертвующий собою проповедник. Но в том-то и дело, что человека столетиями поднимала над животным и уносила ввысь не палка, а музыка: неотразимость безоружной истины, притягательность ее примера. До сих пор считалось, что самое важное в Евангелии нравственные изречения и правила, заключенные в заповедях, а для меня самое главное то, что Христос говорит притчами из быта, поясняя истину светом повседневности. В основе этого лежит мысль, что общение между смертными бессмертно и что жизнь символична, потому что она значительна.
(Б. Пастернак. Доктор Живаго)

Мия сидит у стенки на узкой кушетке-лавочке, обтянутой коричневым дерматином. У её ног стоит открытая чёрная сумка с надписью «la sportiva». Время от времени Мия наклоняется и аккуратно, двумя пальцами, выуживает из недр сумки маленькую печенюшку, отправляет её в рот и, закрыв глаза, облокачивается о стенку.
На той же лавочке сидит ещё одна барышня. Она, похоже, нервничает и пытается согреть ладони, сложив их лодочкой между коленок. Барышню отделяет от Мии пустое место. На нём лежит свёрнутый плащ непонятного цвета с серой подкладкой.
- Как-то зябко тут, – говорит барышня как бы сама себе, выпрямляя спину и поводя плечами.
Мия наклоняется к сумке, достаёт ещё одну печенюшку и думает о том, что тут, в коридоре, акустика почти такая же, как в аптеке рядом с домом.
- Это нервное, - говорит Мия, чуть растягивая гласные.
Она не столько отвечает барышне, сколько хочет послушать, как звучит её собственный голос в этом пространстве.

Какое-то время они обе молчат, глядя на дверь напротив. На двери висит круглая белая блямба с номером «23». Если долго смотреть на неё, прищурившись, то цифры наползают одна на другую, образовывая то «8», то «6»... Вдруг блямба резко отъезжает вправо. Мия вздрагивает от неожиданности, но это просто открылась дверь.
- Кто на 16.30? – Мия не видит обладательницу высокого металлического голоса, а лишь локоть в белом рукаве и носок чёрной туфли-лодочки с ободранным лаком на кончике.
Барышня рядом как-то поспешно вскакивает, бледнеет, что-то говорит беззвучно, одними губами, и исчезает в кабинете.
Когда за ней закрывается дверь, Мия достаёт ещё одну печенюшку, медленно кладёт её на язык и облокачивается о стенку. Откуда-то слева доносится тихое мерное тарахтение, которое становится всё громче и громче.

Вдоль коридора неспешно идёт девочка лет пяти и тянет за собой пластмассовую машинку на верёвочке. Это некогда грузовик, у которого теперь нет кузова, а лишь потёртая зелёная кабина и пустая платформа с двумя торчащими штырями-обрубками.
- Я тебя умоляю, прекрати уже тарахтеть! – говорит Мия громко, не поворачивая головы и даже не открывая глаз.
- Я не могу прекратить, - так же громко отвечает девочка.
Она идёт, не глядя под ноги, а лишь всё время назад, на грузовик, поэтому её заносит то влево, то вправо. Машинка переворачивается каждый раз, когда ударяется о стенку или ножку кушетки.
- Всегда можно что-то прекратить, - говорит Мия. – Ты просто не хочешь! Тут, вообще, нельзя шуметь.
- Я не шумлю, я везу больного. Я «скорая помощь», - говорит девочка, приседая возле перевернувшегося грузовика.
- Ну что ты, прямо, как мальчишка с этой машинкой… Может, ты мальчишка?
Девочка ставит грузовик на колёса, встаёт, поудобней перехватывает верёвочку и молча продолжает идти по коридору. Поравнявшись с Мией, она вдруг останавливается и говорит:
- «Скорой помощи» везде можно шуметь. Она даже специально шумит, чтобы ей давали дорогу! Ты ничего не понимаешь! Ты, вообще, никогда ничего не понимаешь!
- А что это ты со мной так разговариваешь? – Мия начинает раздражаться. – Мелюзга! Ты, вообще, никто!
- Нет я кто! Нет я кто! – кричит девочка чуть не плача и бежит по коридору, волоча за собой машинку.
- Ну-ка, иди сюда! – Мия встаёт с лавочки. - Я кому говорю?

Из кабинета номер «23» выходит знакомая уже барышня, прикрывает дверь и несколько секунд стоит, прижавшись спиной и затылком к стене.
Мия и девочка замолкают и смотрят на неё в ожидании.
Барышня раз пять глубоко вдыхает и выдыхает, дрожит подбородком, делает несколько шагов к лавочке и, не дойдя до неё, начинает плакать, прямо стоя посреди коридора и закрыв лицо руками.
Мия разочарованно вздыхает и отворачивается, потеряв к барышне всякий интерес.
Она берёт с пола свою сумку, ставит её на лавочку, медленно застёгивает молнию, придерживая сумку коленом. Так же медленно она берёт и разворачивает плащ, встряхивает его и надевает. Потом перекидывает сумку через плечо и идёт к лифту.
Кроме плачущей барышни в пустом коридоре остаётся лежать на боку пластмассовый грузовик без кузова. Но когда Мия оглядывается, дойдя до стеклянной двери, то успевает увидеть только верёвочку от него.
Да и то лишь на мгновение.

(Елена Касьян - pristalnaya. Никто)
Картинка от kirdiy.

это что за трансляции??

- Здравствуй, белый пароходик,
Увези меня отсюда
В край, куда ничто не ходит -
Ни машины, ни верблюды,
Где кончаются концерты,
Не снимаются картины,
Где играют с чистым сердцем
Синебокие дельфины.

- Здравствуй, мальчик на причале,
Здравствуй, мальчик поседевший,
Расскажи ты мне вначале -
Что там в мире надоевшем?
Я один, по мне топочут
Ноги - ноги, грузы - грузы...
У спины моей хлопочут
Невеселые медузы.

- Что там в мире? Все как было,
Только ветры стали злее,
Только солнце чуть остыло,
Только вымокли аллеи.
Я один, по мне топочут
Ночи-ночи, муки-муки...
За спиной моей хлопочут
Ненадежнейшие руки.

- Грустный мальчик, до свиданья,
Не возьму тебя с собою.
Где-то слышатся рыданья
Над нелепою судьбою.
Размножает громкий рупор
Расфальшивые романсы,
И выходит с шуткой глупой
Человек для конферанса.

- Пароходик, мой любимый,
Что же ты сказал такое?
Не плыви куда-то мимо,
Я хочу в страну покоя.
- Глупый мальчик, я ведь тертый,
Тертый берегом и морем,
Я плыву от порта к порту,
Я иду от горя к горю.

1971
(Ю.Визбор. Белый пароходик)

Демиург Шамбамбукли позвонил своему другу демиургу Мазукте.
-Слушай, ты как создавал людей?
-Из грязи, а что?
-Это первого. А потом?
-Что "потом"?
-Как он потом размножаться должен?
-Кхм… Один человек размножаться не может. Нужно больше.
-Двое?
-Как минимум.
-Это я уже и сам понял. Ты мне скажи, из чего второго делать? Тоже из грязи?
-Нет. Тогда они получатся одинаковые.
-А должны быть разные?
-Ну да.
-Тогда, может, мне привести к нему медведицу?
-Лучше не надо.
-А что делать?
-Ну, для начала усыпи его…
-И начать все заново?!
-Нет, не в том смысле. Просто чтобы заснул.
-А потом?
-А потом делаешь второго человека из кусочка первого. Клонирование учил? Ну вот. Вырезаешь у человека…
-Погоди, не подсказывай! Я сам догадаюсь!
-Ну, успехов тебе тогда.

Через несколько столетий демиург Мазукта зашел в гости к демиургу Шамбамбукли.
-Ну, как дела?
-Все получилось!
-Размножаются?
-Еще как! Вот, гляди.
Мазукта поглядел.
-Это… что?!
-Это они размножаются.
-Вот так?! Погоди, а… кто это?!
-Где?
-Кто это там с человеком? Это же… не человек!
-Ну да, это женщина.
-А она откуда взялась?! Должен же был получиться второй человек, а это… это какое-то непонятное существо!
Шамбамбукли забеспокоился.
-Я все сделал, как ты сказал. Усыпил человека, вырезал у него ребро…
-Ребро? Ребро?!
-Ну да.
-А надо было аппендикс! Он же специально для этого предназначен!
-Ааа… То-то я еще удивился, зачем у человека лишняя деталь?
Шамбамбукли с умилением повернулся к мужчине и женщине, которые, не обращая внимания на двух демиургов, самозабвенно предавались разврату.
-А по-моему, ничего получилось. Очень даже неплохо. Гораздо лучше, чем обычно из грязи.
-Нуу…- Мазукта потер подбородок, - главное, работает. А вообще-то, все к лучшему. Кто знает, что вышло бы, если бы ты вырезал двенадцатиперстную кишку?
(bormor. Шамбамбукли)

Демиург Шамбамбукли подкрутил что-то в часах и с довольной улыбкой повернулся к человеку:
-Три дня!
-Чево?
-Я говорю, что ты будешь жить целых три дня! Этого достаточно.
-Достаточно для чего?
-Чтобы родить сына, посадить дерево и построить дом. На каждое дело - сутки.
Человек задумчиво посчитал на пальцах.
-Мало.
-Чего тебе мало? Дерево посадить - работы на час! Про сына я уж и вовсе молчу. Ну и дом тоже, если постараться, за сутки можно построить. Тебе же не нужны хоромы, так, шалашик какой-нибудь. Чтобы простоял три дня.
-Нет, так не пойдет! - Человек решительно замотал головой.- Сына заделать, это, знаешь ли… А если дочь получится? Переделывать уже времени не останется.
Шамбамбукли почесал в затылке.
-Да, это я как-то упустил… Ну, тогда добавлю тебе еще пару дней, для верности.
-И по девять месяцев между ними!
-А это зачем?
Человек посмотрел на демиурга укоризненно.
-Так я же их не в капусте находить буду!
-Упс…
Шамбамбукли хлопнул себя по лбу, достал записную книжку и принялся быстро листать ее, отыскивая основные рабочие параметры женщины.
-Да, верно… Девять месяцев. Ну, пусть десять, для ровного счета.
-Тогда уж год.
-Хорошо, итого три года на сына, и два дня…
-Не пойдет! - перебил человек.- Извини, что я тебе указываю, но сына надо не только родить, но и на ноги поставить.
-Это не обязательно.
-Но желательно. А еще дерево надо вырастить. Оно ведь тоже не сразу примется!
-Главное - посадить.
-По букве закона - да. А по духу?
Шамбамбукли почесал нос.
-Ну и сколько дней тебе надо на то, чтобы воспитать сына?
-Ну, пока дерево не вырастет.
-А сколько оно растет?
-Смотря какое дерево…-уклончиво пожал плечами человек.
-Ну примерно?
-Лет триста…
Шамбамбукли раскрыл рот и не сразу смог его закрыть.
-Двадцать лет! И не больше!
-Хорошо, - покладисто согласился человек.- Значит, двадцать лет я расту, потом двадцать лет воспитываю сына…
-Эй-эй! А не много тебе будет?
-А что я, хуже своего сына? Если он растет двадцать лет, то и я должен. Мы же один биологический вид, разве не так?
-Так-то оно так…-Демиург Шамбамбукли достал отвертку и снова полез настраивать часы.- Значит, сорок лет…
-Про дом забыл, - напомнил человек.
-Да, верно. И еще один день, чтобы построить шалаш…
-Какой шалаш?- удивленно вскинул брови человек.
-Обычный шалаш. Чтобы простоял три дня… о, блин!
Шамбамбукли повернулся к человеку и мрачно уставился на него.
-И сколько лет тебе надо, чтобы построить дом, который простоит сорок лет?
-Нуу…
-На всё про всё тебе ста лет хватит?
-Знаешь что?- человек подкупающе улыбнулся и взял демиурга за локоть.- Давай уж сразу тысячу? Для ровного счета.
(bormor. Шамбамбукли)

Демиург Шамбамбукли натянул перчатки, с хрустом размял пальцы и кивнул: "приступим!"
Человек судорожно сглотнул.
-А может, как-нибудь…
-Я не понял,- нахмурился демиург,- тебе нужна женщина или нет?
-Нужна,- вздохнул человек.
-А раз нужна, то придется потерпеть. Это недолго.
-Больно будет?- обреченно поинтересовался человек.
-Еще как!- подтвердил его худшие опасения демиург.- Да не дрожи ты! Я буду проводить операцию под наркозом…
Человек расслабился.
-…местным,- закончил демиург.
Человек втянул голову в плечи и рефлекторно прижал руки к животу.
-Ложись! - демиург был настроен решительно. Он тщательно отмерил дозу обезболивающего и вколол улегшемуся человеку в живот.
-Уух!- прокомментировал человек.
-Терпи! Мужчина ты или нет? Думаешь, женщине будет проще рожать? Даже еще больнее!
Человек кивнул, зажмурился и покрепче вцепился пальцами в край операционного стола.
Операция была долгой и трудной. Человек орал благим матом, звал маму, которой у него отродясь не было, крыл последними словами демиурга, будущую жену и весь женский род в целом, проклинал свою доверчивость и клялся, что никогда больше, ни за что… но тут операция как-раз закончилась.
Демиург Шамбамбукли сделал последний стежок, зашивая человеку живот, и принялся творить женщину из ампутированного ребра. Тут человек ничем не мог ему помочь, разве что подсказать время от времени: "волосы… лучше рыжие… и грудь побольше… обе груди, если можно… а вот тут родинку…"
Наконец все было готово и демиург Шамбамбукли сунул человеку в руки новорожденное существо.
-Поздравляю! У вас женщина!
Человек, шатаясь от тяжести и потери крови, на руках понес доверчиво обнимающую его женщину через порог новой пещеры.

-Ну и зачем всё это было нужно?- поинтересовался наблюдавший за операцией через стекло демиург Мазукта.
-Ты имеешь в виду, зачем нужны были боль, кровь и страдания?
-Именно. Насколько я понимаю, тебе не составило бы труда провернуть все быстро и безболезненно. Так зачем же..?
-Понимаешь…-задумчиво протянул Шамбамбукли, ополаскивая руки после операции,- оно ведь как все должно было быть? Вот захотел человеку бабу. Попросил творца ее сделать. Творец вколол ему снотворное, уложил баиньки, трах-тибидох! - а когда человек проснулся, ему подводят уже готовую женщину и говорят "на, мол, пользуйся". И как после этого он станет к ней относиться?
Мазукта почесал за ухом и протянул: "поня-а-атно…"
-Ну вот. А так… может, он хоть немного будет ее ценить? - с надеждой произнес Шамбамбукли.
(bormor. Шамбамбукли)

Когда женщина ждет ребенка, она становится ужасно капризной. Она начинает вести себя, как дитя: ноет и жалуется на то, что муж невнимателен. У нее появляются странные прихоти, которые почему-то непременно нужно очень быстро выполнить. Она делается эгоцентричной и постоянно сетует на всякие диковинные недомогания. Объяснить ей, что ее состояние - естественно, и что миллионы женщин рожали миллионы раз - невозможно. Понять, что происходит с женой, можно только одним способом: попытаться вжиться в ее шкуру. Выполняйте предложенные нами упражнения аккуратно, все то время, что супруга ждет ребенка, и ваша любимая перестанет быть для вас загадкой. Удачи!

1-3 месяц
1) Каждый вечер устраивайте себе отравление - например пейте накануне водку с пивом без закуски.
2) На следующее утро вставайте, выпейте снотворного и идите на работу. Если сильно тошнит - оставайтесь дома, но извольте прибраться и приготовить обед.
3) К ногам привяжите мешочки с песком - по полтора килограмма.
4) Ешьте творог. Если не хочется - по чуть-чуть.
5) Это не ешьте, вам нельзя. Это - тоже. И это. Лучше - яблочко.
6) Бросьте сигарету, вы что?
7) Прилягте и съешьте еще йогурт.
8) Вытирайте, раз стошнило. Не зовите жену - она занята.
9) Сходите в поликлинику и сдайте кровь из вены на СПИД и сифилис.
10) Трижды в месяц проходите осмотр у проктолога.

3-6 месяц
1) К животу спереди привяжите матрац с водой.
2) Если одеваетесь - не отвязывайте его, так и пяльте на себя ботинки.
3) Спать - тоже с матрацем. Как-как! На боку!
4) Не забудьте выпить снотворного с утра!
5) А перед уходом на работу - литр воды.
6) На ночь же выпейте литр воды и мочегонного.
7) В нос вставьте ватку - так, чтобы воздух проходил, но была бы легкая одышка. Ватку носите постоянно.
8) Тяжело дышать? Проветривайте чаще - некоторым помогает.
9) Сходите в поликлинику и сдайте кровь из вены. Как на что? На СПИД и сифилис. Неважно, что вы уже сдавали.
10) Трижды в месяц проходите осмотр у проктолога. Матрац не отвязывайте.

6-9 месяц
1) Каждое утро садитесь на вертящийся стул и крутитесь 10 минут. Когда вестибулярный аппарат окончательно откажется с вами сотрудничать - вставайте и собирайтесь на работу. Ах, вас качает? Сочувствую, это пройдет.
2) Матрац накачайте посильнее.
3) Выпейте мочегонного, а на работе пейте по стакану воды каждый час.
4) Постарайтесь не отлучаться с рабочего места слишком часто. Будьте бодрым и работоспособным в течении всего рабочего дня. Если у вас это получается слишком легко - увеличьте свою ежедневную дозу снотворного.
5) Увеличьте так же вес мешочков с песком, которые вы привязываете к ногам: пусть будут теперь по 2 кило - каждый.
6) Вечером, не отвязывая матрац, ложитесь в постель и будьте потрясающим любовником!
7) Если же вам кажется, что у жены появился другой мужчина – будьте снисходительны.
8) Уделяйте жене больше вашего времени и внимания. Представьте - ведь и ей тоже тяжело!
9) Сходите в поликлинику и сдайте кровь из вены. Как на что? Да все на то же - на СПИД и сифилис.
10) Трижды в месяц проходите осмотр у проктолога. Конечно, с матрацем, что за вопрос?

The end
В роды играться не будем, это все равно невозможно. Просто посетите в 20-й раз вашего знакомого проктолога и пускай он вставит вам… куда-нибудь апельсин. Теперь дышите глубже. Удалось освободиться? Отлично.
Можете отвязать свой матрац!

(Беременность. Популярно. Для мужчин. С просторов Интернета)

Демиурги Мазукта и Шамбамбукли сидели на кухне и пили чай.
- Атеизм - это хорошо,- сказал демиург Мазукта.
- Правда?- не поверил демиург Шамбамбукли.
- Конечно!- ответил Мазукта.- Вот ты в детстве из дома убегал?
- Четыре раза!- гордо заявил Шамбамбукли.
- Тогда должен понимать. Атеисты - это ведь те же дети. Обиделись за что-то на родителей, и убежали. И целых полчаса будут думать, какие же они крутые и самостоятельные. А потом вернутся как ни в чем не бывало и скажут "здравствуй, папа, а где мой жареный телец?"
- А что папа?
- А папа погладит блудного сына по головке и ответит: "а поворотись-ка, сынку. Экой ты смешной какой! Сейчас я тебя отдеру ремнем по заднице, потом пойди помойся и причешись, а там уж, так и быть, можешь садиться к столу и есть вместе со всеми пшенную кашу"
- А что же в этом хорошего? - не понял Шамбамбукли.
- Хорошего..?- Мазукта мечтательно вздохнул.- Иногда они не возвращаются.
Шамбамбукли поперхнулся чаем.
- То есть как?
- Да вот так. Уходят, начинают вести свою собственную жизнь, а через некоторое время присылают телеграмму: "приезжай, мол, папа, тельцом угощу"
- И часто так бывает?
- Никогда,- Мазукта мрачно уставился в свою чашку.- Но ведь помечтать-то можно?

(Bormor (Мордкович Петр).Сказки о Шамбамбукли)

- Мазукта,- спросил демиург Шамбамбукли,- а из чего еще можно делать людей?
- Кроме грязи?
- Да.
- Из чего угодно. Это совершенно неважно. Но самое главное - пока создаешь человека, ни в коем случае не думай об обезьяне!

(Bormor (Мордкович Петр).Сказки о Шамбамбукли)

- Мазукта!- начал демиург Шамбамбукли.- Вот ты каждый день удовлетворяешь миллион желаний…
- Нет- нет,- поднял ладонь демиург Мазукта.- Я ничего не удовлетворяю. Я только исполняю желания, это разные вещи.
- Почему?- не понял демиург Шамбамбукли.
- Мы ведь говорим о людях, верно?- сказал Мазукта.- А людей невозможно удовлетворить, они вечно чем-нибудь недовольны.
- Погоди… Почему недовольны? Вот есть человек, он о чем-то тебя просит, и получает желаемое. С какой стати ему быть недовольным?
- Поверь мне, Шамбамбукли, это странно звучит, но это факт. Да вот, смотри сам. Возьмем любого человека, первого попавшегося.
- Давай, возьмем. И исполним его желание?
- Ну… да. Попробуем.
- Ну хорошо, пусть будет вон тот. Чего он хочет?
- Да чего может хотеть человек? Денег, конечно.
- Ну так дай ему!
- Внимание, даю. О, вот он их уже получил.
- Ну и?
- Недоволен. Считает, что мало.
- А ты дай ему больше.
- Внимание, даю! Все- равно считает, что мало.
- Ну дай еще больше!
- Нет проблем, даю. Ну всё, завалило его.
- Бедный…
- Почему бедный? Богатый. Шикарная смерть, если разобраться. Но это только частный случай. Людям вообще невозможно угодить! Просят у меня солнышка, а потом жалуются на жару. Просят прохлады, а потом мерзнут как цуцики и торопят лето. В засуху просят дождя, а в дождь просят остановить наводнения… В общем, сами не знают, чего хотят.

(Bormor (Мордкович Петр).Сказки о Шамбамбукли)

- Мазукта,- сказал демиург Шамбамбукли,- я тут хотел у тебя спросить…
- Валяй, спрашивай,- кивнул демиург Мазукта.
- Ведь правда, у людей есть свобода воли?
- Конечно, правда! Наличие свободы воли - основное отличие человека от животного. Это же азы!
- А как тогда быть с предопределением? Мы же оба с тобой знаем, что для людей существует предопределение. Как-то не вяжется одно с другим, а?
- Да, верно,- Мазукта задумчиво почесал нос.- Всё изначально продумано, записано и утверждено лично мной,- он махнул рукой в сторону длинных полок, уставленных книгами Бытия.- Весь мир - театр, у каждого в нём своя роль, и все реплики распределены заранее. Но эти сволочи всё время импровизируют!

(Bormor (Мордкович Петр).Сказки о Шамбамбукли)

Евреи в Израиле молятся, ежедневно и постоянно: Господи, пошли нам дождя!
Посылает.
Промахивается на пару стран, льёт мимо слегка, но ведь посылает!
Недовольны.
К ним, говорят, не попало. Мелочи какие, по соседям попало и по миру чуть-чуть, но ведь посылает же.
Недовольны.
Господи, пошли нам дождя!
Посылает.
Ну, ошибся слегка, вместо дождя град выпал, причём ледяной, причём посшибал всё напрочь. Но ведь посылает!
Недовольны.
Крайне недовольны. У них какие-то посевы побило, это те, которые не успели ранее засохнуть. А на остальное даже не капнуло ничуть, и Кинерет пересох почти совсем, а без Кинерета им беда, разве что морскую воду хлебать.
Господи, Господи, пошли нам дождя!
Посылает.
Причём разозлился уже и посылает как следует, льёт прилежно, как из шланга. Пол-Европы по близорукости затопил. Не может он разобраться, куда чего сливать, не до того ему. Поймите же это наконец, не ропщите, утомили уже своими просьбами! Ну вот вам, Прагу смыло практически, и Дрезден, чего ещё?
Недовольны.
Господи, нам не мешала Прага, и Дрезден можно было оставить тоже, Господи, нам пошли дождя! Нам!
Посылает. Причём, хотя уже хочется послать подальше, посылает всё-таки дождь. Вглядывается внимательно (ну где она там, ваша букашка на карте, тоже мне мировая держава, не разглядеть) и как двинет! На всю зиму! Дождь, ливень, град, ещё ливень, ещё сильнее ливень, стена воды, две стены воды, четыре стены воды. Вам хватит? Вы довольны?
Недовольны. Господи, нам холодно, нам мокро, нам противно, у нас всё протекает, у нас ничего на это не рассчитано, у нас девять месяцев в году жарко, остальное время очень жарко, у нас условий нет, у нас шоссе затопило, ууу...
Так! Всё! Надоело! Закрываю кран! Раз... Два...
Эй, эй, погоди! Куда "закрываю"? Куда? Нам, конечно, и противно, и мокро, и шоссе затопило, и теплицу снесло, но мы потерпим. Мы и не такое от Тебя терпели, да-да, не надо затыкать уши. Нам холодно и ужасно, но земля пьёт, пусть ей на здоровье. Давай там, работай.
Так вы ж недовольны!
А мы, Господи, всегда недовольны. В нашей действительности это неизбежно, сам понимаешь. А Ты... это... пошли нам дождя.
(Виктория Райхер. Йошкин дом)

Любо, но дорого.

Не спешите выбрасывать ржавый металлический матрац. Выбросите его медленно, с удовольствием.

Если в шкафу, завешенном верхней одеждой, стало тесно, попробуйте прятаться в другом месте.

Остановись, прогресс! Ты прекрасен.

Только когда жизнь хорошенько стукнет нас по башке, из нас высыпается вся мелочь.

Домашнее хозяйство подобно кроссворду: жена — по вертикали, муж — по горизонтали.

Пища приходит и уходит, а аппетит остается.

Больно много вас, женатых, развелось!

Жизнь коротка. Потерпи немножко.

Диагноз: Нарушения порно-двигательного аппарата.

"Некогда я любил её. А теперь — некогда."

Родственники — это группа ничем не связанных между собой лиц, собирающихся периодически пересчитываться и вкусно покушать по случаю изменения их количества.

Жизнь прекрасна, ибо всё хорошо, что хорошо кончается.

– Почему вы до сих пор не женаты?
– Ни одна из женщин не сказала пароль.

"У меня именины сердца: ровно год назад мне его пересадили."

"Я знаю себе цену. Но она мне не по карману."

Истина в последней инстанции – философ в морге.

Реально ли в расширяющейся вселенной найти суженую?

Я правильно заблуждаюсь?..

Погашение задолженности по либидо…

( Кнышев Андрей. "Тоже книга")

Он сидел на траве и продолжал говорить, глядя сквозь меня. "Я хотел сказать, ради Бога, если вы так сильно желаете свободы и радости, разве вы не видите, что ее нет вне вас? Скажи, что она есть у тебя, и она у тебя есть. Поступай как будто она твоя, и она у тебя появится. Ричард, что же в этом такого непонятного? Но они просто не хотели слушать, большинство из них. Чудеса... как те зрители автогонок, приходящие поглазеть на аварии, так и они приходили ко мне поглазеть на чудеса. Сначала ты просто не находишь себе места от чувства бессилия, а потом это все надоедает. Я понятия не имею, как это только другие мессии выносили такое".
(Ричард Бах. Иллюзии)

Очень легко проверить, окончена ли твоя миссия на Земле: Если ты жив - она продолжается.
(Ричард Бах. Иллюзии)

То, что гусеница называет Концом света, Мастер назовет бабочкой.
(Ричард Бах. Иллюзии)

И ладно бы постучался, хотя бы из вежливости. Ладно бы заглянул в окно: можно, мол, мне зайти? А он идет, как к себе домой, молчит, как немой, не здоровается, как не мой, пропусти, впусти. Ты у себя дома, а он – в пути, тебе до него еще расти и расти, у него даже шарф из седой шерсти и в глазах черти, чего его зря трясти. Иди, говорю, руки мой.

А руки у него холодней зимы, ты бы еще попросила у него денег взаймы, ты бы еще попросила его полы подмести, глупости. И он садится за стол, устал, а ты ставь на стол, чего Бог послал, он не будет есть, но ты достань салфетки, тарелки, противень. Он не спросит «что у тебя, пирог?», ему все равно – что творог, что горох, а ты поставь еду, как сдают урок – и садись напротив.

Он выплевывает слова, он их давно носил, он давно молчал из последних сил, он их выдыхает, рассказывает, вздыхает, воздух вдыхает, весел, и, кажется, отдыхает от всего, что его окружает – и бесит. А меня не бесит, я же не у него внутри, я в игре замри, я в глаза смотри, а главное, время не пропусти, когда он скажет: умри. Отпусти.

Я тогда встаю, подхожу к краю, воздуха в грудь набираю – и умираю. А он за мной, летит, как шальной, смеется, как заводной, он на небе не добрый, не злой – он там свой, как облако над скалой. Как рассвет в горах, как журавль в руках, как огромное больше неба «ах», он там всегда один, как монах, а я рядом с ним, рукавами путаясь в собственных снах.

А если бы ты, кричит, не умерла тогда, то до сих пор пасла бы свои стада, доставала бы сметану со льда, еда, страда и прочая ерунда. А я киваю – конечно, да, рукава закатаю сейчас, не беда, лечу-летаю, собой горда, а потом спрашиваю тихонько: «назад – когда?»

А он услышал и как воздух выпустили. Как из пушки палили-палили, да все ядра вылетели. Было много всех, а теперь все ушли и только мы остались, одинокие корабли. И он говорит - да пожалуйста, только потом, предупреждает, не жалуйся, назад не просись, не оправдывайся – мол, смелая была, да вышла вся. Летит, как с листа, распоряжается, и я знаю уже – обижается, расстраивается, снижается – иди, говорит, пожалуйста.

И снова кухня моя и мука в горсти, и тут меня начинает трясти. Только бы он еще раз сумел зайти, только бы еще раз меня выпустил. Мне-то не привыкать выть на звезды, мне пока рано летать, а ему поздно, у меня дом в мирах, а у него воздух, мне еще рано во мрак, а ему поздно, он уже был в бездне, ему дом небо, он только во мне ни разу не был, а ведь мне совсем недолго осталось здесь. Пусть только помнит, что я у него есть.
(Виктория Райхер. Вариант)

... это
талантливо
спасибо Ташунь ))

"Он продолжал гладить мою ладонь, забегая иногда повыше, почти к локтю, и, сама не знаю почему, я не убирала руки, так сильно я чувствовала эти прикосновения. В них не было ни нервозности, ни спешки, наоборот, что-то успокаивающее, будто они увещевали, что не надо торопиться, что впереди еще много времени, что все еще только начинается.
Сколько так продолжалось? Долго. Иногда я бросала взгляд на него, когда же он смотрел на меня, мне казалось, что сейчас он наклонится ко мне и скажет что-то, хотя бы свое имя, но он только улыбался все так же заговорщицки хитро, как будто только мы могли разделить нашу тайну. А ведь так и было на самом деле: тайна существовала, и только мы ее знали. Потом я заметила, что другой рукой он обнимает свою спутницу, и когда я поняла это, то инстинктивно попыталась отдернуть руку. Но либо я оказалась не слишком упорна, либо он ожидал этого, только его пальцы вдруг обрели твердость и не сильно, но настойчиво сжали мои, и держали так, пока они не затихли.
Я больше не пыталась вырвать руку, почему я должна была делать то, что не хотела? Я не убрала руки даже после того, как он опять посмотрел на меня своими веселыми глазами, как будто приглашая подключиться к какой-то захватывающей и даже опасной игре, а потом, я хорошо это видела, очень медленно, как бы демонстративно, чтобы я не упустила ни одной детали, другой рукой притянул свою девушку, пригнул ее к себе, почти развернув ее лицо к своему, так, что я теперь разглядела их обоих, и медленно, долго выбирая место, выбрал наконец ее губы. Он именно "выбрал" их, настолько тягучий, надсадный был этот затянувшийся поцелуй, я не могла оторвать от него взгляда, я видела каждую деталь."
(с)
Анатолий Тосс
"Фантазии женщины средних лет"

Все

в этой книге

может оказаться

ошибкой.
(с)
(Ричард Бах. Иллюзии)

-Правила простые,- сказал демиург Мазукта.- Берешь вот эту штуку,- он поднял в ладонях большую сверкающую каплю,- и бросаешь что есть силы!
Капля ухнула вниз, грянула о дно ящика и разлетелась миллионом крошечных капелек.
-А что теперь?- спросил демиург Шамбамбукли.
-А теперь надо заставить их снова собраться вместе. Всего-то делов.
-А, ну это запросто…- демиург Шамбамбукли протянул руку к каплям, но Мазукта его остановил.
-Они сами должны собраться. Понимаешь? По своей воле.
-А у них и воля есть?
-Есть… что-то вроде того. Это же игра. Каждая капля - модель человеческой души. И действует примерно по тому же алгоритму. Ну, начинай.
-Заставить их объединиться?
-Ага. Побудить к этому.
-Ну, а чего тут сложного? Я дам им язык, общий для всех. Они начнут общаться - и сольются в один народ.
-Дерзай.
Шамбамбукли тут же наделил капли языком. Как только они обрели способность высказывать свое мнение друг о друге, а главное, понимать сказанное - тут же переругались и разошлись в разные стороны. Мазукта хихикнул.
-Теперь моя очередь. Раз один общий язык не годится - я попробую наоборот, дам им великое множество самых разных языков.
Получив несколько десятков разных языков, капли тут же разбились на группы и воинственно уставились на соседей.
-Не помогло,- сказал Шамбамбукли.
-Вижу. Пробуй дальше.
-Я объединю их единой верой!- решил Шамбамбукли.
Единая вера не прижилась. Каждая группа капель тут же начала трактовать постулаты по-своему, и все только хуже перегрызлись.
-Нет-нет!- замахал руками Мазукта.- Не так. Я дам им множество верований, на любой вкус, и каждый найдет веру по себе!
Теперь, разделенные разными религиями, капли разошлись еще дальше друг от друга, некоторые налились рубиново-кровавым цветом и повели крестовые походы на иноверцев, захватывая их и испаряя на кострах.
-Нет, и так не пойдет,- вздохнул Шамбамбукли, когда убитые капли опять вернулись с дождем.- Дать им общую культуру?
-Ну дай.
С культурой произошло то же, что и с религией. Каждый взял лишь то, что понравилось ему, отринув остальное.
-Может, повести их по разным путям развития?- предложил Мазукта.- Противоположности притягиваются, они начнут приглядываться друг к другу, заинтересуются, найдут полезное для себя, смешают культуры…
Две основные культуры столкнулись и тысячу лет провели в затяжной бесполезной войне.
-Дать им общего врага?
Но и общий враг не объединил капли - хотя многие сплотились, всегда находились маленькие пронырливые группки, нападавшие на своих с тыла - норовя урвать самой легкой добычи. Когда же общих врагов стало много - целые группы капель стали метаться туда-сюда, заключая и нарушая договора то с той, то с другой стороной, объединяясь и распадаясь, ловя сиюминутную выгоду.
-Да как их, Деструктор побери, собрать вместе?!- не выдержал наконец Шамбамбукли.
-Понятия не имею,- пожал плечами Мазукта и захлопнул ящик.- В эту игру, кажется, еще никто никогда не выигрывал.
(Bormor (Мордкович Петр).Сказки о Шамбамбукли)